Ходор медленно поднял голову и обернулся. Он казался смущенным и напуганным.

- Ходор?

- Это я. – Бран махнул ему рукой. – Ходор, иди сюда, подними меня.

Ходор не двинулся с места. Он смотрел на вторую неподвижную фигуру, и только тут Бран узнал Миру. Она скорчилась на полу, прижимая к себе нечто, похожее на тряпичный сверток.

У Брана екнуло сердце.

- Мира?

Она повернулась к нему еще медленнее, чем Ходор. Глаза у нее были красными, а лицо бледным. Наконец она глухо сказала:

- Ходор, пойди подними его.

- Ходор, - запыхтел Ходор, поднимаясь на ноги и ковыляя по тоннелю, чтобы вызволить Брана. Он поднял его с земли, донес до Миры и осторожно положил рядом с ней. – Ходор.

- Мира? – Бран как никогда желал быть большим, высоким и сильным, чтобы обнять и утешить ее. Она выглядела совсем убитой горем. – Что… что случилось?

Мира не ответила. Она показала подбородком на сверток, который сжимала в объятиях.

У Брана перехватило дыхание. Это были не тряпки и не куча листьев. Это был Жойен. Зеленые глаза младшего Рида невидяще смотрели в потолок пещеры, голова запрокинулась, кожа была холодная и восковая на ощупь, а руки отяжелели. Его тело начало коченеть, значит, он уже некоторое время был мертв.

- Жойен… - Бран почувствовал себя так, будто его ударили. Этого не могло быть на самом деле, этого не было, он вообще еще не проснулся. Он сильно ущипнул себя за руку и почувствовал боль. Еле сдерживая слезы, он спросил: - Почему?

И снова Мира не ответила, с отсутствующим видом гладя Жойена по взлохмаченным каштановым волосам. Наконец она заговорила, и голос ее был безжизненным, лишенным интонаций.

- Я так злилась на него, когда мы были детьми. Я родилась первой и была для родителей одновременно и сыном, и дочерью. Они учили меня натягивать лук, бить копьем лягушек, плести сети и управлять кожаным челноком еще до того как я научилась ходить. Они каждую ночь пели мне песни и рассказывали сказки, и я засыпала под звуки болота. А потом появился Жойен. Он родился больным и недоношенным, так что никто и не думал, что он выживет. Все заботились о нем, спрашивали о нем, готовили настои и лекарства, чтобы он стал сильным. Мы, болотные жители, всегда держимся вместе, нас сплачивают не только кровные узы. Но я, казалось, стала им не нужна. – Мира посмотрела на Брана с жалкой, пронизывающей душу улыбкой. – Мне тогда было три года, - сказала она, словно извиняясь.

- Ходор, - печально отозвался Ходор.

У Брана комок застрял в горле.

- Мира… мне очень, очень жаль.

Она вздохнула и снова посмотрела на Жойена.

- А когда ему исполнилось три года, он подхватил серую лихорадку, - продолжала она. – Все думали, что на этот раз он точно умрет, а моя мать сидела с ним день и ночь. Меня поселили отдельно, и никому до меня не было дела. Особенно когда он однажды проснулся и сказал, что видел зеленый сон.

Где-то далеко в пещере мерно капала вода.

- Я так ревновала, - страдальчески сказала Мира. – Ваша Старая Нэн назвала его «маленький старичок», таким он и был. Взрослые люди спрашивали, что он видел, и внимательно слушали ответы. Я смертельно завидовала ему, пока отец не объяснил мне, что у меня другой дар, не менее ценный. Жойен рос, и я все меньше считала его узурпатором и все больше – плотью от моей плоти, кровью от моей крови. Он боролся со своей судьбой так же сильно, как я боролась за свою судьбу. А теперь… ему не удалось избежать неизбежного.

Голос ее пресекся. Она опустила голову и заплакала.

Бран оцепенел. Это же Мира, Мира, которую он никогда не видел плачущей, храбрая, умная, веселая Мира, которую он любил, и все, что он мог сделать – это скорчиться рядом с ней и осторожно положить ладонь ей на руку. Она сжала его руку, содрогаясь от рыданий, длинные кудри закрыли ее лицо. Она, казалось, хотела что-то сказать, но не могла.

- Ходор, - плаксиво сказал Ходор. – Хоооодооооор. – Он издал жалобный вой.

- Ходор, тише, не ходори. – сказал Бран, и его голос звучал тихо и жалобно. Он неловко погладил Миру по голове, надеясь, что ей станет легче. Ему было больно видеть ее такой. Я мог бы проникнуть внутрь ее, утешить ее, соединить мой разум и ее – но потом вспомнил предостережение лорда Бриндена. Я не стану проникать в душу Миры, если она сама этого не захочет. Но он все равно не понимал.

- Почему? – снова спросил он. – Почему Жойен умер?

- Ради тебя, принц зеленого леса, - раздался тихий голос позади него. – Он умер ради тебя.

Все они подпрыгнули на месте, особенно Ходор, который завопил «ХОДОР!» так громко, что мог бы пробудить и мертвого. Но Жойен не проснулся. Когда они обернулись, то увидели самого лорда Бриндена, стоящего рядом с ними. Его длинные белые волосы были распущены, пальцы больше похожи на корни, одна ветка все еще обвивалась вокруг его груди и почти вросла в тело. Сквозь прорехи в его черном одеянии виднелись листья.

Бран сглотнул. Трехглазый ворон немного пугал его. «Немного» - это было еще мягко сказано. Но перед Мирой он должен был выглядеть сильным.

- Что… что вы хотите сказать? – нервно спросил он.

- Ради тебя, - повторил Бринден. Он сел на камень, и тут же из земли вылезли корни и обвились вокруг его ноги. – Лед и пламя, Брандон Старк. Одно против другого. Всегда должно быть равновесие. Жойен Рид должен был умереть, чтобы ты мог стать древовидцем, как и было предначертано. Сила, зрение, кровь – все, что было в нем, перешло в тебя. Во всех старых сказках так говорится. Только смертью можно заплатить за жизнь.

Мира издала приглушенный стон. Бран попытался обнять ее.

- Но Жойен был моим другом! – крикнул он. – Я не хотел отбирать его жизнь! Это нечестно!

Бринден горько усмехнулся.

- Честно? – повторил он. – Что ты знаешь об этом, летнее дитя?

- Я уже не дитя. Я почти взрослый мужчина.

- Ты в сотни раз моложе, чем самый юный из Детей Леса, Брандон Старк. Жойен знал, что его ждет, можешь быть уверен. Как ты думаешь, почему он пошел сюда?

- Но он… - Бран осекся. – Он никогда… не говорил нам.

- А должен был сказать?

Бран притих. Он не знал, что ответить. Я не просил Жойена умирать за меня. И тут он вспомнил клейкую пастилу, которая была так похожа на кровь, про которую Дети Леса сказали, что это всего лишь сок чардрева. Это была кровь. Кровь Жойена. Он день за днем поедал жизнь, вытекающую из его друга. От этой мысли его затошнило.

- Он хотел вернуться домой, - сказала Мира. – В Сероводье. Лорд Красный Ворон, если наша роль выполнена, я хочу уйти. Я хочу вернуть моего брата домой.

Трехглазый ворон посмотрел на нее, и казалось, в его взгляде проглянула жалость.

- Путь закрыт, Мира Рид. Заклятья рухнули. Тьма поднимается. Сюда идут мертвецы.

Бран застыл от ужаса.

- Где следопыт? Где Холодные Руки?

- Следопыт мертв, дитя.

- Он и раньше был мертв.

- Да, был, - согласился лорд Бринден со слабой, безрадостной улыбкой. – Он умер некоторое время назад. Но теперь он сделал дело, которое предназначили для него Дети Леса. Он нашел рог. Он нашел драконье стекло. Он спас тебя и твоего волка от Иных – благодаря ему Лето смог убежать на юг. Теперь дело за живыми.

- Кем он был? – спросил Бран. – Почему у него были черные руки?

- Ты задаешь все больше вопросов, летнее дитя.

- Он говорил, что когда-то служил в Ночном Дозоре.

- Да, служил. – Лорд Бринден пристально посмотрел на Брана. Наконец он сказал. – Идем. Есть вещи, которые тебе следует знать.

Бран был взволнован, но он не хотел оставлять Миру одну.

- Вы не можете просто сказать мне?

Его слова, казалось, позабавили древовидца.

- Брандон Старк, - сказал он, - Когда-нибудь настанет время и место для того, чтобы «просто сказать». Ты же оборотень. Идем.

- Ходор, - неохотно сказал Бран. – Пойдем с лордом Бринденом.

- Ходор. – Огромный конюх вытер слезы волосатой ручищей, поднял Брана и медленно пошел за лордом Бринденом, который, казалось, не столько шел, сколько скользил. Бран перегнулся через плечо Ходора и увидел, что Мира сидит неподвижно, словно статуя, склонив голову над телом брата.