Гарри почувствовал, что тот издевается.
— И давно оно тут обитается? Какой нахер супруг?!
— Магическая помолвка, хозяин, связывает крепче канату. Так что всё равно, будто поженились уже. Вчера весь день и сегодня всё утро женились.
— Добрый день, мистер Поттер. — Гуль отважно разлепил глаза. — Бить опять будете?
— Да ну вас всех к черту. — Поттер одной рукой растянул на шее петлю галстука. Когда там в замок ваш вампирский ехать надо?
— Не в курсе я совсем. Может, позвонить родакам?
— Да уж, сделай милость. У меня график очень напряженный.
“Ага, ночами работаете, господин аврор? Вон, вся шея в засос... грудь в мядалях”, — подумал Ким, но вслух сообщать свои выводы воздержался. “Умнею! — подумал он. — С Поттером живи — язык за зубами держи”. Но улыбнулся вполне искренне, продемонстрировав будущему папаше эти самые зубы.
............................................................................
(1) Встроенное в нишу окна сидение.
http://www.pichome.ru/aG4
====== Глава 26. Погода на Марсе. 26-1 ======
Вы думаете, что на пустых этажах реставрируемого замка никто не обитает? Разве что пауки, мыши или какие-нибудь птицы, случайно нашедшие под гулкими сводами укрытие от непогоды? Неправда ваша, на пустых этажах любого дома, а особенно старинного, живёт эхо. И Соколиный охотник — не исключение, а, скорее, законодатель в этом смысле. Местное эхо можно записывать на звуковые носители и распространять в целях повышения опыта эх, живущих в других местах. Эхо Сталкера похоже на отважного сокола, бьющегося в испуге под высокими стропилами потолков, на гром, решивший попробовать непривычное амплуа тихони и домоседа, на гул океана, уснувшего между толстых каменных стен, на хор верескового поля; эху Сталкера, пока помещения замка не заполнены мебелью и прочими предметами интерьера, есть где развернуться, и оно торопится насладиться своей короткой свободой: то побрякает конской сбруей или кольчугой, то звякнет каким-нибудь столовым блюдом, случайно тронет струны древней лютни, отобьёт приглушённый ритм, будто от копий марширующей гвардии, иногда напоёт колыбельную неспящему младенцу, или прошепчет слова страсти, порой просто пошуршит там, где и шуршать-то нечем. Магию из замка удалось прогнать, душу — никогда... Эхо Сталкера, гуляя по этажам, само прислушивается к своим новым хозяевам: чего от них ждать, что они за люди, легко ли с ними будет ужиться?..
Сай проснулся рано, кажется, с первыми лучами солнца, ну, если таковыми можно называть лучи, добравшиеся до узкого окна на четвёртом этаже юго-восточной стены и по-осеннему равнодушно потрогавшие его за ресницы. На часы смотреть не хотелось категорически. Гарри спит — значит, рано, и можно валяться в постели. Только вот плечо затекло до полного онемения — на нём лежала лохматая черноволосая голова и глубоко дышала. Интересная диспозиция, и всплыл интересный вопросец: как Поттер, в принципе довольно коротко стриженый, умудряется почти всегда быть таким лохматым? Будто мальчишка, хм, генетика у него, что ли, такая, лохматая?
Настроение у Сая было... странным. Он, определённо, чувствовал себя счастливым как никогда, однако не смог бы сейчас внятно выразить, почему именно. И счастье это не было буйным, громким, сумасшедшим, какого мы все обычно ожидаем, оно точно ручеёк вытекало из-под... вот этой практически бесчувственной правой руки (сдвигать и разминать её, несмотря на серьёзное неудобство, совершенно не хотелось), на которой спал его любимый, такой взрослый, такой милый, такой родной. И такой, зараза, тяжёлый. «А ещё интересно, Гарри обидится, если я назову его милым? Лучше не пробовать? Блин, это что-то невероятное: никто и никогда не просыпался на моём плече; наоборот, если честно, бывало, и даже не только на плече, а вот так... Запомнить бы это, не забыть. Стукнет мне лет сто пятьдесят или даже двести с хвостиком — а я буду знать, что такое со мной случилось, что жизнь прожита не зря. Да, Скорпиус Малфой, как видно, отношения с этим человеком принесут тебе много нового и очень хорошего... Надо же, и мысли как-то не так текут. Обычно, всего лишь только приглядываясь к потенциальному партнёру, я в первую очередь оценивал внешний вид, не красоту там или как одет, хотя это тоже важно, а сексуальность, видимые проявления энергетики, моё желание по отношению к нему, даже прикидывал в уме постельные сцены. А сейчас ну нафиг ни одна мысль про секс не лезет... Хотя лезет, ох как лезет, я же вырубился вчера, не заметил как... Только почему-то перебивается другим, иначе давно бы уже высвободил руку (пальцы как каменные!) и растолкал Поттера, или нет, не расталкивал бы, а нырнул к нему между ног и всё сделал бы сам... — Сольвай даже непроизвольно открыл рот, представляя, примеряясь, воображая, как это будет и что почувствуется на языке, глубже... И какое выражение лица будет у Гарри. — Надо непременно смотреть ему в глаза, а когда он кончит, попробовать проглотить... А если спермы будет много?.. Я вообще-то не очень по этому делу...» — Сай сглотнул сладковатую слюну и шумно выдохнул. Надо срочно записать одну идею! Фэны будут пищать от восторга!
Но под рукой, конечно, ничего для записей не нашлось. До сумки не дотянуться. Сольвай повертел головой и неожиданно заметил смятый в комок лист из блокнота, валяющийся возле камина, — похоже, что Поттер выронил бумажку с его дурацким стихотворением. Эх, колдонуть, что ли? Что-то Поттер говорил про нежелательность заметного волшебства в Сталкере. А незаметного? Никто же всерьёз колдовать и не будет, так, по мелочам, самое простенькое, детские магические этюды.
У него мелькнула было озорная мысль, а не воспользоваться ли гарриной волшебной палочкой — уж очень захотелось подержать её в руках и попробовать в работе (новое желание... аж свободная ладонь зачесалась), тем более что вон она, на самом виду торчит деревянная полированная ручка. Однако Скорпиус Малфой был, может, и не самым сильным и опытным, но неплохо обученным магом и прекрасно понимал опасности от использования чужой палочки: так намеришься превратить куриную косточку в, например, карандаш (чего проще-то?), а получишь гранату без чеки и пять секунд времени на то, чтобы улепетнуть подальше. Нет, лучше собственная «старушка», хоть и не родная, не та первая, что бабушкой была куплена.
Он призвал свою волшебную палочку и, усмехнувшись, и правда превратил косточку, подхваченную левитационными чарами из миски с остатками ужина, в примитивный грифельный карандаш. Результатом остался доволен; орудовать левой рукой было несподручно, однако и бумажка с пола благополучно прыгнула к нему.
Гарри так и не проснулся? Гарри так и не проснулся.
Стихи, родившиеся от фантазий о минете, рвались на бумагу. Сай расправил листок и на обратной, чистой стороне, разгладив и уложив его себе на живот, написал... совсем не то, пошлое, стёбное, провокационное, матерное, дико возбуждающее (дрочливое) стихотворение, что уже почти оформилось в голове, а несколько слов из другой оперы... Несколько слов, выскочивших вообще непонятно откуда, родившихся за мгновение... или давно уже живших у него в сердце, а сейчас просто воспользовавшихся моментом для того, чтобы увидеть свет... И нотная строчка мелькнула на периферии слуха, как хвост вёрткой лисицы...
*
Молодой длинноволосый, слегка растрёпанный красавец в небесно-голубом камзоле китайского шёлка воспользовался предложением герцога обработать рану, полученную в честном поединке, и без всякого стеснения начал раздеваться прямо перед ним. Расторопная служанка засуетилась с тазиками, склянками, салфетками. «Что я наделал? — с нарастающим драматизмом думал герцог (он же по совместительству спящий беспокойным сном влюблённого юноши сорокалетний маг Гарри Поттер), переводя рассеянный взгляд со своего кроваво-красного перстня на лорда Малфоя и обратно. — Баронет так хорош и... у нас с ним всё могло бы получиться... Мало ли, что дерзок и горд, сие для человека его положения вполне естественно и даже поощряемо. А я... убил его?.. Непристойные намёки, обидные заявления, дуэль — и царапина от моего отравленного корунда прямо по ране от шпаги. Увечье несмертельное, пустячное, никому и в голову не придёт обвинить меня в смерти Малфоя, а через несколько дней задиры и нечестивца не станет. Рана на его правом плече сначала покраснеет, опухнет, потом из неё потечёт зловонный гной, смерть захватит всё тело... У меня не больше двух-трёх дней и ночей на то, чтобы насладиться его ещё живой молодостью... Яду лет двести, может, выдохся?.. Какого же всё-таки цвета у него глаза?..»
