Сокол надменно нахохлился и на вопрос:

— У тебя есть, что мне сообщить? — отрицательно покачал головой.

— Хорошо. — Гарри протянул было руку, но серебристая птица никак не отреагировала на его жест и начала крючочком клюва чистить перья. — Но для чего-то же Скорпи тебя послал. На такое расстояние…

Патронус Сванхиля встрепенулся и издал резкий раздражённый крик, понятый Поттером примерно как «Да ну тебя! Ничего ты не понимаешь, если задаёшь такие глупые вопросы!»

Нахлынуло странное чувство: смесь нежности, сладостной тоски и сексуального возбуждения. Так мучительно медленно, но неукротимо у Гарри вставал только в юности, когда либидо выскакивало неожиданно, будто убийца из-за угла, могло появиться непонятно от чего и требовало немедленной разрядки. Но сорокалетнему мужчине уж очень не хотелось именно сейчас, в ночи, наедине с чудесным крылатым Патронусом, внимательно следящим за ним жемчужинками глаз, мастурбировать.

Рука уже устроилась в паху, открывая путь первым толчкам оргазма, но Гарри упрямо расправил плечи и прижал ладонь-распутницу ко рту, заодно и пряча рваный выдох, похожий на стон желания. Почему-то показалось, что кончать в одиночку, без любимого мальчика — сродни предательству…

Он стиснул зубы и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Скорпиуса хотелось так сильно, что даже заболел затылок. Ага, где затылок — и где… Перевозбуждённый, как подросток, Поттер поправил ширинку — чтобы движения не причиняли так много мук, и подошёл к двери своего дома.

— Ладно, не злись, Сайка. Наша игра в молчание не по нраву нам обоим. Да? Но слова тут лишние. Значит, чтобы навсегда закрыть тему, поступим вот так. — Он взмахнул волшебной палочкой. — Экспекто Патронум!

И — ничего не случилось…

Гарри опешил и в тревоге осмотрел палочку. Приготовился послать ещё одно заклинание, уже поднял руку.

Шарообразный сгусток голубоватого сияния выплыл из-за небольшой пышной лиственницы — словно прятался там… стесняясь… Он померцал, как бы приноравливаясь к ночному освещению, и ступил на пожухлый осенний газон оленьими копытами, большими ветвистыми рогами тронул столб, на котором пристроился крылатый гость. Будто приглашая спуститься, не бояться, не дразнить.

Сокол не торопился. Делал вид, что не замечает оленя, хотя то и дело косился на него вниз. Два Патронуса застыли на миг. И время вокруг них остановилось.

Сердце Поттера, готовое вырваться из груди, стало биться ровнее, показалось, что его обнимают тёплые сильные руки. Родные. Стояк, кажется, опустился, но это не имело никакого значения. С каждым мгновением Гарри делалось всё легче и приятнее. Хотелось лететь. Парить над землёй. Он не видел рядом никого, кроме двух светящихся колдовских фигур, однако знал, что его полёт не будет одиноким. Уверенность сродни постигнутой истине: любимый с ним навсегда. Просто потому, что так оно и есть. Они могут не разговаривать друг с другом, могут ссориться, обижаться, даже расставаться — всё глупости. Хуйня. Они вместе — остальное неважно.

Погрузившись в невесомое наслаждение, заполнившее кровь, Гарри стоял, опираясь спиной на дверь своего дома. И одновременно летал над Гриммо, крепко держа Скорпиуса за руку. Над Лондоном, над Британией, дальше — океан и звёзды…

Не сдержав стон и вздрогнув всем телом, он приоткрыл глаза. Его Патронус тряхнул головой — с серебристых рогов посыпались звёзды. Сокол, кружась возле, склёвывал их на лету, потом сел на спину оленю. Гарри почувствовал на губах поцелуй…

Поспать ему удалось недолго. Но до самого рассвета над буквально вырубившимся, лишь дойдя до кровати, Гарри, над крышей дома номер двенадцать летали два Патронуса. С первыми лучами зари они слились в единое целое и, гонимые ветром, унеслись прочь. Может быть, туда, где и живут все Патронусы — к звёздам.

*

— Звезда, ты подумай! Из моей постели только вылез и уже с каким-то сбродом обжимаешься. А я не видел. Чертовы заморочки! Ошейник на тебя надену, ей-Мерлин, вот увидишь небо в звездах! — недовольный, хрипловатый, но набирающий высоту голос ударил по барабанным перепонкам, как гонг. Странные, очень приятные ощущения характерной усталости в теле (как если бы долго-долго заниматься сексом, кончить несколько раз кряду, а потом ещё и выспаться вдоволь с любимым под боком) бросились врассыпную. И послышалось совсем уж грубо, но в сторону, раздраженно:

— Почем я знаю, меняйте! Отъебитесь!

Гарри резко выпал из сна:

— Что? Кто? — испачканная, еще слегка… мокрая простыня защекотала поясницу, змеей сползая вниз, одновременно исчезли носки — холодок обдал голые ступни… Возле распахнутого окна спиной к нему стоял Джей и сердито разговаривал по ди-фону, потрясая скомканной в кулаке газетой:

— Раньше? А мне сказать — не судьба, да? Какой нахер сюрприз?!

— Ты чего орешь, сын? — прокашлялся Поттер, поджимая почему-то оказавшиеся на весу ноги в тепло пододеялья.

— Всё, отбой. — Тот повернулся. — Представляешь, у них «планы поменялись»! — пародийно зло изобразив Гулев басок, Джеймс с размаху плюхнулся на кровать к отцу. — Этот придурок не приедет — репетируют новую программу, какой-то аврал. Можно подумать, что они не музыканты, а астронавты или эпидемиологи. А в «Пророке» его колдок на два разворота, с девками — во вчерашнем выпуске.

— Это называется совместная жизнь, Джейми. — Потянувшись и рывком садясь, Гарри взъерошил ревнивцу волосы. — Доверяй.

— Но проверяй, — парировал насупившийся Джей Эс. — А у меня сегодня был свободный день… Эх!

— Эй, а что здесь эта шантрапа делает? — Гарри перевел взгляд на эльфов, мелькавших по комнате с охапками белья, одежды и штор. — Оставьте мундир, черти!

— А… да это Крич генеральный шмон устроил. Ну, после нападения, дескать, всё надо перестирать. Меня уже из моей спальни выгнали. Ты когда вернулся, па?

— А-а-х! — Махнул рукой Гарри. — Неважно, раз я официально больной, то и ты лодырничать не будешь, банкир! Проведём денёк с пользой.

— Зря тебя будил, — притворно буркнул сын.

Причиной его раздрая, помимо штатных проблем на службе, явилось следующее: ребята подсуетились и без ведома Кима тиснули его сингл с фото на обложке. Быстро сделали сигнальный вариант, Сай прислал прямо горяченький, еще не поступивший в продажу диск Джей Эсу. А тот расстроился ужасно, и, промучившись вечер, пришёл к отцу.

— Па.

— Что? — Гарри поднял голову.

— Вот глянь — подарок к свадьбе Мотыли мне прислали.

— И что? — Покрутил Гарри яркий конверт в руках.

— Да вот думаю — а пара я такому Мартинсену?

— Какому “такому”?

— Красивому. Слишком. — Джеймс вздохнул.

— Пара, чего особенного-то? Эта вампирская рожа дома всегда нечесаный ходит. И в шмотках как с помойки — голытьба.

— Да не в тряпках дело.

— А... ты про поклонников? Так скажи ему, что если он глазищи свои бесстыжие, то есть башку свою дурацкую в другом направлении повернёт, так я ему ее живо откручу — нас в Аврорате научили, как вурдалаков мочить.

— Всё шутишь.

— А всерьез — любит тебя твой Ким. Уймись, пустое. Песня-то хорошая?

— Угу. — Джеймс забрал сингл и ушёл.

Гарри хотел его остановить, успокоить, сказать что-нибудь вроде: «Не трать нервы, сын. Если вам суждено быть вместе, то будете, а если нет — то ничто не удержит. Вот ты Кима ревнуешь? А он тебя тоже наверняка опасается потерять. Так и должно быть: пара — это двое, любовь только приближает людей, сталкивает их в одной точке пространства и времени, а как жить с этой любовью, каждый день, каждый час — этому нужно учиться, вдвоём учиться, обсуждать, проговаривать вслух, ставить условия, идти на компромиссы. Иначе любовь быстро пройдёт и останется боль разочарования. Ну и подумай, это же классно, что именно такой дьявольски красивый парень выбрал тебя? Не какой-нибудь пузатый кривозубый задохлик. И не для потрахушек выбрал, а жить всю жизнь с тобой в законном браке. Поэтому забей — и радуйся жизни!» Но он понимал, что слова отца Джеймсу сейчас — пустой звук. Сам до всего должен дойти. Мало ли что там взрослые говорят, нам ведь всем думается, что именно наши проблемы — самые болезненные и уникальные. Гарри вспомнил, сколько раз ему казалось, что жизнь загнала его в угол и вот-вот расплющит — а в этих углах всегда находились дверцы, а у него в кармане — ключи от их замков… Даже со Скорпи начиналось точно так же — с конфликтов, с потери равновесия, всё вокруг рушилось и горело синим пламенем. А оказалось, что начинается оно, настоящее и важное, только сейчас, а прежде он всего лишь познавал себя и набирался опыта…