— Можно «Сай». — Сванхиль опасался, что его настороженность и неловкость передастся Джеймсу. Рукопожатие распалось. — Ким говорил, что вы позже прибудете.
— Сай… — задумчиво протянул Джеймс. — А? Да. Там собрание акционеров раньше закончилось. — Он кинул на спинку стула снятый пиджак. Промахнулся, досадливо рыкнул, поднял. А Сольвай так и стоял застыв.
— Ну, будем на «ты»? Всё-таки дважды родня… Отчим? — усмехнулся молодой банкир.
Ещё более молодой музыкант вспыхнул:
— Что?!
Джеймс поднял обе ладони в примирительном жесте, улыбнулся по-хорошему:
— Предлагаю свою дружбу. Не обижайся, пожалуйста, я пошутил. Правда, больше не повторится! Рад за отца, в смысле за вас. И что-то у меня юмор в последнее время провисает. Мир?
— Хорошо, давай на «ты». — Сольвай решил, что ничего страшного не произошло. Выходит, Джеймс в курсе — отлично, что Гарри признался, круто. Язвит, но не грубо. Нормально всё. — Мир, принимается.
— Это надо отметить, пойдем тогда… к остальным. Чувствуй себя как дома. Стоит познакомиться получше, не считаешь?
«А ничего так парня закадрил Гуль, — подумал Сай не без удовольствия, — толкового, а уж на внешности вообще зарабатывать мог бы. Надо им на бракосочетание картину подарить, маслом, их настоящий парный портрет, в стиле Рубенса или Гейнсборо, чтоб на века…»
*
Музыкально-выпивальный вечер на Гриммо удался на славу, после слегка напряженного разговора на кухне с сыном Гарри Сай неожиданно для себя расслабился и отрывался по полной. Обмыли всё, что обмытию подлежало: помолвку Мати и Альбуса, тоже самое — у Гуля с Джеймсом, заодно и вдогонку чествовали несколькими тостами заключение законного брака между Китом и Свечкой (Бамсе предложил себя в качестве канделябра и проявлял полную готовность эту свечку для тех подержать, после чего был уложен на диван проспаться). Еще выпили за выход сольной песни Мартинсена, потом что-то по мелочи… Ах, да, за второе совершеннолетие Сая и близкое окончание мировых гастролей, et cetera, et cetera (3)! Веселое буйство сопровождалось — куда ж без этого! — песнями и плясками, музыки было море! И, как ни странно, особо-то никто, кроме Йосефсена, не напился, да и цели такой не было. Компания сложилась замечательная… И к утру все были, как говорится, уставшие, но довольные.
Часов в пять эльфы, восторженно наблюдавшие первую в их жизни рок-оргию, обнесли всех Антипохмельным и соорудили легкий завтрак. Пирушка прошла на десять из десяти. И к возвращению хозяина в доме воцарилась тишь, гладь и сонная благодать. Только в комнате Джеймса, лежа, шептались двое: он сам и его легально проживающий на Гриммо нареченный Мормо Мартинсен.
— Слушай, а когда у Сольвая днюха? — Джей лениво потянулся, перекатываясь к Киму поближе. — Жалко — уже через двадцать минут вставать надо.
— А что? — Тот подпер голову рукой. Разговор лениво перескакивал с темы на тему, но целоваться это не мешало.
— Он, вообще, отца любит ведь?
— Ну, любит, ясное дело. Сай классный чувак. Без любви не стал бы. Если кого полюбит — насмерть! Не, не то, до смерти.
Джеймс хихикнул:
— Дурачина датская, кто ж так называет? Так двадцать лет уже не говорят. Еще скажи «кадр»!
— Да, ладно тебе, — снисходительно ответил Ким, — я вообще древний, ты же видел в замке. Иди ко мне! Неделю не увидимся. Четырнадцатого. Я его под мостом нашел — совсем пацан был… Такой беленький и дрожал.
— Как?! — Джей почти проснулся от возмущения. — Кого?
— Да, нет! — Мартинсен нахмурился. — Я про день рождения, Солдатик. Сая. А под мостом от дождя прятались. Чего ты смотришь, ну было дело. И даже под одним одеялом драным вместе спали. Теплее так. На помойке нашли, нет, погоди… с балкона чьего-то спиздили, точно. И…
— А, хорошо. Тогда ладно. — Джеймс сочувственно повздыхал и опустил голову обратно на Кимово плечо. У того были приятно-прохладные ноги, а выше всё — тёплое… — Интересно, а они с отцом, ну… Вот мне интересно, у них тоже магический брак будет? — Он снова потянулся губами к лицу Кима.— Не слушай меня, я так, не наше это дело.
— Угу, — раздался сонный ответ, наше — целоваться. — И через полминуты: — Кстати о поцелуях, — Ким вкусно облизнулся, — представляешь, мелкий Шальц на эльфиньку Сая запал.
— Эльфийку, — поправил Джеймс. — Здорово, всюду любовь. Судьба всех сводит, всякой твари — пару.
— Ты хочешь сказать, что я тварь? — С виду не особо накачанные руки Мартинсена стиснули Джеймсовы рёбра, будто тиски, даже дышать стало нечем. Но Кимовы глаза блестели без злобы, сияли любовью, прожигали, как лучик солнца, усиленный линзой.
— Самая лучшая тварь на свете! Моя. — Джеймс улучил в очередном затяжном поцелуе момент и ловко вывернулся. — Погоди, давно спросить хотел, как вы вообще в Англии оказались? В тот первый раз. Тоже судьба.
— Прилетели на самолете.
— Нет, вас какая фирма спонсировала в магическом секторе?
— Как ты умно выражаешься, банкир.
— Ким, я серьезно, щас в глаз получишь за банкира!
— Хм, подраться хочешь? Да этот Министр ваш пригласил.
— Как это? — Джеймс мгновенно прекратил завязавшуюся между ними шуточную борьбу и позволил Мартинсену оседлать себя. — Перестань, отпусти, что ты сказал?!
Ким сел рядом на кровати, но свой «трофей» из рук не выпустил.
— А что? Этот ваш, Курган, нет… Отвал? Бульдозер.
— Бруствер?! — Джеймс от удивления даже икнул. И тут запищал будильник. — Бля, вставать пора! Если опоздаю на совещание, мне Отто вставит… того, не того, что ты подумал: ругаться будет, не громко — гоблины так страшно умеют тихо ругаться… Ты чего?
Оба, скрестившись взглядами, от души рассмеялись.
И тут над их головами раздался взрыв.
………………………..
(1) Et cetеra (обычно сокращается: etc.) — латинское выражение, означающее «и другие», «и тому подобное», «и так далее».
====== 51-2 ======
Было ли старику страшно? Да. Было. Очень страшно. Такого страха он не испытывал даже тогда, когда его крутая нравом любимая госпожа дважды едва не отрубила ему голову… Но сейчас страх был похож на непреодолимые чары кровопивцев, лишающие эльфа своего «я», настолько мощным, что подумалось, а не… Нет, суицидальные настроения в принципе не свойственны некогда самой могущественной эльфийской расе, наоборот, главный видовой признак эльфов — выживание любой ценой. Ценой гордости, чести, ценой былого величия и дорогого блеска, ценой добровольного согласия на низкую службу и унижения, на позорную, от рук самодуров-людишек, смерть сотен единокровных братьев и сестёр ради спасения всего эльфийского рода. Это и толкнуло их много веков назад в рабство к глупым, малоискусным, да и просто недалёким волшебникам, единственный плюс (но решающий) которых состоял в том, что они, будучи слабыми, могли противостоять грозным и кровожадным вампирам. А эльфы — не могли… Настоящие вампиры, прежние, первые, в жилах которых текла неразбавленная ночь, убивавшие взглядом, в древности намеревались устроить ярым ненавистникам эльфам Общую казнь, принести всю, до последней капли, эльфийскую кровь в жертву своим ненасытным демонам — и эльфам ничего не оставалось, как уйти в рабство к магам за вечный дом и вечную защиту. Время подтвердило, что решение это было мудрым, как все решения, принимаемые эльфами: пусть и внешне никчёмными, уродливыми, маленькими, голыми существами, бесправными, смыслом существования сделавшими службу своим бестолковым господам, но эльфы выжили, сохранили не только генофонд, но и уникальную магию. «Вон, плодятся и размножаются, чучелки, под любой подходящей крышей магического дома появляются на свет наши чада… — Кричер не без приязни, с одобрением и гордостью посмотрел на неуклюжих Гребби и Чикки, помогавших ему тащить на чердак заветный мешок. Эльфята пыхтели, кряхтели, тихонечко (думая, что старший не слышит) матерились и даже пукали от усердия — груз был слишком тяжёл для них двоих, а старый эльф не мог сейчас позволить себе тратить силы, — но волокли то, что велено, даже не помышляли сдаться и бросить. — Красавчики», — залюбовался ими старикан и испугался тёплого прилива, колыхнувшегося в душе: не время сейчас нюни распускать; воин, впустивший в сердце жалость и любовь, — труп. Чувства к хозяйским детям — не в счёт, примерному домовику положено души не чаять в господах, а особливо в их малолетних наследниках: таковы условия древнего магического контракта. А прикипать к юным эльфам — не время…
