Вдоль ограждения, окружающего новый завод на окраине Ураниума, медленно плыл по воздуху вооружённый дрон. Двое «джунгов» стояли у забора со стороны дороги, и их «головы» непрерывно вращались, сканируя окрестности. Гедимин, недовольно покосившись на них, привстал на пальцах и заглянул за забор. «СФАЛТ» не поскупился на строительные материалы — ограждение из массивных фриловых щитов, укреплённое стальной арматурой, было выше сармата на пятнадцать сантиметров, а Гедимин никогда не был малорослым.

— Тревога! — пролязгал ближайший «джунг», и турель на его плече провернулась, нацеливаясь на Гедимина. — Проходи мимо. Здесь нельзя стоять. Проходи мимо.

«Как и говорил Линкен — очень надёжно охраняемое предприятие,» — сармат шагнул в сторону, прячась от роботов за выступом стены. Он машинально осматривал соседние крыши, прикидывая, как удобнее пробраться внутрь, и уже повернулся к водостоку ближайшего дома, но вовремя одёрнул себя и пошёл дальше, к озеру. Завод «СФАЛТ» работал уже месяц; на складе можно было бы найти готовую продукцию и много полезных запчастей, но сейчас Гедимин — инженер «Вестингауза» и официально признанный атомщик — не хотел нарываться.

«— Подобающая экипировка и слаженная работа — вот и всё, что я могу сказать. Только это и помогает осваивать другие планеты. И к тому же — у моего народа большой опыт насаждения жизни в местах, малопригодных для этого,» — отвечал журналисту человек с круглым лицом и широкой улыбкой — именно так он выглядел на единственной фотографии, приложенной к статье. «Натан Кардосо, первопроходец Амальтеи» — было подписано под снимком. Натан в начале июня вернулся с третьей вахты на спутнике Юпитера, и Гедимин, присев на обломок фриловой плиты, читал его беседу с журналистом — это было самое интересное, что ему удалось найти среди новостей.

— Мистер Натан, насколько нам известно, ваш личный опыт тоже весьма богат. Амальтея — не первая планета, на которой вы работаете?

— Да, я начинал на Церере, работал в поясе астероидов. После войны был переведён на Марс. А теперь осваиваю Амальтею.

— Церера? Скажите, вам приходилось работать вместе с искусственнорождёнными? Многие из них трудились на поясе астероидов.

— Да ну! Я не такой дряхлый старик. Я попал на Цереру всего пятнадцать лет назад.

— Да, в самом деле… Ну что ж, тогда скажите нам, что вы думаете о заслугах искусственнорождённых в освоении Солнечной Системы? В последнее время всё чаще слышно, что без них мы не смогли бы переселиться в космос. Что вы думаете об этом?

— Хм… Я тоже слышал эти разговоры. Немного правды в них есть, это верно. Но говорить так — всё равно, что заявлять: «Бластер победил в войне!», забывая и о солдатах, которые из этих бластеров стреляли, и об их командирах на поле боя, и о стратегах штаба. При всех их заслугах, сарматы — не более чем инструмент для освоения космоса. Да, они сделали многое, но ничего такого, чего не могли бы сделать люди. Если в будущем ни один сармат не выйдет в космос, Солнечная Система всё равно будет освоена и обжита. Я, как один из солдат человечества, уверен в этом.»

Гедимин сердито сузил глаза и выключил смарт. «Значит, не более чем инструмент… Надо будет запомнить.» Он поднялся с плиты и пошёл к озеру.

Дойдя до южного края аэродрома, сармат хотел свернуть на запад, к собравшимся на берегу самкам и воде, исчерченной полосами и кольцами пены. У воды стоял Айзек с эхолокатором в руках и сосредоточенно следил за показаниями. «Любопытно,» — Гедимин замедлил шаг — пока он не знал, интересует его происходящее или нет. Незнакомый громкий голос с востока, из-за насосной станции, заставил его развернуться и на некоторое время забыть о соревнованиях.

— Этого сооружения здесь быть вообще не должно! — громко и сердито говорил кто-то из неплотного кольца «Рузвельтов», выстроившихся у воды. — Вы не знаете меры в вашей жажде наживы. Здесь, у Атабаски, вы построили радиоактивные заводы, а теперь ещё хотите поставить тут два реактора, чтобы они сливали отравленную воду в озеро?

Экзоскелетчики стояли плотной стеной, практически плечом к плечу; единственный широкий просвет, в который можно было увидеть говорящего, закрывали спинами двое любопытствующих сарматов. Инженер подошёл к ним, думая встать рядом, но сарматы, покосившись на него, перестроились так, что он оказался оттеснённым за спину «Рузвельта» и не видел ничего, кроме его брони.

Гедимин задумчиво посмотрел на сарматов. Они отвернулись от него и уставились в проём между экзоскелетами, но инженер видел, что оба держат руки у пояса, там, где обычно держат заточенные обломки фрила и металлические стержни. Он покосился на свои карманы — кроме запаса стержней и обломков, у него с собой была ремонтная перчатка. «Сначала попробую по-другому,» — подумал ремонтник, подходя ещё ближе к сарматам. «Возможно, сработает.» Вооружённые стычки он никогда не любил — и с каждым годом всё меньше хотел в них участвовать.

— Через два дня привезут реакторы, — негромко сообщил он. — Они уже в Саскатуне, на борту барка. Пока это только корпуса, активная зона ещё не собрана, но ближе к октябрю, когда установят крышки…

Оба сармата резко развернулись к нему. Взглянув на Гедимина, один из них вздрогнул и подался назад.

— Идём! — он дёрнул второго за руку. Тот упёрся было, но Гедимин задумчиво усмехнулся и сунул руку в карман. Первый сармат сквозь зубы помянул размножение макак и поволок второго за собой.

— Джед-атомщик! — донеслось до инженера тихое шипение. — Шевелись, не то до вечера не отвяжемся…

Гедимин ухмыльнулся и встал напротив промежутка между экзоскелетами. Теперь он видел всех, кто собрался на берегу озера. Их было меньше, чем ему сначала показалось, — невысокий человек в форменном комбинезоне «Вестингауза» и трое в лёгких куртках. Один из них, заметно старше других на вид — его волосы были не чёрными, как у спутников, а практически серыми, — отошёл к кустам и молча стоял, глядя на воду; к его одежде были прикреплены странные украшения из когтей, зубов, меха и перьев. Ещё один молчал, исподлобья глядя на представителя «Вестингауза». Говорил только третий, но его было слышно издалека.

— Вы не имеете никаких прав на эту землю! Говорите, мои предки были дикарями? Это вы — дикари! Дикие грабители, хищники… Здесь, на Атабаске, уже девять лет добывают битумоносные пески. Озеро черно от мазута! Теперь оно ещё и засветится от сбросов вашей атомной станции. Кто разрешил вам ставить её так близко к воде? Вырубать пол-леса, чтобы поставить там ваши уродливые реакторы? Даже отсюда видно эти серые… кучи навоза! Мои предки никогда не позволили бы себе так обращаться с озером. Это была их земля, духи этого места говорили с ними. А с вами говорят только слизистые чудовища, по прихоти судьбы похожие на людей…

— Эй, канук, — Гедимин тихонько постучал ногтем по обшивке ближайшего «Рузвельта». — Кто эти люди?

Из-под брони донёсся тихий смешок пилота и скрежет микрофона.

— Эти? Аборигены. «Старейший народ Атабаски», вот как. Явились урвать свою долю.

— …Пока гнев духов не заставит землю расступиться, и все ваши сооружения не провалятся в бездну! — представитель аборигенов и так говорил громко, а от последних слов у Гедимина даже зазвенело в ушах.

— Ну распелся, — пробормотал охранник. — Нечасто такое услышишь.

— Ну право же, мсьё Тейлор, — негромко заговорил представитель «Вестингауза», и Гедимин едва заметно усмехнулся, узнав голос Фюльбера. — Я отлично вас слышу. У нас всех в этот летний день много важных дел. Вы прилетели поговорить о некой сумме, не так ли? Я бы попросил вас озвучить её, чтобы наш разговор стал более… деловым.

Гедимин ждал, что Тейлор огрызнётся или продолжит ругать станцию и её строителей, не обратив внимания на слова Фюльбера, но человек пристально посмотрел на представителя «Вестингауза», слегка скривил губы и, помедлив, кивнул.