Джеймс хотел что-то возразить, но отец наступил ему под столом на ногу и опустил взгляд: «Да куда уж нам, диким колдунам, угнаться за доблестными военнослужащими Её Величества…»

— Как будем связь держать? — Он одним махом допил пиво. — И… спасибо, Большой Дэ. Тётя здорова?

— Связь — обыкновенно. Вот тебе контактик, экстренный. — Дадли вынул из нагрудного кармана непримечательную пластиковую карточку. — Запомнил?

Поттер хмыкнул:

— Банк?

— Почему бы и нет, твой пацан ведь теперь в этом говне финансовом крутится. Ловко ты придумал, ввести своего в… — Дурсль спрыгнул с темы, когда рядом с их столом прошёл по виду совсем безобидный пьянчужка. — А младшие ещё не закончили эту вашу богадельню, ну где в платьицах нарезают?

— Неплохая осведомленность, Дадл, — оценил Главный аврор. — Учатся. Ты же Альбуса в прошлом году видел, нет?

— В позапрошлом. Тощенький он у тебя, кормите, что ли, получше. Да мать нормально, кстати, привет передаёт, вспоминает тебя в последнее время почти каждый день. Надо как-нибудь встретиться. Невестку и внучку воспитывает — и счастлива. — Дальше разговор стал нарочито банальным: обычные пивные посиделки троих мужчин.

*

Сай, совершено обессиленный после четырёхчасового, им самим же устроенного прогона заключительного концерта немецкой части их мирового турне, сидел на полу в гримёрке Гуля и чистил свою сценическую обувь, коей на два отделения полагалось три пары плюс запасная... В маггловском секторе эльфов, ясное дело, не водилось, а обслуга, нанятая для одного выступления, его просто бесила:

— Всё приходится самому переделывать! Немцы называется — аккуратные, педантичные… Бул шит! (1) — заорал он, отшвыривая высокий, прошитый декоративным шнуром сапог. — Нет, ты посмотри. — И левитировал его к сидящему на подоконнике Мартинсену. — Не кури, Ким, я и так уже хриплю.

Тот лениво отбил «подачу»:

— А чего ваще на сцене надрывался, у нас ещё есть время сольник Манюне подготовить, почти всё написано, потом сыграемся: зачем щас-то жопу драть? Сам же говорил: импровижен — наше всё. Или что случилось?

— Бардак! Как я сейчас понимаю отца — во всём должен быть порядок и обязат… — Сай, как споткнувшись, замолчал.

— Что? — вскинулся Упырь.

— Да… так, знаешь, я ж его в Мунго видел. Не рассказывал?

— Не. Что-то вспомнил?

— Да. Он мне волшебную палочку принёс, мою собственную; а ведь, когда меня наказывал, ну, после Ген… — блядь, даже имя не хочу произносить! — после побегов, короче, сказал, что сломал её.

— Так хорошо же, что не сломал. — Гуль выплюнул бычок на ковер, глянул на скорчившего страшно упрекающую мордень Сольвая и заклинанием отправил «нарушителя малфоевской тонкой душевной организации» в вазу с бананами. — Ещё что-то? Ты сегодня как бешеный. Колись. А с костюмами что, тоже хуйня? Я свои ещё не смотрел.

— Ага, и с ними, — рассеянно ответил Сванхиль, ища что-то взглядом. — Слушай, глянь-ка мне на пятку.

— Точно, давай проверим на стерильность! — воодушевился Мартинсен. — А то у нас диспансеризации и проверки на вшивость давно не было, гы! Может, почесать заодно? — Однако его приколистский настрой явно поубавился. — Не расскажешь, что тебя грызёт, бро?

— Понимаешь, — Сольвай плюхнулся на ковёр, — меня тогда Гарри из лечебницы забирал, и как-то еще с головой после той истории с Патронусом хиловато было.

— Помню, как же. Ты поэтому-то ещё в трансгрессию сдуру рванул… — садясь рядом, поддакнул друг, — в терапевтических целях.

— Понимаешь, мой… отец странный такой был — почти лысый и что-то с рукой, травма, что ли. И вообще, что он в стационаре делал? И как меня узнал, а?

— Показывай. — Гуль хлопнул Сая по коленке. — Давай-давай.

— Да я сам.

— Щекотки боитесь, сэр? — Мартинсен одним махом перевернул невольно засмеявшегося Сольвая на живот: — Ничего так — чистые пяточки; правда, чует моё сердце, что микробные, но вполне сойдут. Остальное Гаврор оближет.

Сванхиль оставил без комментария пошлую шуточку и простонал в пушистый ворс ковра:

— Блядь! Пропала моя метка, улетучилась? Ну вот, я — снова Малфой.

— Один раз Малфой — всегда Малфой! — припечатал Гуль. — Боишься, найдут?

— Нет. Ладно, посмотрим. — Повернулся на спину Сванхиль. — Одной проблемой — больше, одной — меньше… — не привыкать!.. Ты после концерта на Гриммо?

— Не, спать. В отель. Сил нет, как ты меня заездил, геноссе.

— Джей Эсу только так не скажи. Поцапались с ним? — Сай заложил руки за голову. — Когда свадьба-то, решили?

— Ничего, пускай побесится чуток, ему полезно. В ноябре сочетаемся, маман просчитала луну и какие-то потоки магические — говорит, перед зимой самое время. Хотя жалко, что не увижу его до послезавтра. Скучаю, как щенок-слепыш, хоть вой. Но с Поттерами надо ухо держать востро.

— Считаешь? Тогда буду держать. — Сольвай попытался устроиться на ковре поудобнее. — Давай попросим Мати тортик испечь, если она себя хорошо чувствует. Я ж её не гонял на репетицию. Что скажешь?

— Да она сама себя гоняла: тут репетировала — лично видел — утянулась в специальное компрессионное бельишко — и вперёд, ногами кренделя выписывать. Неугомонная! А недавно, вроде, по дифону с Альбусом трепалась, но могу пойти глянуть. — Гуль поднялся рывком.

— Ага, уговори её, сладенького дико хочется! Медовых коврижек или безе. Во сколько нас Валдис в отель везёт?.. Или марципановый пирог… Мечта! — Главный пилот хромового звездолёта виртуозно изобразил улыбку «а-ля Чеширский кот», но когда за Мартинсеном захлопнулась дверь, он накрыл лицо ладонями и пробормотал что-то с горечью.

..........................................

(1) Bull shit — Дерьмо (амер.)

====== Глава 59. Напасть. 59-1 ======

Напасть — императив и сущее...

Всуе про мелочь всякую и горе говорится...

Напасть, сразиться и отбить — набег врагов, нашествие вампиров. Туманом стелется чужих амбиций злость, падет защита, в дом войдет предатель...

Казалось бы, еще совсем немного — всё кровью будет залито, когда не станут сын и друг защитой и подмогой...

*

В окрестностях средневекового «Острова сопротивления» с самых древних времён водились драконы. Ну… как водились — жили себе спокойно, стараясь не попадаться на глаза обитателям Драгсхольма, что, впрочем, было нетрудно: те крылатых зверей почитали, однако недолюбливали, посему сами обходили стороной…

Как только из глубоких шахт под Манлин убрались шебутные тролли, одну из самых мрачных щелей-пещер тут же облюбовала под гнездо юная неопытная самка Дымчатого Нибблера (1) и в рекордно короткие сроки умудрилась снести яйцо. На куче хвороста и медвежьих шкур, её, закрывающую своим распластанным телом драгоценную кладку, и заарканили. Живой спалили крылья и, разорвав острогами грудь, вынули сердце руками, не касаясь его металлом…

Над благодатной долиной взошла тихая ночь, светлая, будто замершая на тонкой грани уходящей осени. До холодов было ещё далеко, но природа уже “сворачивала своё яркое шапито”. Пурпурная листва у подножия невидимой горы Манлин жухла от утренних заморозков, переросшие линялые травы полегли, птицы давно не пели; дни венчало солнце, тусклое, как желток, выпущенный в стакан с водой, а небо светилось чистым холодным кобальтом.

В замке с начала месяца уже топили камины, и вечерами хозяева, графская родня и приближенные, собирались за длинным обеденным столом, пили теплое вино, ловя алые отсветы пламени на старинной лепнине уходящих ввысь шатровых потолков. В переходах и анфиладах допоздна звучали голоса слуг; у всего двора Зоргэнов было много забот. Сама Повелительница ночного воинства тоже не спала, хотя стрелки часов уже давно перевалили за полночь. Готовился большой праздник, чуть больше месяца осталось, а еще столько предстояло сделать! Она приказала подать в малый кабинет чай — немного ароматного напитка, чтобы прогнать усталость, — не зная, что…