— Это чудо! — Гарри заметил, что Драко уже некоторое время шепчет. И улыбается… — Это чудо, это чудо, чудо.
Вот тут Поттер не сдержался:
— Какое чудо, придурок? То, что ты не помер, как хотел? Никакое это не чудо! Это я тебя, гада недобитого, спас, зачем только — хрен его знает! Письмо твоё долбанное получил и прибежал к тебе, как спасательский пёс, сенбернар грёбаный с бочонком на пузе и с бинтами. Таким недоумкам, как ты, надо давать довести всё до конца. Не хочешь жить — так не порти воздух вокруг себя, и нервы окружающим не порти, и жизни! Мразь ты, Хорёк!
— Чего ты разбушевался? — Ещё шире улыбнулся Драко. На его изуродованном лице почти блаженная улыбка смотрелась по-настоящему зловеще. — Почему ты решил, что не хочу жить? Хочу. Плохо помню… но… — Он поморщился не то от боли, не то силясь что-то припомнить, — но… был огонь… да, мне стало так холодно, что просто не мог больше терпеть, и сердце болело дико. Ломалось что-то острое внутри. Я правда писал, да, но тебе не отправлял, с чего бы это?.. — Он даже попытался фыркнуть и посерьёзнел. — А дальше… не знаю, кажется, магия вырвалась, или я что-то не то сказал… Адское пламя росло, я пытался его сдержать, а потом просто закрыл дверь, чтобы оно не ушло на улицу. А почему я не сгорел? — Взгляд у Хорька был хоть и удивлённый, но вполне осмысленный и какой-то непривычный, что ли… Гарри сразу вспомнил красивые серые глаза совсем юного мага Малфоя…
— Ты не сгорел потому, что укутался в хорошую защиту, не знаю точно, в какую. Повезло, рефлексы сработали. И если не отправлял мне письмо, то… — Поттера осенила догадка. — То его, значит, вынесло ко мне, как к главе твоего рода?
— Ты, Поттер, что за бред несёшь? — Драко попытался поднять голову, но не смог.
— Ладно, потом разберёмся, тебе в больницу надо. — Гарри настроился аппарировать.
— Я. Плохо соображаю. Что. Случилось, — отрывисто, с хрипами зачастил Драко. — Клянусь, что. Не хотел себя убить. — Его глаза закатились. — Только очень устал. Так устал. Что сил не было. И согреться. Хотел. А теперь. Чувствую. Сердце. Я его чувствую! — Он прижал изуродованную руку к груди. — Оно живое! Слышишь, Гарри? Оно не ледяное, а горячее! — И потерял сознание.
— Ну твою ж мать! Вот за что мне всё это говно и постоянно так, а? — Поттер ударил себя обеими руками по коленям, выдохнул горячо и вязко, как дракон, и, приспособившись, взял Малфоя поудобнее. Наспех наколдовал себе рубашку, взмахнул волшебной палочкой, представил большой медицинский центр в Копенгагене, который не так давно видел по телевизору, и аппарировал.
*
Молодой врач, которому Поттер (разумеется, не под настоящей фамилией) уже больше часа назад с рук на руки сдал своего «коллегу, пострадавшего при взрыве бытового газа», вышел к нему из ожогового отделения и опустил с лица медицинскую маску:
— Господин Сроувер, ваш сослуживец в тяжёлом, но стабильном состоянии. Операция прошла успешно, кисть левой руки восстановлению не подлежит, однако общее поражение не критично. Господину э… (Слизерину, вы говорите?) повезло: у него очень крепкое сердце и… хороший друг.
«Да уж… сердце Драко так просто не убить», — подумал Гарри.
— Как вы и просили, — продолжил док, — пациент из интенсивной терапии будет помещён в отдельную палату, думаю, что уже послезавтра; за дополнительную плату ему обеспечат повышенный комфорт и индивидуальные условия. Только обязательно принесите нам его документы, и вот — банковские реквизиты ожогового центра и координаты соцзащиты, обратитесь. — Он протянул Поттеру визитку.
— Благодарю, герр доктор. Все необходимые бумаги я вам перешлю, и прочие формальности непременно будут соблюдены. И не нужно сообщать в полицию, мы ведь договорились? — Гарри Поттер очень не любил нарушать закон, однако иногда этого требовали особые обстоятельства. И какой вред от того, что сейчас этот молодой человек в хирургическом костюме уверен, что разговаривает с одетым с иголочки майором Интерпола, а не с чумазым и взмыленным типом без документов, в мятой рубашке и грязных брюках, из кармана которых торчит какая-то остроконечная палка. Всего лишь капля магического внушения, даже следа не останется, и нарушение Статута проследить практически невозможно. Вознаграждение док получит без дураков, сегодня же, по переводу маггловского банка, как и оплату курса лечения Драко, а на послезавтра Поттеру нужно будет организовать проверку для «мистера Слизерина» (как он назвал Малфоя, когда притащил в больницу. Почему именно так? Без понятия — первое, что пришло в голову). Мало ли, что тот сам утверждает? Поттер должен быть уверен на все сто, что люциевского проклятья больше и правда нет.
«А вообще-то я убил его. — Площадь перед клиникой была заполнена почти по-летнему одетыми людьми — над Данией раскрыл объятья тёплый антициклон и превратил обычно дождливые сентябрьские дни в солнечные и весенне-синенебесные. А Гарри поёжился и застегнул ворот рубашки — его бил озноб. — Я убил Драко Малфоя. Он, конечно, уже до этого был мёртв, но разве это важно? Важно то, что я почти послал в него Аваду. А ещё целовал его. Чудненько? Нет? Всего лишь делал ему искусственное дыхание? А почему тогда до сих пор чувствую вкус его губ?»
Чтобы вернуться в Англию, пришлось сначала снова отправиться в дом Малфоя. Заодно Гарри привёл там всё в относительный порядок. Выгоревшую комнату опечатал, благо она не проходная (нужно будет сочинить с Люпином докладную поправдоподобнее на предмет сбоя в каминной связи, чуть не приведшего к серьёзному международному инциденту, но вовремя замеченному и оперативно устранённому Главным аврором Поттером), себя тоже немного почистил и через камин «прыгнул» на Гриммо.
Сая хотелось видеть немедленно, Гарри казалось, что вокруг него заканчивается воздух, как если бы кто-то неимоверно огромный жадно сдышал его весь и не оставил Поттеру ни глотка. Но нужно собраться, помыться, настроиться, наконец, а то в теперешнем состоянии (вон, смотри-ка, руки дрожат!) он, пожалуй, может и не сдержаться, выдать Скорпиусу с порога: «Мальчик мой, у нас у всех большая радость: твой папа, он же по совместительству старший брательник, избавился, наконец, от позорного проклятия! Ты рад, солныш?» Нет, теперь, когда события побежали столь лихо и непредсказуемо, нужно быть со Скорпи вдвойне осторожным, дабы не разболтать лишнего, не нанести мальчику удар в спину.
Гарри направился в ванную, заодно, на ходу, делая дыхательные упражнения, как вдруг услышал голоса. Разговаривали несколько молодых людей… Баритон Мартинсена, Тедди, ещё кто-то смутно знакомый… Мати Вантуле… хрипловатый, чуть булькающий смех Альбуса…
====== Глава 28. Единожды преступив. 28-1 ======
Выдал его бдительный Коржик — как только Гарри подошёл ближе, тот ринулся к нему с радостными повизгиваниями и чуть не избил все ноги увесистой сабелькой хвоста. Пришлось любвеобильную животинку поднимать на руки и, уворачиваясь от горячего шершавого языка, во что бы то ни стало стремящегося лизнуть в нос и в губы, нести в гостиную, где проходило какое-то странное собрание. Так Поттер-старший и предстал перед разгорячённой разговором молодёжью — мятый, грязный, с неоднозначным выражением на лице и с довольным овчарёнком на руках.
— Я не понял… — Чуть не выронил собаку Гарри — опытным взглядом заметил, что пол под ножками дивана испачкан чем-то очень похожим на кровь. Свежую... — Альбус! Что всё это значит? Что вы без меня натворили? И как ты вообще здесь оказался?
Кричер, высунувшийся было из коридора с большим подносом в руках, заставленным бокалами и тарелками с канапе, исчез и спрятался.
— Да тут такое дело… — переглядываясь, почти одновременно начали мямлить виновник отцовского гнева и супруг брата виновника. Матильда спешно отодвинулась за плечо Альбуса; Бамсе, несмотря на размеры, сделался каким-то совсем незаметным.
Навстречу к Гарри поднялся Люпин и солидно откашлялся.
*
Директор Долгопупс, с одышкой поднимаясь к себе в башню («Чёртовы лестницы и чёртова грузность! Надо сбрасывать пузо, прав Гарри, да и Луна постоянно намекает»), был полностью поглощён уроком, который только что закончил вести на четвёртом курсе (ох, уж и пуффендуйцы в этом году ему достались, всем пуффендуйцам — пуффендуйцы, матёрые, высокопробные: уже третье занятие не могли понять или хотя бы зазубрить, чем отличается поливай-трава от дождёвки и почему первую опасно выращивать в тёплых помещениях, а возле второй нельзя говорить о воде), и поэтому не сразу обратил внимание на сигнал тревоги в своём кабинете. Он, если честно, вообще забыл, для каких целей предназначен этот колокольчик в рамке, подвешенный справа от стола. От предшественников теперешнему директору досталось столько разнообразного магического хла… странных волшебных предметов… А когда до Долгопупса дошло, почему трезвонит колокольчик, — тут его прошибло паникой! Мерлин, Боже, все владыки мира! Только не это! Побег?! Ученик в опасности?! За всё время «правления» Невилла его подопечные ни разу не аппарировали из школы и с близлежащих территорий. Потому что все знали: это запрещено и вообще невозможно — значит, и пробовать не стоит. А в связи с новшествами Министерство установило над Хогсмидом дополнительный барьер, преодолеть который при трансгрессии могли только совершеннолетние маги, да ещё и знающие специальный ключ местной аппарации. Это всё означало, что ученик, совершивший правонарушение и самовольно покинувший окрестности Хогвартса с помощью трансгрессии, попал в серьёзную беду!
