— В какую «вашу», эй, друг, ты совсем? Я ему вообще-то отец. — Рассказывать о «равном союзе» Поттер пока не стал, раз и Джинни смолчала.

— А я говорю, он — уизлевский, наш… родная кровиночка! — Рон всхлипнул. — Родна-а-ая.

— А Ким, значит, тебя не смущает?

— Смущает! – оживился Рон и азартно встрепал себе шевелюру. — Здоровый лось, такому не накидаешь, посильней нас с тобой будет. Уж вломит так вломит! Фотки видел. Я тут вспомнил: в нашем в роду прадед был, еще в восемнадцатом веке родился, сто восемьдесят, что ли, прожил, Бернгард Пилатиус Уизли — тот как-то раз разозлился и один, на себе, дом упёр, такой, знаешь, из бревен со штукатуркой… — Рональд вздохнул, кажется, завистливо.

— Фахверковый? – Заинтересовался Гарри, тоже слегка захмелев (что на голодный желудок естественно). — А чего не магией? И нахуя вообще?

— Так с невесткой не ужился, за реку его перетащил. Очень осерчал, чтоб, значит, подальше с глаз… Магией? Ну я ж говорю — очень сильный был! Слу-у-ушай, — Рон многозначительно прищурился, – а, может, на Джиме сглаз какой? Ты проверил?

— Это ты слушай: не о том ты всё. Никто Джея у нас не отнимал…

— Хорошо. — Рыжий резанул рукой воздух, разрешающе подчёркивая, что этот вопрос исчерпан. — Я уже достаточно выпил — щас всю правду скажу!

Этого Поттер и ждал.

— Неа, это я скажу. Я тебе кое-что личное рассказать хотел, но отложим, на трезвую голову — чтоб тебя приложило сильней…

Рональд встрепенулся и вытянул шею:

— Да ну? Встретил кого? Колись. Блондинка, брунэтка? Или вся чёрненькая?

«Ну прям как в юности!» — подумал Гарри и ухмыльнулся, но по-доброму.

— Колюсь: встретил… Ах ты, шахматная голова, все мои ходы вперёд видишь! Но сначала дела: вот бумажка, на, почитай. — Он подвинул Уизли официальный министерский бланк.

— Не все, но когда ты втюриваешься — сразу секу. Так, что тут? Угу… угу… так… — Рон, читая, непроизвольно шевелил губами и от усердия морщил лоб. – Сим… Чего? Сим-сим? А, сим сообщаем, что с 10 сентября 2020 года анну… э… лируется… Что? Перенос какой-то глупый. Анну-лирую-тся назначенные в качестве пожизненной пенсии… м-м-м… денежные выплаты и содержание бывшему аврору Первого класса Уизли Р. Б., — резко закончил тот. — Это как понимать?! — И посмотрел на Поттера, как растрёпанный обалдевший попугай.

— А это понимать так… Ну, протрезвел? Погоди ты! — Гарри едва успел схватить за рукав друга, кинувшегося было прочь, за палочкой или просто к дверям, чтобы уйти. — Отменяется твоя отставка! Ты мне нужен в Аврорате, как опытный аналитик. И всяких прочих опасных дел мастер.

Рон захлопал глазами. Гарри понял, что дожал-таки его и рубанул напрямую:

— Кингсли готовит переворот.

— И чё? Мы с ним? Или против?

— Давай соображай, включай извилины. Если я прошу у тебя помощи, то-о-о…

— Ах, ты ж нежданчик, размером с елда… чемоданчик! – Рон замедленно кивнул, сел и взлохматил пятернёй чёлку. Поверил-то он другу и соратнику сразу, а вот в мозгах просвета не настало. — Бр-р-р! — Уизли тряс головой, словно хотел и вправду вытрясти из нее гаррины слова, вместе с хмелем. — И что будем делать? Факты, зацепки у тебя есть? Кто его поддерживает и вообще, чего арап хочет?

— Хочет-то он, ясно что…

— Ну?

— Возвращения старых порядков — в том формате, что ему любезны, и безграничной власти в прихлопнутом, как в коробке, магическом мире.

— Мелковато что-то, — усомнился Рон снисходительно. Он явно совсем пришёл в себя, хотя Гарри не видел, чтобы использовал Собриус. — То-то я замечал, пропаганда развонялась — нравы их современные, видите ли, не устраивают. Нев жаловался — ну недавно заходил тут – говорил, что камины в Хоге, вроде, не особо надёжны.

— Слушают? Уже?

— Не знал?

— Всего в одни руки не успеешь.

— Он говорил, что… — продолжил всё больше, как борзая на старте, вдохновляющийся Рон, — мол, девочек и мальчиков в Большом зале и на занятиях «рекомендовано сажать раздельно, во избежание нежелательных межгендерных контактов»; девчонкам собираются квиддич отменить и… Нет, ты прикинь! А куда, кстати, визенгамотеры смотрят? Это ж средневековье! Нашу Розочку, например, в Евролигу пригласили стажироваться, она ж на метле любому парню хвост поджарит! – Гордый папаша даже зарумянился. — И чего ей теперь, сидеть дома и носки штопать?

— В могилу они смотрят, дальше своих сморщенных задниц и не видят. Не те нынче визенгамотеры. Тут дело глубже…

— У тебя есть план? Когда приступаем? – Рональд поправил свитер и откашлялся.

— Вот сейчас одного человечка дождёмся — и всё вместе обмозгуем… — Гарри, широко улыбаясь, качался на поставленном на задние ножки стуле, как будто ему не сороковник навалило, а был он мальчишка-гриффиндорец. Такое клёвое ощущение! Когда война – это, хоть и опасное, страшное, но всего лишь приключение…

— Совсем как в старые времена. — Улыбнулся в ответ Рыжий, кажется, уловив и начав впитывать от друга юношеское настроение и энергию. — Клянусь, что замышляю войнушку, и ничего больше! – Подмигнул он.

— Именно так, — прозвучало слегка иронично и каплю назидательно. В дверях комнаты стояла Гермиона Грейнджер.

====== Глава 39. Ледяной Странник ======

— Луна, счастье моё, я на минутку! – Невилл задержался в прихожей: никак не мог высвободить руку из рукава почти насквозь промокшего плаща. Под ноги ему натекла лужа – к ночи Лондон накрыло ливнем. – Где ты, милая? Я кекс принёс, можем по-быстренькому попить чаю. Захвати, пожалуйста, тапочки, иначе я тут, охо-хо, наслежу! Мне нужно кое-что забрать, забыл ту синюю папку. А Министр отказал мне в отставке – представляешь? — и отчитал при всех. Мне кажется, дорогая, что мистер Бруствер себе всё-таки слишком много позволяет…

В доме стояла тишина и пахло гарью. Господин директор сбросил грязные ботинки и прошёл в гостиную в одних носках.

Свет был включен почти во всём доме, но жены нигде не обнаружилось.

Возле мольберта были раскиданы смятые рисунки. Все – обгорелые. Вернее, недогоревшие: кажется, художница рисовала по влажной основе — и огонь не справился… Она хотела сжечь свои работы?

На полу – разбитая чашка, чайная лужа, раздавленные тюбики красного кадмия и газовой сажи, россыпь скрепок, ворох бумажных полотенец…

В кухне на включённой конфорке – начавший пригорать без выкипевшей воды чайник.

Её клетчатого пончо нет на вешалке. Демисезонные сапожки Луны – на месте, женские замшевые ботинки – под обувной тумбой, осенние лаковые туфли – в калошнице. В чём она ушла? Нигде не видно домашних сабо с кроличьими помпонами. Миссис Долгопупс покинула дом незадолго до полуночи в домашней обуви… И без зонта…

Невилл вернулся к мольберту, растерянно огляделся и в глубокой задумчивости принялся собирать испорченные рисунки. Аккуратно разгладил их, сдувая пепел, сложил в стопку и совершенно без сил опустился на стул. Как каменной плитой придавило. Или глыбой льда. Захотелось плакать.

Последним листом оказался не рисунок, а заключение экспертизы.

Она хотела поступать в Европейскую Академию колдозоологии; сам профессор Фельдиперц, крупнейший в мире специалист по необнаруженным магическим животным, после собеседования пригласил Полумну Лавгуд на свою кафедру. Но Невилл уговорил её поехать с ним в экспедицию в Канаду. И Луна с энтузиазмом согласилась: Академия никуда не убежит, а провести время с любимым женихом в загадочных землях самого северного обитаемого места на земле, совершить важные для магомира и человечества в целом открытия – великолепное, заманчивое предложение!

Юный траволог Долгопупс как раз собирался пополнить магическую лихенологическую (1) библиографию своим трудом о лишайниках и надеялся в компании таких же, как он, сдвинутых ботаников, то есть продвинутых и увлечённых, собрать на севере Канады богатый практический материал. В поисках байджарахов (2) с семенами растений плейстоценовой эпохи молодые исследователи добрались до Нованута, где возле посёлка Алерт и разбили постоянный лагерь.