Пер вцепился сзади в лиф платья Арнбьёрг, та будто заледенела, побледнев до прозрачности.

В воздухе разливалось что-то страшное и опасное. Вокруг магов, присутствующих на церемонии, точно образовался плотный купол: неприязнь, испуг, недоверие, откровенная вражда и даже лютая ненависть, жажда горячей крови... плюс защитные чары, не дававшие всей этой ядовитой энергии прикоснуться к Гарри, Джинни и Теодору.

— Меня заклеймят? — голос Джеймса дрожал от отчаяния. От обиды. От непонимания происходящего. — Почему ты не предупредил, Ким? Чтобы сделать твоим супругом, меня надо заклеймить, как раба, как быка или жеребца?!

— Молчи. Я тебя люблю! Я всё придумал! Молчи, ради всего святого… ради нас! И делай, что говорю! — Ким рубил фразами, точно топором.

Он, не снимая с Джеймса камзола, сделал почти неуловимое движение невесть откуда взявшимся стилетом и распорол ему рукав, ювелирно — даже не поцарапав кожи. Не прерывая зрительной связи с любимым, махнул жрецу. Тот подскочил и вложил в кимову руку, затянутую в перчатку, тавро.

— А теперь, мальчик мой, просто скажи “да”! — приказал младший Мартинсен. — Громко и внятно. Для меня, — добавил он тихо и с такой мольбой, что Джеймс сразу же выдохнул:

— Да. — И крикнул: — Да!!! — Пусть все эти древние и не очень упыри знают, что он любит Кима, любит, любит! И на их мнение, и вообще на всех им обоим насрать! Понятно вам?! — Да-а-...

Джеймс подавился звуком, боль отняла у него голос — глубоко в кожу повыше локтя, с внутренней стороны руки, вжарился раскалённый металл.

Ким, стиснув зубы и крепко обнимая Джеймса, что-то шептал — и боль быстро уходила, растворялась, оставляя только неприятный запах палёного мяса и... приятную эйфорию, нарастающее ощущение своей мощи и вседозволенности.

— Спасибо, любимый. — Отпустил его Ким.

Покачиваясь, Джеймс облокотился на толстую стойку кострища. К нему хотели было рвануть Гарри и Тедди, но Ким удержал их взглядом:

— А теперь моя очередь!

По залу побежал нестройный гомон. Что ещё такое удумал бунтарь Мормо?

И без того не особенно румяная графиня-мать побелела как мел; Пер Ив приготовился ко всему...

Ким заговорщически переглянулся с одним из непонятно как оказавшихся тут троллей — и тот, подскочив какой-то шутовской козлиной походочкой, неожиданно схватил с пышущего огнём жертвенника ещё один железный прут, который до этого почему-то был невидим. Жрец отпрянул в ужасе. Пер Ив буквально вцепился в руку жены. Никто в Воздушном зале, по примеру хозяев, не смел двинуться со своих мест.

— Нет, не надо, запрещаю, — прошептала Арника; кажется, она первая догадалась, что собрался сделать непутёвый наследный вампирский принц. И эта задумка ей категорически не понравилась. Но остановить дерзкого и непокорного отпрыска было невозможно — графиня это тоже понимала. Единственный способ, насильственный, вызвал бы бойню в ритуальном зале Драгсхольма — сего глава северного клана Зоргэн позволить не могла.

— Гордись, дорогая, — так же шепотом сказал ей муж. — Наш сын — истинный вампир изворотливостью ума. И истинный человек самоотверженностью сердца. Теперь ты понимаешь, какое великое будущее за союзом, который мы сейчас благословляем?

Арника молчала.

— Благословляем же? — настойчиво спросил старший Мартинсен.

Графиня встала в полный рост. Над двойной древней вершиной вампирской горы Манлин разлилось мёртвое безмолвие. Скажи она слово — и мир взорвался бы кровью!

Но Великая дщерь Древних изобразила на лице подобие улыбки и молвила другое слово:

— Я благословляю тебя, сын мой. Мы благословляем сей союз. Союз равных!

В абсолютной тишине Ким чуть ли ни впихнул в руку Джея тавро, обернув рукоятку тряпкой; стянул, просто оборвав подвязки, свой готический стеганый рукав, дёрнул шёлк рубашки и подставил обнажённое плечо. Джеймс понял, что от него требуется, но замялся: не мог сразу, вот так заклеймить любимого. Тогда Ким сам приложился заветным местом к раскалённому концу ритуального Анкха и, сморщившись от боли, быстро отбросил тавро в строну, схватил Джеймса в объятия:

— Мы это сделали! Ты даже не понимаешь! Мы! Это! Сделали!

— Ты это сделал, моя надежда, — с грустью и одновременно с гордостью одними губами, как эхом, повторил Пер Ив за сыном.

— Всё неправильно, всё не так! — проворчала какая-то древняя вампирша, тряся щедро посеребрённым пудрой париком. — Молодёжь всему надо учить, вот как теперь понять, кто из них главный? И почему они обнимаются? Ко мне мужа подпустили только на пятую ночь после свадьбы.

— Равный союз! — вдруг взвизгнул тролль Киллэ. — Да здравствует равный союз!

Вот только теперь Гарри Поттер понял, что у него онемела рука, сжимающая волшебную палочку. Стряхнул морок заторможенности. И ком из горла бухнул в желудок. Пожалуй, подумал он как-то очень медленно, придётся всё-таки применить телесные наказания к этим глупым мальчишкам. И Тедди тоже хорош, всезнайка, не мог собрать информацию, как именно совершается помолвка у северных вампиров. Кажется, только Джинни не нервничала? Хм, улыбается, наслаждаясь величием зрелища? Надо же, или материнское сердце не ёкнуло, не чуя опасности, или графиня на неё какие-то чары наложила успокоительные?

— Этого — на алтарь, живо! — как бы мимоходом показала вседержительница Драгсхольма на тролля. — Казнить мерзавца! Немедленно.

— Э... дорогая, — вступился граф. — Может, отложим наказание? Такой час, такой праздник!

— Да, великий праздник. Обжарим его быстренько и продолжим пировать.

К Киллэ подскочили, схватили его, даже не думающего сопротивляться или сбежать, приковали к стойке очага.

Ким, глядя на него, только кивнул, взгляд его был мрачен, он потянул Джеймса за дорого расшитый золотом тяжёлый занавес, за которым скрывалась огромная пещера. Тут и собирались праздновать вторую часть помолвки.

— Погоди, — пытался сообразить Джеймс, что же происходит. — Его бить будут, пытать? На глазах у всех?

— Обычное дело, — пожал плечами Ким, подавая Поттеру-старшему знаки, чтобы тот уводил миссис Поллак.

— Давай ему поможем! — Чуть не вырвался Джей из сильных кимовых рук. — Я вообще ничего с этим равным браком не понял. Мы помолвлены теперь?

— Помолвлены. Про брак объясню сейчас. А троллю не помочь. И... не нуждается он в нашей помощи: что ему сделается – привычный. Они от боли здоровеют только, это правда. Мать сейчас просто пар сбросит, типа традиции соблюдёт – Киллэ же предатель, и отпустит его. Пойдём, поговорим.

Через некоторое время раздался одобрительный гул толпы и истошный визг. Джеймс мужественно выглянул за занавес.

Тролля, этого непокорного раба, привязанного к вертелу, точно барашка, крутили над открытым огнём. Ужас! Вампиры ликовали.

— А-а-а! – орал тот… задорно… — Быстрее, лентяи! Это вам не юшку гнилую сосать! Блядоёбы зубастые! Уроды недобитые! Крути-верти, недорукие прыщи, а то левый бок мёрзнет! Жопени дырявые, да разве вы мужики? Хуи в могилах сгнили, что ли, поддай жару, гроботрахи, импотенты ж вы все, слабо против моего елдака! – Дальше – э… совсем непереводимый троллий фольклор.

Величественная графиня раздражённо закатила очи к небу и повелела:

— Хватит, от его лексикона уши вянут. Дайте негодяю сто плетей и – вон из замка на три года!

Джеймс, медленно приходя в себя, вздыхал и сопел, пока голые мулатки пытались помочь им с Кимом переодеться. Мормо Мартинсен выразительно взглянул на девиц – те, поклонившись до земли, исчезли.

— Мы ночью Киллэ в замок приволочём — он в болоте отсидится. Тут немного в программе развлечений осталось, не боись! Одевайся, нас ждут.

— Если на помолвке такой кошмар, то что будет на свадьбе?! — возмущённо поинтересовался осмелевший Джеймс.

— А на свадьбе всё почти как у людей, — Ким наглухо застегнул свою новую рубашку, — свадьба — это формальность, просто обозначается минута, с которой уже принадлежащие друг другу жених и невеста становятся законными супругами.