К тому времени, как показался Черно-Белый Дом, солнце уже встало. Арья припустила бегом. Осталось сделать самую малость. Мне всегда говорили, я могу уйти, если захочу. Но мне не говорили, что это значит. Не всю правду.

В зале, как всегда, было холодно и темно, в гробницах мерцали свечи, у фонтана лежали тела тех, кто пришел, помолился и выпил зачарованной воды. Арья встала в середине зала, глядя под ноги и загнанно дыша. Она знала, куда идти. Нужно спуститься в комнату с лицами и постараться снять это лицо. Потом забрать Иглу из тайника. Может, сир Джастин возьмет меня с собой. Обратно в Вестерос. Но что если Якен притворится одним из наемников и доберется до нее? Никогда я не стану свободной, никогда. Мне всю жизнь придется оглядываться.

Она сделала шаг.

В дальнем конце зала открылась дверь.

Арья в испуге схватилась за нож, но это был всего лишь добрый человек, который смотрел на нее с изумлением и ужасом. Наконец он сказал:

- Да смилуются над тобой боги, дитя. Что ты наделала?

- Я убила Морского лорда. – Она с вызовом выпрямилась. – Как ты сказал мне.

- Ты сделала это как Арья Старк, - сказал добрый человек. – С мыслями Арьи Старк и побуждениями Арьи Старк. Думаю, ты сама понимаешь, что провалилась.

- Нет. – Арья крепче сжала нож. – Это все ложь.

- Возможно. Но это и не правда. – Добрый человек сделал знак рукой. – Пойдем. Ты должна вернуть чужое лицо и получить обратно свое. А потом ты уйдешь.

Именно этого я и хочу. Она подалась вперед. И остановилась.

Смотри своими глазами. Слушай своими ушами.

Якен сказал, я не могу уйти. Я знаю слишком много, и все равно недостаточно. Я так ничему и не научилась.

- Нет, - сказала Арья и сделала шаг назад.

Добрый человек вздохнул.

- Дитя, - сказал он. – Ты могла покинуть нас гораздо раньше и не тратить время – свое, наше, бога. Зачем ты упорствуешь во лжи? Ты столько лгала, что ложь должна бы уже стать твоей второй натурой, но это не так. Ты девочка. Ребенок. Дитя.

«Девочка должна вырасти», - подумала Арья, - «или умереть». Она сделала еще шаг назад.

- Я могу сделать это не больно, ты просто уснешь, - сказал добрый человек. – Не вижу причины тебя мучить. Идем, девочка. Идем.

Она вынула нож.

- Не пойду.

Он моргнул и, похоже, удивился.

- Девочка идет своим путем, - сказал он, а потом, еще до того как что-либо изменилось, она вдруг поняла. Добрый человек шагнул вперед, и его фигура начала расплываться. Он провел рукой по лицу и встряхнул бело-рыжими волосами. Красивое лицо, обаятельная улыбка, голубые глаза. Это не добрый человек, он просто украл его тело. Он пришел сюда, чтобы дождаться меня.

- Волчья девочка, - сказал Якен Хгар. – Ну ты и упрямая.

Арья повернулась и побежала, но стоило ей добежать до двери, та захлопнулась, а все свечи в склепах засияли, словно драконий огонь. Она увидела свое отражение, умноженное в сотню, в тысячу раз в осколках зеркал на черных стенах. Он наступал на нее, и его отражений тоже были тысячи, и невозможно понять, где настоящий Якен.

Арья в отчаянии оглянулась. И вдруг поняла.

Отсюда есть только один путь.

Она побежала, слепо отбиваясь ножом, но лезвие пронзало лишь воздух.

- Дитя, - раздался голос Якена совсем рядом. – Идем.

Не пойду. Не пойду. Единственным, что не отражалось в зеркалах, был черный фонтан. Чтобы стать орудием Многоликого, у тебя не должно быть души, не должно быть сердца. Ты принесешь в жертву свое прошлое и все мечты о будущем… Ни один яд не сделает этого за тебя. Только ты сама можешь убить в себе любовь и ненависть. Но ты не обязана делать это, дитя. Тебе двенадцать, почти уже тринадцать. Скоро ты расцветешь. Скоро ты станешь женщиной. Ты можешь приносить в этот мир жизнь, а не смерть.

Она взбежала к краю фонтана.

“Сестренка”, - прозвучал голос Джона в ее голове. – “Я ушел. Очень далеко. И ты тоже”.

«Да, и я тоже», - подумала она. – «Это точно». Есть единственный путь убить любовь и ненависть или возродить их вновь. Принести себя в жертву и увидеть, примет ли эту жертву Многоликий, или он сдерет с нее фальшивую личину и откроет ее истинное лицо. Единственный путь избежать ножа и человека, который направит удар. Возможно, единственный путь увидеть Нимерию и Вестерос. Узнать, солгал ли сир Джастин, и понять, что все это было не зря.

Арья взяла чашу и погрузила в темную воду. Она поднесла ее к губам, закрыла глаза, прочла молитву и выпила все до капли.

========== Бран ==========

Темнота под холмом была полной и совершенной, и темнее этой темноты не было ничего. Черная словно чернила, она проникала в легкие, дышала вместо тебя, убивая любое воспоминание о свете. Когда Бран открывал глаза, он каждый раз махал рукой перед лицом, но ничего не видел. Иногда ему казалось, что он вообще не просыпается, а его дух все еще парит среди деревьев на холодном ветру, рыщет между трепещущих красных листьев и снежных сугробов. И с каждым разом ему становилось все труднее понимать, где сон, а где явь.

Однако на этот раз он проснулся внезапно и резко. Пробуждение было мощным, словно удар, вышвырнувший его прочь от неба и луны, камней и звезд, и холода, холода, холода, в уютное гнездо из корней, где он проводил время, когда становился оборотнем. Воздух был теплым, душным и пах землей. Бран слышал шум воды. Сложно было думать о зиме и о времени вообще. В сказках старой Нэн люди заходили под зачарованный холм и выходили оттуда двести лет спустя. В сказках Миры тоже. Может быть, двести лет уже прошло и все умерли. Уже некоторое время он не мог найти Лето, и последнее, что он помнил, – это голубые глаза, холодные руки, мертвецы, сражающиеся в снегу, и рушащиеся заклятия. И следопыт – что-то о следопыте. Но Бран никак не мог припомнить, что именно.

Бран вспомнил о Мире и захотел ее увидеть. Он перекатился на живот и выполз на грязный пол, опираясь на руки, потом подтянулся на корнях чардрева и оглянулся в поисках Детей Леса. Здесь очень тихо. Они проводили время не так, как люди, могли целыми днями обходиться без сна, а кроме того, день и ночь под землей были неразличимы. Куда они все подевались?

Слабый укол беспокойства заставил Брана поежиться.

- Ходор? – позвал он. – Мира? Жойен? Листочек?

Никто не ответил.

- Ходор! – До верхнего зала ползти слишком далеко, и ему не понравилось, что никого нет рядом. Он почувствовал себя маленьким и напуганным. Бран-калека. – Ходор!

- …одор, одор, одор, - эхом отозвалась пещера.

Бран вглядывался в темноту, пока наконец не увидел далеко в конце туннеля мерцающий огонь. Он хотел было вселиться в тело Ходора и привести его сюда, но лорд Бринден запретил ему так делать.

- Ходор – не просто тело, в которое ты можешь заходить, когда хочешь, как в ворона, волка или чардрево, - сказал древовидец. – Он человек. Если будешь делать это слишком часто, это называется «обладание», ты начнешь пренебрегать его разумной душой и ее желаниями.

- Но ведь Ходор меня знает, - возразил Бран. – Я не причиню ему вреда.

- Может и так, но ты больше не будешь этого делать. А если я узнаю, что ты снова вселился в тело человека, я рассержусь. – У Трехглазого Ворона был всего один настоящий глаз, но он прожигал насквозь, словно пламя. – Ты оборотень, Бран, а не демон. Ты меня понял?

Бран поворчал, но у него не было другого выхода, кроме как принять решение лорда Бриндена. И все же он думал, что так нечестно. Может, Ходор и боялся, но теперь он научился уходить вглубь себя и прятаться, пока Бран не закончит. А Бран, в свою очередь, использовал Ходора только лишь для того, чтобы исследовать холм вместе с Мирой и Жойеном. То есть, когда Жойен хотел ходить. В последние дни он был таким вялым и безжизненным, что Мире с трудом удавалось разбудить его, чтобы накормить.

Думая о них, Бран пополз быстрее. Наконец он остановился, тяжело дыша от усталости, и ему показалось, что он различает два расплывчатых силуэта на фоне неверного, призрачного света. Без сомнения, один из них был Ходор – второго такого здоровяка здесь быть не могло, особенно среди Детей Леса. Недовольный тем, что конюх не пришел к нему на помощь, Бран позвал снова: «Ходор!»