Оказавшись в прихожей, он некоторое время прислушивался к тишине. Вокруг было темно, всё спокойно, присутствия хозяев ничто не выдавало. Ну, мало ли, где люди ходят по вечерам. А он ворвался… Гарри уже собрался было развернуться и уйти, как вдруг раздался грохот. Не громкий, довольно далёкий, но чётко указавший, что в доме кто-то есть. Ну, не крысы же, право слово.
Он оставил пакет с гостинцами возле входной двери и с волшебной палочкой наперевес осторожно, короткими перебежками, направился к кабинету хозяина — шумели, кажется, там.
На столе горела одинокая свечка. Невилл, с хриплыми глухими стонами поворачиваясь в ворохе подушек и пледов, свесился с дивана и пытался подобрать с пола чашку. Занятие это было бессмысленным не только потому, что шевелился он явно с трудом, но и потому, что содержимое чашки и валявшегося рядом графина разлилось, окрасив пушистый ворс ковра чем-то бледно-розовым. Переведя на вошедшего мутноватый взгляд, мистер Долгопупс не выказал удивления, а лишь устало повалился обратно на своё измятое, пропахшее лечебными зельями ложе. Вид он имел весьма бледный, и буквально тоже: хотя на его некогда пухлых, а сейчас обрюзгших щеках и пылал нездоровый румянец, но даже через него проступал синюшный оттенок кожи. Шея Невилла была перевязана толстым шарфом, но и без того, по резкому запаху специфических настоек, Поттер поставил приблизительный диагноз: ангина или что-то вроде.
— Эй, дружище, ну что ты? — Гарри подошёл ближе. — Так хреново, да, Нев? Врачи были? А Луна где?
Долгопупс беззвучно пошевелил губами:
— Пить. — И сделал неопределённый жест.
Гарри, оглядываясь, подобрал с пола поднос, графин и чашку, но другой жидкости в кабинете не обнаружил.
— Где твоя жена? — Он потрогал другу лоб. Сухой и горячий. — Что у вас тут творится? Безобразие. Лежишь, как в склепе, один, вон, из форточки дует, Полумна где-то гуляет. Права Джинни: квашня она, безответственная. Нельзя ей ничего серьёзного доверить. В мечтах летать все могут. — Гарри так огорчился, увидев друга в столь неприглядном состоянии, что, не подумав, сразу спустил всех собак на Полумну. Но в самом-то деле, где её носит?
Укоризненно посмотрев на него, Невилл закрыл глаза, ему явно было очень тяжко.
— Ладно, молчи, тебе вредно говорить. Пойду чай сделаю. — Поттер, ворча под нос, направился в кухню.
Хозяйничать в чужом жилище было неловко, но ничего не попишешь. Кое-как сориентировавшись в Луниных владениях, он заварил имбирный чай, добавил в него шиповник (а, не навредит!), нарезал лимон, прихватил сливки (вдруг больной захочет) и понёс это всё обратно в кабинет. Завернув возле кладовки за угол, слегка оступился. Показалось, что из-под дальней двери пробивается синий свет. Нет, это нервишки шалят. И мороз по спине — случайность: сегодня у Гарри был тяжёлый день, да и вообще в последнее время нагрузочки зашкаливают.
Он внёс поднос с чаем к больному, подал чашку прямо в слабую руку Невилла.
— Пей осторожно, не горячий, но не пролей. Я сейчас вернусь. — И вернулся к подозрительной двери. Вроде у Луны тут гардеробная или что-то в этом духе?
Осторожно, не ожидая, что откроется, толкнул створку — та без звука отворилась. Довольно просторное помещение было почти пустое — в темноте, в свете, проникавшем лишь из-за Гарриной спины, в углу вырисовывалась куча сваленной одежды и горка обуви, вешалок, коробок. Посередине комнаты на стуле сидела Полумна и смотрела в стену. На коленях у неё лежал какой-то увесистый булыжник.
В голове у аврора и мага Поттера щёлкнуло гораздо быстрее, чем у заметно растерявшегося друга Луны Лавгуд Гарри.
Крылья. На серой, словно оштукатуренной плотным туманом стене, на которую с каменным выражением лица пялилась Полумна, — тень: женский силуэт с крыльями. Ангел? Если бы…
Кровь. На Луне — тонкая длинная сорочка, вся в свежих алых пятнах и разводах. Но сидит миссис Долгопупс ровно, плечи, осанка, голову держит прямо, на раненую не похожа.
Треск. Волшебная палочка Гарри зашлась от сухого треска — с таким звуком прощается с жизнью горящая сухая трава.
Тесса. Это говорит с Полумной тень: зовёт её. Ласковый и одновременно повелительный голос. «Тесса, я рада тебе. Встань, моя младшая излюбленная сестра, встань, Тесса!»
Гарри заметил, что неподвижная Полумна изо всех сил вцепилась в сиденье стула, будто удерживая саму себя, — даже пальцы побелели.
Тень взмахнула крыльями, издала воинственный птичий крик, похожий на карканье, и шагнула от стены.
Выпад палочкой, пасс, посыл, блок, ещё блок, боль уколола в колено и ожгла щёку. Пригнувшись, Гарри увернулся от едва не рубанувшего по горлу чёрного крыла. Прятаться за Луной, как за щитом, нельзя. Он сделал обманное движение палочкой, сгруппировался и кувырком бросился к противоположной стене. Оттуда прыгнул под тень. Самоубийство же! Прямо под ноги к Великой Госпоже Ворону, которую, судя по всему, и вызвала тёмномагическим ритуалом Полумна. Вон, возле стула — сложная пентаграмма растопленным воском.
Пропав из прямоугольника света, Поттер затаился. Даже дышать перестал и прикрыл глаза, чтобы не выдали блеском. Он, конечно, смельчак, герой и всё такое, опять же служебный долг, но сражаться один на один с самой Морриган (1) не подвязывался. Надо как-то утащить отсюда Полумну и запечатать комнату до прихода подкрепления — ирландской бестии в Лондоне делать нечего. По-пластунски, что ли, попробовать подобраться к стулу?
В голове назойливо кололось имя «Тесса». Откуда он его знает? Как-то связано с Луной. Ну да, это имя выбито вторым на могиле её матери — Гарри сам видел: Пандора Тесса. Всё сложилось, картинка нарисовалась чётко и предельно ярко. Да ещё и когда Луна, так и не отрывая взгляда от тени богини, повернула лицо в Гаррину сторону, он заметил цвет глаз — тёмно-карие вместо серых.
Точно ударить с пола (чтобы не досталось Полумне) не получилось бы, а рисковать было нельзя: второй попытки у аврора не будет. Он очень медленно, опираясь спиной на стену, встал на ноги. Сконцентрировался. Но прицелиться не успел — тень повернулась к нему, там, где у человека должна быть голова, вспыхнули два глаза. Гарри кинул заклинание и отпрыгнул в сторону. На месте, где он стоял секунду назад, раскололась стена и оплавились кирпичи. Но его удар достиг цели — камень на коленях Луны взорвался вдребезги! Её вместе со стулом отбросило в сторону. Сверху обрушилась штукатурка.
Отплевавшись, проморгавшись и сориентировавшись в пространстве, Поттер нащупал в оседающем облаке пыли Полумну и выволок в коридор. Вернувшись, осмотрел бывшую гардеробную: Морриган исчезла. Волшебная палочка не среагировала на экспресс-тест: никаких потусторонних сил. Обошлось. Отбился.
Через четверть часа они сидели возле Невилла и пили чай с горьким шоколадом. Бутылочка бальзама быстро ополовинилась. Совершенно потерявшего голос Долгопупса заставили выпить целую стопку, его супруга лишь пригубила, с остальным Гарри управился в одиночку. Полумна переоделась, привела себя в порядок, была спокойна, улыбалась, её истинное душевное состояние выдавали лишь дрожащие руки. Невилл чувствовал себя совсем плохо, и Гарри решил, что ему не обязательно сейчас рассказывать, что жена, совершенно отчаявшись спасти сына, пошла по пути своей матери и попыталась вызвать в помощь великую заклинательницу Морриган. Камень на её коленях, превращённый Поттером в пыль, был с могилы Тессы Лавгуд, дух которой и вселился в дочь, с ней и разговаривала Госпожа Ворон. В общем — обычная история: маги нередко прибегают к тёмным искусствам, к ритуалам на крови. А что делать, когда не знаешь, что делать?.. За это колдовство миссис Долгопупс светит Азкабан, но Главный аврор без малейшего зазрения совести пойдёт на должностное преступление и не сообщит о тёмномагическом ритуале. Да, вот такой паршивый он Глава Аврората. Зато друг не самый последний…
Задумавшись, Гарри прокусил себе губу и очнулся от вкуса собственной крови. Луна гладила мужа по руке и что-то ему шептала. Ещё больше, чем прежде, разрумянившийся от алкоголя Невилл спокойно спал.
