— Можно… я буду звать тебя «мамой»? – Гай очень смелый, а вы как думали! Не зря его все мальчишки боятся и няньки не связываются!

— Конечно можно, малыш, я и есть твоя мама…

Гай не верит, он знает, что эта чудесная женщина – не родная ему. Но он совершенно искренне готов считать её мамой, потому что она – первая, кто так ласково с ним говорит и целует в саднящую макушку… Он будет вечно любить её, и этого неуклюжего улыбчивого мужчину, который так неловко пытается таскать Гая на закорках, любить и защищать. А ещё постарается ничем не огорчать и обеспечить им, своим приёмным родителям, безбедную старость – это он услышал, как няньки трепались, мол, для чего таких безнадёжных детей усыновляют, наверное, чтобы обеспечить себе безбедную старость…

От яростного пинка стул отлетел в сторону и врезался в книжную полку. Гай ненавидел себя в такие минуты: очень хотел сдержать данные самому себе детские зароки, но с каждым днём всё сильнее чувствовал, что не может по-настоящему любить и защищать своих дураков-родителей! Ему бы денег побольше – тогда сделал бы для них всё! Ну и для себя, само собой. Неблагодарной тварью Гай никогда не был, за мать и отца любого бы загрыз, но не получалось у него, как ни крути, быть хорошим наследничком, гордостью и оплотом – не получалось, хоть вой! И науки ему давались с трудом, несмотря на то, что мама часами занималась с ним дополнительно, и с приятелями с раннего детства не задавалось, ни на одном конкурсе или турнире победить так и не смог, как ни старался; вообще Гаю казалось, что и разговаривают-то с ним окружающие (и девчонки ему лыбятся) только потому, что он директорский сынок.

Из глубины библиотеки послышались голоса, мигнул огонёк – кто это тут в такой поздний час? Впрочем, блин, не так уж и поздно – он же сегодня ушёл из Хогсмида раньше обычного: в какой-то момент просто затошнило от пива и рож подвыпивших друзей. Ну, какие они ему друзья? Боятся его – вот и прогибаются. Друзья, настоящие, — это как в стае: один за всех и все за одного, в любую драку, без раздумий! Сердце – вынь да положь за друга. А эти – маменькины и папенькины сыночки и девки, мечтающие побыстрее заскочить на член какого-нибудь красавчика или толстосума – бляди в чистеньких мантиях!.. Он и на Альбуса-то посмотрел только потому, что…

А голоса, кажется… как раз альбусов и его рыжей толстожопой сестрицы?

Гай схватился за край высокого карниза и, подпрыгнув, спрятался в нише занавешенного окна. В щёлочку между шторами увидел, что за стеллаж заглянула башка.

— Тут, Лил, почему-то стул валяется и книги… А, вон миссис Норрис, хорошо, что её не придавило.

Альбус Поттер вернулся на своё место, где, сидя за столом, заваленным книгами (зубрила!), о чём-то вполголоса разговаривал с сестрой. Гай бесшумно спрыгнул на пол. Чёртовы Поттеры! Нигде от них покоя нет. Одни Поттеры и Уизли вокруг! Он думал, что этот пидор его по осени облизывать станет (во всех смыслах! Минет – это вещь!), молить о любви, а тот то ли слишком гордым оказался, то ли и правда какую-то дуру сумел затащить в койку? Под сынульку-то самого Гарри Поттера любая ляжет, да и парни некоторые не прочь были бы попробовать. Вот если бы отец умел правильно жить, эх, вот они бы развернулись!..

Гай затаил дыхание – Поттеры сложили книги и направились к выходу, всё ещё продолжая что-то оживлённо обсуждать. На пороге библиотеки Альбус радостно крутанулся (придурок!) и обнял сестрицу, поднимая на руках, поцеловал в лоб и щёку. Извращенец! Чпокает он её, что ли? А чего, девочка фигуристая, небось, балуется с братиком? Сам Гай рыжую Лили с удовольствием бы попробовал – вон ляжечки какие пухленькие из-под юбки задравшейся мелькнули. Да и Альбуса можно было бы научить кончать от хуя в жопе!

От дико откровенных картинок, порождённых в основном кадрами порно, эрекция чуть не опрокинула Гая. Блядь, как же он не любил это позорное ощущение! В паху – пожар, голова отключается, полная беспомощность, одно и остаётся – свой кулак. Противно! И оргазм от дрочки ненастоящий, слабый, липкий, как разбавленный сиропчиком вискарь, вроде и сладкий – но не то. Гай был уверен, что во время настоящего секса перед глазами должны сверкать фейерверки и от оргазма выключаться сознание.

Он быстро кончил, вытер сперму с ладони смятым жёстким пергаментом и застегнул ширинку. Чувствовал себя Гай отвратительно. Ему реально хотелось кого-нибудь придушить, укусить, убить, нет, долго мучить своими руками и наслаждаться криками жертвы. Что же со всем этим делать? Гай Долгопупс – неудачник? По жизни или заразился от папочки? Дурацкая фамилия, всё вокруг дурацкое! А те крутые загадочные мужики, предложившие хорошо заработать на информации о Джеймсе Поттере, похоже, его кинули. Уроды! Все вокруг уроды! Почему одним всё – а другим ничего?

А ведь у них с Альбусом могло получиться… Вообще-то поттерчонок ему давно нравился – симпатичный, умный и… в общем, иногда у Гая на него конкретно так вставал. А уж представить, что эта звезда Хогвартса, отпрыск знаменитого Гарри Поттера подставит ему попку и будет стонать от гаева члена – это заводило так, что Гай чуть ли не в трусы кончал. Если честно, то Альбус – он… хороший… наверное… Блядь! Пидор он, пидор и есть! Вся семейка пидорская! Давить таких, ставить на колени! Чистоплюи! Гады, все гады!

Он совершенно запутался в накрывших волнах мыслей. Так много думать на разные темы одновременно Гай не умел – и от этого ещё больше злился на себя. Поэтому зажал уши ладонями и, прислонившись спиной к стеллажу со своими любимыми книгами (о магических существах), крепко закрыл глаза. Сердце упрямо стучало – ярость медленно подчинялась его ритму.

Какое же это счастье — родиться настоящим монстром! Зверем, не знающим пощады, с каждым днём матереющим и обретающим свободу и власть! Сильным, жестоким, не испытывающим страхов и сомнений! Одни инстинкты, чистые, как слеза, горячие, как кровь! Что захотел – то и взял! И какое же это горе – родиться тем, чем родился Гай Долгопупс…

*

Хоть Поттер и спешил из Гартвика, но для конспирации прошёл три лишних «коридора». Аппарировал ювелирно — прямо в холл Сталкера. На выходе из трансгрессии лишь чуть качнулся – голову всё-таки повело, он устойчиво расставил ноги и поморгал, чтобы быстрее очухаться – не узнал место прибытия. Замок изменился и… э… весьма. Сай, видно, сложа руки не сидел — запах свежей побелки приятно щекотал ноздри сырым, каким-то почвенным ароматом; в углу аккуратной горкой лежали разобранные металлические подмости. Гарри почувствовал себя посетителем великолепного старинного музея и удивлённо закрутил головой.

— А, наконец-то, я почти всё закончил! — сбегая с лестницы, уже обретшей перила, крикнул Сольвай.— Сейчас!

От его голоса сердце в груди Поттера сделало кульбит; будто прыгнул не от лондонского аэропорта в Шотландию, а шагнул в какой-то волшебный мир, в котором всё пропитано любовью, предвкушением, щемящей радостью.

Гарри слегка смутился своего зашкаливающего эротического восторга.

— Ну вот, стоило мне на день свалить, и ты притащил в дом кучу молодых, крепких мужиков? — обвиняюще буркнул он, сам поднимаясь навстречу Саю. – Вон, сколько ты всего тут успел — ясно же, местных нанимал. И как они? — В белом шелковом сюртуке со стоящим воротником, с бриллиантовой звездой на груди Поттер смотрелся в отремонтированной гостиной… хм, аутентично. В отличие от Сольвая, который в художественно перепачканных краской и побелкой джинсах и такой же толстовке был похож на бродяжку, без приглашения забравшегося в господские хоромы.

— Они не очень крепкие были. Привет! – Тот усмехнулся и сильно обнял, прямо-таки сдавил невозможно вельможного Поттера за талию.

— Проверял? — Гарри пристально посмотрел на реставратора.

— Да вы, сэр, никак ревнуете? Не, на глаз определил: куда им до нашего Упыря! Ну и что скажешь о результате? – Сольвай мотнул головой куда-то неопределенно, стараясь не разорвать визуального контакта с Гарри. — Хотя потом всё покажу… Я соскучился… — Улыбка едва дрогнула на его лице, кончики губ чуть сдвинулись вверх. — Кстати, как помолвка?