Было по-прежнему слишком темно и слишком долго до рассвета, чтобы видеть что-либо помимо движений черной воды. Но пахло по-другому. Не чистый соленый запах глубокого океана. Скорее резкий запах после шторма, когда гниющие оторванные листья ламинарий плавают по воде…

«Да!»

Что-то точно задевало за лед. Что-то, что даже самые зоркие глаза не могли заметить с поверхности воды. Надо было быть под водой, глубоко внизу, или в вороньем гнезде корабля, глядя сквозь синие волны с высоты в сорок или более футов туда, куда едва проникало тепло солнца.

В более холодных морях ламинарии дорастали до поверхности. В водах Народа Огня… они оставались на глубине.

«Но если корню-прицепке ламинарии требуется получать свет, то он не может расти на глубине более нескольких сотен футов… Я на отмели! Если я смогу поставить лед под таким углом, чтобы ветер гнал меня на восток…»

Ветер швырнул на него дождевые капли, предвещавшие шторм, дождь хлынул вниз потоком, который смешал море, лед и небо воедино.

Вопящая тьма затянула его дух.

«Ты надеешься! Ты смеешь надеяться, верить в человечью стаю, которая заслуживает только смерти! Умри! Умри! Умри!»

Ослепший, промокший и с колотящимся от ужаса сердцем Зуко извлек свою чи из воды. Полностью. «Дышать. Надо дышать, надо сосредоточиться…»

«О-о-о, да…» Вода плеснула, на поверхности показалась массивная конечность, с меха которой летели капли воды. Низкий рык, порыв холодного ветра…

Когда Зуко сморгнул дождь из глаз, то увидел, что треть его айсберга скользнула в сторону, отрезанная как бритвой одним движением когтей. «О, черт».

Он полз сквозь порывы дождя, пока айсберг стонал и качался, его ставшая более легкой сторона то погружалась, то поднималась из воды…

Кадзайт дернул мордой, растопив кусок льда с противоположной стороны, чтобы заставить его уменьшающееся убежище перевернуться.

— Мило, — прорычал Зуко, оскальзываясь и хватаясь за скользкий мокрый лед, чтобы попытаться найти равновесие на оставшемся куске. В точности как Азула, только хуже. Азула мучила, чтобы убедиться, что Озай никогда не забудет своего любимого ребенка. Эта тварь мучила ради того, чтобы помучить. Потому что были узы, которые должны были удерживать кадзайта, сердечные связи из любви и семьи, на которые каждое разумное существо рассчитывает, чтобы выжить, а у этого самца их просто не было…

«Он не в своем уме.

Он продолжит охотиться на людей. Охотиться на покорителей воды. И после того, как он закончит со мной, он вернется за Катарой. И Аангом».

Разум Аватара, затянутый ненавистью морского змея. Это снова будет Кисук. Он почти что слышал смех Ко…

Лед вздрогнул, и ещё один осколок его безопасности отделился в бушующий океан.

«Он кадзайт, — подумал Зуко, мрачно поднимаясь на колени. — Чудо. Но… я не могу позволить ему уйти».

Спокойствие затопило его как лава. Он не мог использовать воду. Те несколько ножей, что у него были, скорее всего, не смогут пробить гладкий мех, не говоря уже о шкуре и жире, закрывающих жизненно-важные органы кадзайта. Он потратил почти всю свою чи только на то, чтобы выжить, и посреди чертова океана не было огня, который можно было притянуть…

«Нет. Есть».

Шел дождь, и он был на грани смерти. Снова.

Но на этот раз, его чи не была блокирована.

«Вероятно, не сработает. Но когда льдина станет ещё немного меньше, я всё равно умру».

— Твое имя! — прокричал Зуко, когда очередная лавина льда растаяла и опала. — Ты назвал меня снежным дитя? Тогда я плаваю в лунном свете, как и ты! Я хочу знать имя пловца, который убьет меня!

Покрытый мехом хвостовой плавник ударил по воде, три резких взмаха. «Нет стаи. Нет имени! Умри!»

Спокойствие. Как озеро поджидающей лавы. Как невидимые искры, скрывающиеся в каждой капле дождя — холодный огонь, проистекающий из шторма для каждого, кому хватит отваги почувствовать его…

Он взмахнул руками, словно забрасывая сеть, собирая частицы молнии. Древним способом. Драконьим способом, когда кланы шли на войну в шторм, и взмах крыльев отделял быстрых от мертвых.

— Сначала ты!

Гром расколол море.

***

Челюсти, дрейфующие в темной воде.

«Не хочу к ним приближаться».

Связные мысли всплывали и скрывались как качающийся зуб. Он был в воде. Это было плохо. Возле чего-то мертвого, что тоже было нехорошо…

Затемнение. Скрежет и щелчки. Давление, выталкивающее его обратно на поверхность.

«Там ветер? Ладно. Дышать…»

Далекий треск-хлопанье — паруса, ловящие ветер.

Встающее солнце придало ему искру энергии, достаточную, чтобы разглядеть тени на освещенном штормом море и хлопанье мокрой ткани, черной громадой возникшей на фоне неба.

«Какого цвета паруса?»

***

«Как мне это исправить?»

Катара скорчилась у скальной стены, обхватив колени руками, когда первые лучи солнца проглянули сквозь шторм, осветив море внизу. Здесь было красиво. Даже сейчас, когда половина зала лежала в руинах.

«Мне полагается держать нас всех вместе, а не раздирать на части. Мне полагается быть ответственной».

Вот только… она боялась, что именно это и убило Зуко.

Катара прижала подбородок к коленям, исследуя эту мучительную мысль. Она была ответственной. Она держала ноги Аанга на земле, когда тому просто хотелось летать и веселиться. Она была тем, кто говорила, что правильно.

«И Аанг позволил мне». Она с трудом сглотнула. «Потому что разбираться, что правильно — трудно. И… Аанг не любит трудности. Аанг — ребенок».

А забота о детях была для неё жизнью. За исключением покорения воды. Пра-Пра ясно дала ей это понять годы назад. Так что когда очередного ребенка спихнули ей на колени — а Аанг был настолько безнадежен в выживании в одиночку, что явно не мог быть кем-то ещё — она просто… встала во главе.

«Он позволил мне определять, что правильно. А я ошиблась».

Поэтому сейчас Аанг был в нескольких комнатах от неё, зарывшись в мех Аппы. А Тоф пряталась вместе с призраком, а Сокка…

— Эй, сестренка.

Она подняла голову, у неё перехватило горло.

— Сокка?

С перевязью меча через плечо, Сокка стоял над ней с мрачным выражением на лице. Потом вздохнул и опустился на одно колено, раскрыв руки.

Она вцепилась в его тунику, зарывшись лицом в его плечо.

— Прости, я совершила ужасную ошибку. Мне так жаль…

— Я держу тебя, сестренка, — тихо сказал Сокка. — Я никуда не уйду.

— Тоф… Аанг где-то там, в темноте…

— Тоф зарылась в стену, и я велел Аангу не приближаться к ней, — доложил Сокка. — Аанг наконец-то понял, что ты говорила серьезно о приливах, смывающих всё, что могло уцелеть после падения в море. Он пытался затащить меня на Аппу, чтобы поискать ещё, но появился Ши с мечом и — вух! Я не услышал всего, что он сказал, но было что-то про Кузона и лица, отвернувшиеся в сторону, что бы это ни значило. У Аанга такой вид, будто кто-то стукнул его по голове булыжником. И знаешь, мне жаль, что я не сделал этого ещё давным-давно. — Он глубоко вдохнул. — У меня есть карты Зуко. Будет непросто, но… если Шию в «Кипящей Скале», мы сможем его вытащить.

Ей как будто камнем в живот угодили.

— Сокка, ты не понимаешь! Аанг — и я — мы не можем так продолжать!

— Нет, не можем, — отрезал Сокка. — Но то, что ты, Аанг и мы все должны решить между собой, не меняет того, что мы должны сделать для всех. Хозяин Огня по-прежнему готов завоевывать мир. Похититель Лиц по-прежнему нападает на людей. Мы не можем остановиться только потому, что случилась катастрофа. Мы в ответе за людей…

— Именно так водный дух поймал меня! — Ей не хотелось этого говорить, но она должна была. — Мне полагается быть в ответе за мое племя. За мою семью. Мне полагается помогать людям, которые нуждаются во мне, защищать их. И… оно заставило меня думать…

Сокка почти-то что-то сказал, но покачал головой и принялся ждать.

Катара поморщилась.

— Оно заставило меня думать, что я должна защищать вас от Зуко.