— Погодите, может, не сейчас? В более удачное время…
— Мистер Поттер, пожалуйста, не заставляйте меня сгореть от нетерпения и волнения, — попыталась пошутить Нарцисса, с укоризной показав руками на окружающее её пламя: «Не слишком спокойная обстановка для размеренной беседы и политесов, не находите?»
Гарри понял, что придется вот так, наспех, что-то объяснять. Ну а когда? Вряд ли через неделю или даже через год он сможет подготовиться для разговора с бабушкой своего любимого, найти для её исстрадавшегося, но непокорённого трудностями сердца правильные речи. Он сказал тяжело, растягивая звуки:
— Да, есть разные, некоторые… неурядицы, — лучшего слова подобрать не получилось. — Но это поправимо и не опасно — просто события последних месяцев несколько… Не беспокойтесь вы так, пожалуйста, я за Скорпиусом присмотрю... Мы, понимаете, миссис Малфой, теперь с ним… — Пауза. — …Вместе.
— Что? Я плохо слышу, тут всё шумит. Ужасная у вас печь какая! — Ей не удалось артистично сделать вид, что не расслышала — поняв это, Нарцисса отважно, хоть и срывающимся голосом, переспросила: — В каком смысле «вместе»? Будьте любезны выражаться яснее, сэр. У вас общие дела, бизнес? Мой внук поступил на службу в Аврорат? Глупости какие! Мистер Поттер, я правильно поняла значение вашего «вместе»? Вы… — У Гарри вспыхнули щёки. — Вы… близки?!
Женское лицо, объятое зеленым огнём, некрасиво исказилось, как греческая маска трагедии — классическая мина скорби и страдания, и хотя смена выражения в реальности происходила быстро, почти мгновенной рябью, Поттеру показалось, что прошло много времени.
— Лучше бы он умер! — Ко рту Нарциссы, изогнутому как серп, метнулась рука. — Мерлин, что я говорю?! Пощадите моего мальчика!
Гарри почувствовал прямо в сердце удар боли (своей или Нарциссиной — не понял), в голове зашумело. “А что я хотел? Здесь мира не будет!”
— Простите, — тихо, но твёрдо произнёс он.
— Да, я понимаю, — она засуетилась, — это вы меня простите. Мистер Поттер! Что же такое? Как же так? За что?
— У Скорпиуса хорошие верные друзья, которые его любят и…
Гарри резко замолчал: «Не то говорю! Блядь!» И начал заново, но уже злей:
— Пощадить? А вы пощадили подростка, вы — Малфои? — говорил ли он о своем Сае или уж заодно про Хорька, сам не знал. — У вас в семье так не бывает, аристократы, да! Ханжи чёртовы. Выжил же он, без вас, сам, один пробился, и любовь свою нашёл. И счастье. Вообще сокровищем стал, сам себя огранил, понятно? И Скорпиус — гомосексуалист, хватит экивоков, смиритесь! А я — его пара, супруг. Не нравится? А ваше мнение ничего не решает! Это его жизнь. И моя. Наша! — Таких, с позволения сказать, аргументов Поттер приводить не собирался, да и обвинять бабушку Скорпи — тоже… а вышло наперекосяк. Он приказал себе остыть:
— Он любит вас, Нарцисса, и он очень хороший, прекрасный человек. Думаю, самый настоящий Малфой. Вы встретитесь скоро и сами убедитесь… Скорпиуса никто не…
— Хорошо. Я поняла. — Её тон изменился — стал спокойнее и значительно холоднее. — Прекрасная копия, кстати. — Магическая проекция Нарциссы обвела взглядом кухню. — Надеюсь, мой внук понимает, что делает. Можете передать ему: дома его всё равно ждут… Всегда. — Было заметно, что этот разговор уже стоил пожилой, но несломленной жизнью женщине огромных сил и самообладания, однако она отважилась на последнюю попытку. — Если невозможно принуд… просить вас оставить Скорпиуса… то, по крайней мере, я буду знать, кого винить, если с ним что-то случится. Прощайте, мистер Поттер. — Очаг погас.
Пара секунд — и печь начала покрываться кристаллами инея — такая мощная, скорее всего, невольная, пошла отдача от разбушевавшихся в Нарциссе Малфой эмоций, которые она запечатала в своём сердце.
Гарри опустился на стоящее рядом атласное полукресло, затем резко вскочил и грохнул ни в чём не виноватый предмет интерьера об стену:
— Малфои, ебать мне их не переебать — рок какой-то!
— Вы поссорились? — спросил, вытирая полотенцем мокрые волосы, стоящий в дверях Джеймс. — Или обед подгорел?
Гарри в сердцах несколько раз с силой ударил кулаком о кулак — костяшки заныли, только после этого он смог отвечать сыну:
— Давай, веди всех, пожрём и по коням. Ты мне нужен. У нас дело в Лондоне. — Планы на встречу с еще одним… родственничком поменялись мгновенно.
*
Большой Дэ ждал Поттера в кафе «Пышки у Мэг». С последней их встречи он стал ещё больше, хотя, надо признать, что не банально растолстел, а раздался в плечах — следить за фигурой при генетической склонности к полноте Дадли Дурслю было непросто, но походить на отца он не хотел — и не походил: высокий и грузный, однако без свисающего над брючным ремнём «бурдюка» Дурсль-младший часто срывал заинтересованные женские взгляды.
Заметив кузена, пытающегося разглядеть его в полутемном зале, он махнул, приглашая за свой столик, где уже стояли две кружки с пивом:
— Сюда! Ох, ты ж, мужики! — до боли стиснув Гаррину ладонь, пробасил Дадли. — Хорошо, что племяша захватил, совсем взрослый, ты же Джейми, да? Тогда тоже лапу давай. Курсант?
— Дадл, что хотел? — Гарри на последний вопрос отвечать пока не собирался, был напряжен и не особо доволен настроением родственника.
— Это не я хотел, а ты… Зельда! Еще один портер, у меня тут два Поттера оказалось! — Тот, хохотнув, развернул свой впечатляющий торс в направлении барной стойки. — Сечешь, шутка такая. Тащи давай. Короче, — снова обратился он к симметрично нахмурившимся отцу и сыну Поттерам. — За что ты, баклан, моих ребят грохнул? У себя на номере двенадцать.
— Слушай!.. — вспыхнул Гарри. Даже предположение, что к нападению на его дом причастны подчинённые кузена, с которым за последние двадцать лет наладились хоть и не слишком дружеские, но вполне родственные и почти приятельские отношения, болезненно резануло.
— Так я и пришёл послушать и поговорить. — Дадли развел ручищами, но примирительным жест не казался. — Просто хочу твою версию знать, без брехни и подъебов. Я, понимашь, у мамы не дурачок вырос, что б ты там не думал. Адресок твой тоже хорошо запомнил. И то, что неспроста в маговский сектор стали спецподразделения наши вводить, с трудом, но просёк. Об особом отряде тоже слухи ходят, а я люблю слухи. «Неопалимая купина» — ни о чём не говорит? — Дурсль прищурился, его глазки стали, как в детстве, похожи на свинячьи. — Что ты там намутил, братишка, в войнушку снова играешь? Среди моих парней ангелов мало, но и такой смерти… трупы-то не нашли, без вести пропавшими по документам обосрались провести — сообщили, что ушли в самоволку и сбежали. Двенадцать головорезов, ага, я каждого ещё желторотиком знал. Аж прослезился, веришь? Такой смерти никому не пожелаю, мы все присягу давали, сечёшь? И шестеро в дурке. Дядя тут один (из ваших, между прочим!) шепнул на совещании, что ты переворот замышляешь. И приказ есть выдвигаться по коду, вот только время и место не сообщается… Пока не сообщается. — Он замолчал, и, ожидая ответа, отхлебнул из своей кружки. — Или… всё наоборот? — Из карикатурно-клоунских глаза Дадли сделались если не умными, то явно проницательными и цепкими.
— Да. — Гарри был краток. Он давно понял, кто такой на самом деле Большой Дэ — недалёкий, но верный служака, имеющий представления о воинской чести и семейных ценностях, — и не видел повода водить того за нос. Если кузен сам позвал на разговор — значит, не считает себя для Поттера чужим и думает, что может пригодиться.
Полковник Дурсль удовлетворенно кивнул. И пока официантка сгружала с подноса на их столик семь запотевших высоких стаканов с пенящимся тёмным, он, улыбаясь, якобы разглядывал её подрагивающие в глубоком вырезе платья груди.
Джеймс взял свою порцию:
— Ты, дядя, на нашей стороне, хочешь сказать?
— А почему должно быть иначе? — спросил Дадли, но смотрел при этом на Гарри. — Брат у меня один, правда, засранец долбанутый, да еще многодетный. — Он усмехнулся и резко посерьёзнел. — Помочь? Ты же хоть и военный, но на свой придурош… ладно, крутой, но почти средневековый лад, и ни черта не понимаешь в методах современной войны.
