— Пора магам поднять головы, — продолжил Кингсли, будто с трибуны, — и заявить о себе миру. Или мы — или они! Так стоит вопрос, мальчик мой. По секрету скажу тебе, что мы готовим проект о частичном снятии Статута в экстренных ситуациях. Например, в таких, что произошла у тебя в доме. Маги должны иметь прописанные в законе права на защиту своей жизни, своих детей, своего достоинства и имущества.

— Ещё своих животных! — вякнул, типа проснувшись, Поттер. — Они чуть не застрелили моего эльфа.

— Что? — Бруствер не сразу «спустился на землю». — А, ну да, и эльфов тоже надо защитить, они — ценная часть нашего… впрочем, об этом потом. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! — Гарри сел на постели и отсалютовал. Слегка струхнул: «Не перебарщиваю ли с шутовством?», но Министра, кажется, более чем устроила его бравада.

А вот взгляд у Кинга — нехороший… чуть заискивающий. С таким противником, не решившим, считает ли он тебя дураком — или нет, нужно вести себя предельно осторожно.

— Поговорим завтра, — Министр поднялся, солидно оправив на животе мантию, — жду тебя в десять утра на закрытое совещание в моём кабинете. Вот — пропуск. — На тумбочку легла круглая картонка с гербом, похожая на бумажный галлеон. — А сейчас спи, набирайся сил, ты нужен нам, Гарри. Ты нужен магической Британии.

— За Британию я всех на лоскутки зубами порву, — без капли иронии ответил Поттер и посмотрел в глаза Министру. Тот нахмурился, не понимая, как реагировать на такое заявление Главы Аврората, однако, похоже, списал слова Поттера на последствия пережитого стресса.

Два взгляда, как два рыболовных крючка, зацепились друг за друга — не растащить. Один — против другого, и оба — единое целое.

Они понимали (ни Поттер, ни Бруствер не были дураками), что являются противниками, не питали на этот счёт иллюзий, знали, что играют друг с другом в кошки-мышки. Только каждый считал себя кошкой, котом, свирепым, могучим, мудрым и хитрым хищником. А врагу отдавал роль жертвы. Преимущество Гарри Поттера заключалось в том, что он с недавнего времени чётко понял, что Бруствер — не мышь, не трусливый, лишь жрущий, испражняющийся и сношающийся грызун, а человек с идеалами, за которые готов драться и положить многое. Жизни — чужие и свою. Такую мышку льву Поттеру не прихлопнуть одной лапой. Придётся долго и основательно готовить ловушку, без намёка на промах.

«Жаль только, что времени на «долго и основательно», кажется, совсем нет», — подумал Гарри, когда за Министром закрылась дверь.

……………………………………………….

(2) Аналог русской пословицы «Лес рубят — щепки летят»: You can’t make an omelette without breaking eggs.

*

— И последнее, Мистер Долгопупс… — Уже закрывая двери, адвокат повернулся. И как бы нехотя сказал, не глядя в лицо своему подзащитному: — Ваш отец смещен с должности и находится под административным расследованием. По этой причине в свиданиях отказано.

Гай вскочил с койки:

— За что?! Как?

— А вы не догадываетесь? — голос защитника был тускл и непрофессионально выдавал скуку. — Визенгамот удовлетворил мою просьбу об отводе. Вашим делом будет заниматься мисс Кобург, независимый от коллегии... юрист. Никто не захочет рисковать. Извините. Впрочем, это отложит процесс. Желаю удачи, молодой... животное!

— Сука! — Гай ударил осклизлую стену и упёрся в неё же лбом, как истеричный ребёнок, который от страха и нервов колотит кулаками пытающуюся успокоить его мать.

Азкабан давался младшему Долгопупсу трудно. Волчья суть притаилась и ныла глубоко внутри мозга, рождая кровавые мороки: во сне он драл клыками собственное горло, убивая и наказывая себя, пожирая собственные кишки, хрустя костями и лакая свежую кровь… Свою! Которая всё лилась и лилась, не впитываясь в лёд… Гай выжигал, нет, сжирал в себе оборотня. Боролся как мог, не убегая от сновидений, не боясь сойти с ума… Сумасшествие — обычное, человеческое — просто игра по сравнению с реалиями ликантропа.

Два свидания, которые сумел пробить Тедди Люпин (одно — с родителями, на второе пришел сам), дали оборотню Долгопупсу очень много — надежду и покаяние; а способ он придумал сам — убить в себе тварь! И повернул-таки, качнул чашу весов — маг пересиливал волка. Медленно, неохотно, сопротивляясь до конца, малюсенькими шажочками мощных лап, с болью, которую с трудом выдерживали нервные окончания постоянно бунтующего тела, волк Гай в нём отступал, склонял гривастую башку, поджимал уши, скалился, капая вязкой слюной на пол, однако не смел смотреть человеку Гаю в глаза — боялся.

Дверь вдруг снова открылась, впустив в камеру полненькую блондинку:

— Здравствуйте, я мэтр Кобург-Мениген. Буду представлять вас в суде.

Гай поднялся, не стесняясь мокрого лица, загреб обеими руками волосы и откинул их назад:

— Как вас зовут?

— Можете называть меня Зельда. — Она улыбнулась и села на колченогий, прикрученный к полу стул, раскрыла папку с документами. — Я никогда не проигрываю. Не сомневайтесь, вы в надежных руках, мистер Долгопупс.

— Гай, — сказал он.

— Гай, — согласилась она.

Среди кипы документов — белых листов, измаранных раздавленными блохами букв, — пестрели разноцветные закладки (мэтр Кобург-Мениген основательно подготовилась к первой беседе с клиентом): атласные ленты и глянцевые картонки, плетёные из шнурков и кожаные «кружева»; в клеточку, малиновые, канареечного цвета, полосатые, сине-зелёные, с рыбками, ромашками и вишенками… «Девчонка», — без неприязни подумал Гай, некоторое время даже не пытаясь оторвать глаза от этого красочного пира. И ни капли алого. И ни штриха чёрного. Захотелось потрогать каждую из закладок. Что он и сделал — протянул руку прямо к папке Зельды и коснулся одного разноцветного замшевого шнурка. А заодно, случайно — и её руки. Мисс Кобург удивлённо подняла тоненькие брови, но не убрала ни папку, ни ладонь.

*

Уже глубоко ночью Гарри, заставивший себя уснуть в больничной палате, внезапно пробудился. Не от кошмарного сна, не от боли или тревоги. Он, конечно, тревожился, но свыкся со своим состоянием «экстренного разгона-торможения» и вовсе не от него вдруг, почти под утро, сел в постели, прислушиваясь к тишине госпиталя. Поттеру показалось, что кто-то позвал. Просто голос, спокойный, совершенно мирный, только непонятно чей. «Гарри…» — и больше ни звука.

Померещилось, конечно. Надо держать нервы в кулаке.

Подумав так, Поттер, тем не менее, решил отправиться домой. Тянуло.

Он, стараясь не шуметь, собрался, оставил дежурному целителю расписку, что ушёл в столь неурочный час по собственной доброй воле, имея на то крайнюю необходимость, и аппарировал на Гриммо.

Дом спал. Почему-то не хотелось его, многострадальный, хоть и каменный, тревожить. Даже скрип калитки со стороны сада не разбудил старинный особняк, погружённый в свои диковинные видения.

Под ногами Поттера, направлявшегося к любимой скамейке с целью раскочегарить трубочку на свежем воздухе, уютно шуршала палая листва, в неясном свете поблёскивали влажные листья поздних астр. Фонарь не горел, но на его кованом завитке, рядом с забранным в металлическую сетку плафоном, светилась какая-то странная лампочка. Гарри заметил её издалека. А подойдя ближе, остановился, не чуя ног, и перестал дышать. Не дай Мерлин спугнуть шумом или звуком дыхания это чудо, устроившееся на фонарном столбе.

Полупрозрачный, словно весь сотканный из тончайшего света, белый сокол внимательно уставился на Поттера, сперва издал шипение, потом поцокал клювом, а затем хрипло, слегка сдавленно, словно не желая будоражить окрестности, вскрикнул несколько раз. И в приветствии отвёл в сторону крыло.

====== Глава 57. Kom med mig (1) ======

— Ты ко мне, приятель? — прошептал Гарри, замирая от неожиданного восторга. Он, взрослый опытный маг, и не с такими штуками встречался, а тут нате вам — растрогался и восхитился, словно ребёнок, впервые увидевший рождественскую ёлку: чудо!