-- Очаровательно, -- сказал Абель. -- Можете мне объяснить, зачем вообще это было нужно?

   -- А как вы думаете?

   Абель встряхнулся.

   -- Никак я не думаю. И не надо меня экзаменовать. Тоже мне... -- он не договорил. -- Это -- ваш человек? -- кивок указывал на Борислава, который пока молчал.

   -- Нет, -- сказал Сульковский. -- Не наш. Но очень нужный нам. Простите, корветтен-капитан, но ваш шеф... слишком непредсказуем. У меня не было уверенности, что ваш гость после беседы с ним останется жив. И в любом случае -- я не желаю отдавать инициативу. Еще раз извините.

   -- Какую инициативу? -- спросил Абель.

   Борислав присмотрелся к нему. Угрюм, но собран. Кажется, готов ко всему.

   Ко всему ли?..

   -- Эрнст, простите меня. На "Истрии" я не мог сказать вам правду. Во-первых, это, как говорится, не только моя тайна. А во-вторых, я бы не сумел подобрать слова, которым вы бы поверили. Если бы я тогда сказал все в лоб, вы бы решили, что это бессмыслица.

   Абель усмехнулся.

   -- Дайте и мне кофе, -- попросил он. -- Бессмыслица, говорите... Значит, сейчас сказать правду уже можете?

   -- Могу. Да. Если вы точно хотите ее услышать.

   Абель внимательно посмотрел сначала на Борислава, потом на Сульковского.

   -- Мои шансы выжить, скорее всего, уже не зависят от того, что я здесь услышу или не услышу. Так что давайте. Без вранья.

   Борислав вздохнул.

   -- Без вранья так без вранья, -- сказал он. -- Вы сами это выбрали. Слушайте...

   -- ...А потом на "Ётунхейме" я вам попался. Честно скажу, я не думал, что контрразведка флота в мирное время сработает так быстро. А вы еще и ловушку поставили. И я это понял, только когда в нее угодил. Мои поздравления.

   Абель шевельнулся.

   -- А дальше?

   -- А дальше мне ничего не оставалось, как морочить вам голову, вынуждая доложить о ситуации наверх. Я хотел, чтобы она дошла до Брентано -- потому что тогда, по крайней мере, начался бы настоящий разговор. На вмешательство господина Сульковского я не рассчитывал, хотя против ничего не имел...

   -- И теперь мы здесь, -- сказал Абель отрешенно.

   "Мы", отметил Борислав. Уже "мы". Контакт.

   -- Вы мне верите?

   Абель сумел выжать из себя что-то вроде улыбки.

   -- Верю. Во-первых, никто не придумает столько подробностей. Кроме разве писателя. Но предполагать, что мой шпион заодно оказался еще и писателем-фантастом -- это слишком... Во-вторых, если бы я и не поверил вам, то вот этому господину поверить пришлось бы, -- он кивнул в сторону Сульковского, безмолвно слушавшего. -- Его-то уж точно никто никогда в фантазиях не подозревал.

   -- А зря, -- сказал Сульковский сердито. -- У меня фантазии уж точно побольше, чем у вашего шефа. И не морщитесь. Все, что смог придумать Брентано -- это идея полной изоляции. Стереть, закрыть и не пускать. Ах, опасность. Ах, республиканские идеи. Ах, память о гражданских войнах, Локи бы их побрал... Иногда я думаю, что людям лучше помнить поменьше.

   -- Брентано -- из аристократов, -- сказал Абель.

   -- Я тоже, -- сказал Сульковский. -- И что? Во-первых, уже начавшийся контакт остановить невозможно. Вы сомневаетесь? Вы не видите, насколько та сторона настойчива? -- он кивнул на Борислава. -- А это ведь только самое начало. С той стороны пока что действуют добровольцы-любители. Они даже этот свой Всемирный совет еще не извещали... хотя сейчас, может, уже и известили... А какая у них физика, вам понятно? Так вот, если вам это понятно, то вы не можете не видеть: контакт -- огромный шанс для человечества. Для обоих человечеств. Пусть это будет шлюз, канал, что угодно. Риск -- да. Но и польза. Посмотреться в зеркало, поучиться друг у друга...

   Операция "Зеркало", вспомнил Борислав некстати. Стоп. Вот об этом сейчас лучше не думать.

   -- ...ничего удивительного, что этим занимается разведка, -- говорил Сульковский. -- Информация -- наша работа. Знание -- сила. Больше знания -- больше силы. Вот вы лично хотели бы побывать на Земле? На той Земле?

   Абель задумался.

   -- Хотел бы, конечно. Кто ж не хотел бы. Из того, что я пока услышал, многое непонятно. Например, как она управляется. Впрочем, мне этого не покажут... Но даже просто посмотреть -- было бы интересно.

   Борислав и Сульковский переглянулись, и Абель поймал эти взгляды.

   -- Что дальше? -- спросил он.

   Ему ответил Сульковский.

   -- Дальше у вас выбор. Нет, ничего страшного. Вашей жизни никто не угрожает. Но в ближайшие часы вам предстоит решить, за контакт вы или нет. Если нет, я вас просто отпускаю, и вы идете с докладом к Брентано. И дальше подчиняетесь ему. Мне это ничем не грозит, потому что ничего нового вы ему не скажете. Я действительно вас спокойно отпущу. Это одна возможность. А другая -- вы остаетесь здесь, -- он сделал паузу.

   -- Контакту нужны сотрудники, -- добавил Борислав. -- На обеих сторонах.

   Абель, уже пришедший в себя, по очереди оглядел собеседников. На лице его была усмешка.

   -- Иными словами, вы мне предлагаете замечательные перспективы, -- сказал он. -- Интересная работа, посещение другого мира. Что еще? Карьерный рост?

   -- Вполне, -- сказал Сульковский. -- Мундир, правда, придется снять. Но коллежского советника могу дать сразу. И это не шутка.

   -- Спасибо, -- сказал Абель. -- А вы, Борислав? Вы будете рады такому коллеге?

   -- Да, -- кратко сказал Борислав.

   -- Что ж... Я действительно благодарен вам, господа. Это тоже не шутка. А теперь, я надеюсь, вы вызовете машину и отвезете меня в штаб адмирала Брентано. Как и обещали... И за кофе тоже спасибо, да, -- он встал.

   -- Почему?..

   Абель мягко улыбнулся.

   -- Господину Сульковскому, я думаю, и так понятно -- почему. А вы, мой уважаемый посланник другой Вселенной... Вам я отвечу. Кроме познания, на свете есть еще такая вещь, как верность. Извините за пафос. Пусть я буду неправ, пусть я откажусь от целого мира -- но я не буду человеком, которого кто-то сможет назвать предателем.

   Борислав посмотрел на Сульковского. Тот печально кивнул.

   -- Прощайте, Эрнст, -- сказал Борислав.

   20 сентября 61 года НР

   Разговор с небожителем

   -- Прошу, -- сказал дворецкий.

   Борислав шагнул в огромную освещенную комнату.

   Пылающий закат ослепил его.

   Последний рубеж.

   -- Заходите, друг мой, -- сказал ясный голос. -- Присаживайтесь. Кресло перед вами.

   Борислав опустился, обнаружив перед собой журнальный столик. Пузатый чайник, призывно белеющие чашки. И -- человек в кресле-качалке напротив...

   Вольфганг Миттермайер. Человек-легенда. Человек-мечта. Красавец. Гениальный тактик, заслуживший в сражениях прозвище Ураганный Волк. Друг юности императора Райнхарда фон Лоэнграмма. И уже шестьдесят лет -- премьер-министр Рейха.

   Нет, не шестьдесят. И не премьер -- уже. Пять лет назад Миттермайер ушел в отставку, сохранив пост министра без портфеля. Сколько ему сейчас? За девяносто. Но ум у него, говорят, ясный. И влияние в государстве никуда не делось.

   -- Я рад познакомиться с вашим высокопревосходительством, -- сказал Борислав.

   Человек-легенда усмехнулся.

   -- Насколько я знаю, вашему миру не очень свойственна субординация, -- сказал он. -- Или я ошибаюсь?

   Борислав собрался. Началось...

   -- Смотря что считать субординацией. Чинопочитание -- не свойственно совсем. Не принято. При этом с подчинением младшего работника старшему все отлично. Я не помню, чтобы с этим были какие-то проблемы. Но вот, например, назвать человека "ваше превосходительство" у нас могут только в шутку.

   Миттермайер покивал. Его грива, когда-то светлая, сейчас была совершенно белой.