На северо-востоке от Лондона небо заволокли плотные белые облака, будто пенка с домашнего творога, который Кричер варил сэру Коржику. Через них иногда прорывалось холодное солнце и настырно светило Поттеру в правый глаз. Но задёргивать шторку на иллюминаторе не хотелось: лучше вот так жмуриться, но зато чувствовать себя в полёте. Красотища же! Ещё было бы время на неё полюбоваться… Гарри подумал, что у него катастрофически не хватает времени на очень многие вещи, хорошо, что хоть на главное хватает – в этом смысле он очень счастливый человек!..
— Ладно, ты мне без бумажки, по-простому расскажи. — Он не удержался и зевнул. Кресла в самолете были что надо – чёрная кожа, полированный ир, эргономика, как в космической капсуле; хотя салон казался небольшим — всего шесть мест. Гарри оказался сидящим напротив крестника, который и просвещал его в данную минуту по поводу тридцатистраничного брачного договора.
Джинни раскинула свой шелковый то ли шлейф, то ли хвост на соседнем диване и, поигрывая туфелькой, невозмутимо пила из хрустальной креманки Moёt & Chandon (1); а парни оккупировали роскошный спальный отсек в хвосте Bombardier Global 8000. Ну, в смысле, никто не спал, что там лететь-то, но Джей, разувшись, забрался с ногами на сидение и что-то увлечённо вещал на ухо Мартинсену.
— Слушай внимательно, шеф, через два часа будем в Каструпе. — Люпин снова зашуршал копиями. — Ага, вот английский вариант.
— Кидайте «трупы» (2) сразу на подлете, — пробурчал Гарри.
— А?.. По контракту старшим супругом… — почему-то шепотом сообщил Тедди, — …становится Джеймс! Это… из этого вытекает… Не смотри на меня так, ну что ты хочешь?
— Какого хрена? Так не бывает, кто этот документ составлял? — Поттер оглянулся на Джинни и перешел на ультразвук.
— Я, то есть мы с Кимом.
— Джей в курсе?
— Еще бы! — прошипел второй заговорщик и совсем навис над разделяющим их невысоким столом, наклонившись чуть ли к лицу начальства. — Ты же меня всё время перебиваешь. Представляешь, тут так всё умно сделано, не подкопаешься! Джейми абсолютно защищен, в любом случае всё предусмотрено: содержание, свобода в выборе профессии, сферы деятельности, проживания на континенте, совместное хозяйство, развод, наследство, даже… смерть Гуля! Командовать парадом будет твой сын, сечёшь?
— За что это такие милости? — усомнился Поттер, сам потянувшись к папке.
— Я юрист или кто, крестный? Говорю же — королевские условия... И еще, при сохранении брака твой сын будет жить, ну, приблизительно лет тысячу! – Люпин сказал это быстро и сразу замахал на Поттера руками. — Знаю, знаю, «нихуя не по-человечески это; он не согласится и прочее, останется один, когда мы перемрём»! Ты погоди кипишить — это о-о-очень интересная тема. Перспективнейшая, прорыв! Маги за всю историю человечества ещё ни разу не контактировали с другой расой на подобных, ну, юридически оформленных условиях.
— Люпин, я официально заявляю… Придушу вас всех! Разве с такими штуками шутят?! — Гарри почти вырвал договор из рук упирающегося референта, но спор пришлось прекратить: в салон впорхнула божественно стройная датская эахостесс (3) и, слегка поклонившись, улыбнулась:
— Кофе, господа? В Копенгагене дождь, прохладно. Сэндвичи?
Слегка задремавшая миссис Поллак откликнулась:
— Чаю, пожалуйста, с мятой. Что-то меня покручивает…
Сзади послышались дружные смешки, Гарри вытянул шею над спинкой люпиновского кресла:
— Развлекаются, гадёныши!
— А что ты хотел? — вдруг поддержала молодежь Джиневра. — Не на похороны едем, сделай мор… лицо попроще, Поттер. Чай, кстати, волшебный.
*
— Вот тут я родился, смотри — Хёрве.
Едва ступив на датскую землю, сваты и нареченные оказались на борту вертолета, стоявшего тут же, во втором терминале. Удобно. Веселый верзила в лётной куртке приветствовал англичан по-датски, наплевав на то, что те ни черта не поняли, а графу Зоргэну… поцеловал руку, да так естественно, походя… и заторопил всех в нутро элегантной, похожей на каплю ртути, хвостатой машины. Но Поттер был бы не Поттер — притормозил сияющего Кима за плечо. Дал отмашку остальным, крикнув:
— Нам надо покурить. — И спросил будущего… э… зятя, что ли: — Слушай, Ким, ты чего это так расщедрился в договоре? Странно всё это, подозрительно. Если что, то знай – я не зря волшебную палочку ношу и аврорское жалование тоже не зря получаю. Нас ещё мракоборцами называют, небось слышал? Любой мрак на чистую воду выводим и душим, усёк, Упырь?
— Мистер Поттер, — тот слегка помрачнел. – Не о том вы. Никого душить не надо. Всё наоборот. Я верю тому, кого люблю; но знаю свою родню: нас с вами, ну меня-то точно, похитрей будут. Так вот, если они Джея не полюбят, я должен быть уверен в его абсолютной безопасности. Клан у нас серьезный, но обещаю: нас не свяжут кровью и моего будущего супруга не инициируют. Не выйдет у них. Хотя я надеюсь на отца. Понятно?
— Ни хрена не понятно. — Гарри и вправду закурил. – То есть это ты сам подстраховался? Молоток. А тебя это… не унижа… не ущемляет? Все эти условия в договоре?
— Ни капли. Я в нём еще пару штучек для понту дела припас. Всё будет хорошо.
— Хм, не уверен я… а что, если забунтует вампирская общественность?
— У… — Зоргэн потёр подбородок. – Тогда придется всё гнездо напалмом спалить. Кровососы, того, огня боятся.
— Клоун! — Поттер фыркнул. — Пошли.
— Замок вам точно понравится, — как-то не в тему ответил Гуль и широко, обезоруживающе улыбнулся.
*
Замок Драгсхольм… впечатлял. Нет, не так — ВПЕЧАТЛЯЛ! Построенный на месте священного жреческого круга доисторической эпохи, он изначально был крепостью большого племени осевших в западной Ютландии данских магов, которые прорыли морской канал и заложили первое городище. К VII-VIII веку основная часть строений была ими переведена в другое пространственное измерение, потому что вкусы у хозяев «Острова сопротивления» (4) изменились — те стали ритуально пить кровь побежденных врагов, и, как следствие, разрушили связи с магическим миром, получив «отдачей» бессмертие с неприятными последствиями, как то: неживую жизнь, отсутствие потомства, невозможность терпеть солнечный свет, плюс страх и ненависть волшебников и людей. Именно тогда Драгсхольм окончательно сгинул с лица земли и как бы раздвоился: тот, что остался в постройке XII века, тихо менялся и ветшал, имея свою собственную историю, человеческую. В нём умер последний муж Марии Стюарт, граф Джеймс Хепбёрн (еще цел столб, к которому беднягу приковали навсегда), казнили врагов короля Фредерика, замуровывали живьем строптивых девственниц. Там до сих пор (а эта часть стала в конце XX века отелем) по ночам бродят приведения и посетителям слышен голос былых злодейств…
Что касается близнеца замка в «зазеркалье» — огромный, грандиозный и ухоженный, блистательный, он возвышался над прекрасной долиной черным лебедем высокого донжона, крылья которого в богатстве роскошного оперения обнимали крутые стены, ажурные тарреты (5) и воздушные переходы.
Нескончаемые поля простирались у подножия горы Манлин, густые леса хранили воздух той эпохи, когда ни железные кони, ни ленты хайвэев не искорежили еще первозданную чистоту полуострова. Тут продолжалось Средневековье. Здесь провел своё детство Ким Мормо Мартинсен. И сюда через величественные ворота, стоящие на двух покрытых руническим узором мегалитах, он сейчас вёл своих гостей.
*
— Арника, ну что ты! — Пер подошёл к жене, стоящей в оконной нише и задумчиво обрывавшей букет бордовых хризантем. Рядом с муранской вазой уже возвышался целый сугроб смятых лепестков. — Пальчики будут пахнуть неприятно. — Он поднял ее руку и поцеловал запястье. — Фу!
— Не разговаривай со мной как с маленькой. — Она посмотрела в лукавые глаза Мартинсена-старшего. — Простит ли меня сын? Или умчится снова на десять лет, едва получив этого своего мага? Не зря ли мы ему потакаем? Разве это правильно? Здесь его дом. Я хочу каждый день видеть его, чувствовать рядом с собою. Ты же знаешь, сколь это важно для нас – не отпускать далеко, не разрывать узы, держаться вместе. И я… просто скучаю, так скучаю… — Каменно-точёная высокая грудь Арники поднялась ещё выше, сдерживая судорожный вдох, слишком живой, слишком неуместный.
