Белый замок постепенно приближался. Волки перебрались через узкий каменный мостик, продуваемый ревущим ветром. На другой стороне моста женщина в капюшоне слезла с мула, но не привязала его, и волчице подумалось, что она не собирается возвращаться. Ее пленник еле стоял на ногах от усталости. Его губы посинели, он кашлял и задыхался, пытаясь вздохнуть. Крепко сжимая цепь, женщина поволокла его вверх по почти отвесной лестнице, и они исчезли внутри вырубленного в горе прохода, ведущего в замок.

Лютоволки последовали за ними. Лапы болели, воздух горел в груди, дышать было тяжело. Наконец волчица проползла по узкой тропке над пропастью и вошла в открытые ворота, ведущие в холодную белую гробницу замка – пустую, мерзлую, заброшенную. Каждый звук эхом отдавался в пустых залах, на полах намело сугробы. Волки след в след шли за людьми – женщина пахла неправильно, плесенью и разложением, - и наконец оказались в большом чертоге, в котором стоял массивный трон из чардрева, а стены были украшены бело-синими знаменами. В дальнем конце зала, перед дверью, на которой был вырезан полумесяц, стояли женщина и мужчина. Женщина приковала своего пленника к колонне и принялась снимать с двери бронзовые засовы.

- Кэт, - заговорил мужчина. Несмотря на суровую стужу, по его лицу стекали капли пота. – Кэт, прошу… все, что я делал, было ради любви… ты не можешь винить меня за то, что я любил тебя! Я стал бы тебе таким же хорошим мужем, как и Нед, но я был низкого рода, а ты была дочерью Риверрана, это их вина, не моя… если бы мы сбежали, я дал бы тебе все, что бы ты ни пожелала… мы бы путешествовали по Вольным Городам, я бы вплел бриллианты в твои волосы. Если бы ты поверила мне, если бы ты дала мне шанс, ничего бы этого не случилось! Еще… еще не поздно, мы можем…

Как и прежде, женщина не обращала на него ни малейшего внимания. Она сняла последний засов, и дверь открылась, явив ревущую пустоту. В тот же миг сильный порыв ветра сорвал с нее капюшон, и волчицу словно пронзила молния – она узнала ее.

Она… она знала эту женщину. По крайней мере, волчица знала, хоть девочка и не помнила. Вытащив ее обнаженное тело из реки, волчица учуяла исходящий от нее трупный смрад, увидела ее окровавленное горло, перерезанное от уха до уха, и рваные раны на лице. Она взяла в пасть руку женщины и яростно потрясла, пытаясь пробудить ее, но та не очнулась. Я знаю, она мертва. Я видела это во сне. Но как же она оказалась здесь, живая, но в то же время мертвая? Налитые кровью глаза горели огнем, горло было скрыто под высоким воротником, плоть побелела и сморщилась, а волосы стали редкими, как у старухи. Кто эта женщина, почему волчица так старалась спасти ее? Девочке почти удалось вспомнить, но обрывки воспоминаний тут же погрузились в неподвижный темный омут, в который превратилась ее память, отравленная ядом Летней Девы.

Волчица поджала хвост и заскулила.

Женщина подняла глаза и увидела волков. На ее лице появилось зловещее выражение, неживой взгляд был устремлен на них. Она подняла руку, и волки приблизились. Мужчина забился в цепях, с ужасом глядя на них. Он явно решил, что женщина призвала их из ниоткуда.

- Кэт… Кэт! Прости, прости меня. Я не хотел тебе вреда, никогда не хотел… я спас Сансу, я…

Черный волк приготовился к прыжку, рыча и скалясь. Волчица сделала то же самое. И, повинуясь еле заметному жесту этой женщины, Кэт, они прыгнули, чтобы перегрызть пленнику горло.

Человечек закричал и задергался, но ему некуда было бежать. Волчица вцепилась зубами ему в плечо, вырвала кусок плоти. Кровь и костный мозг потекли в горло. Ее брат вгрызся пленнику в грудь – там мясо нежнее. Они с рычанием грызли, кусали и глотали, пока тело мужчины не превратилось в жалкое окровавленное месиво. Однако он был еще жив – из разорванного горла раздавался хрип. Кэт жестом отозвала их, и они принялись кружить рядом, облизываясь и рыча. Женщина подошла к пленнику и освободила его. Он рухнул на пол, и она потащила его к открытой двери. На каменных плитах оставались яркие пятна от крови и вываливающиеся внутренности. Кэт постояла мгновение, созерцая пустоту, простершуюся внизу. Она что-то прокаркала сквозь перерезанное горло, а потом одним быстрым, безжалостным движением вышвырнула свою жертву вниз.

Если мужчина и вскрикнул, его крик тут же унес ветер. Кэт прислонилась к стене, словно свершенное отмщение лишило ее последних сил, превратив в хрупкую оболочку из костей и кожи, которую вот-вот сдует зимним вихрем. Волки подошли к ней, и волчица, скуля, ткнула женщину носом, пытаясь заставить ее встать. Она опустилась на передние лапы, предлагая женщине сесть ей на спину, - она спустит ее с горы, на этот раз она спасет ее. Она должна это сделать, во что бы то ни стало.

Кэт перевязанными руками схватила их за загривки – серый у волчицы и черный у ее брата – и последним, отчаянным усилием приблизила их морды к своему лицу, заглянула красными глазами в их глаза, золотые и зеленые, а они слизывали шершавыми языками кровавые слезы с ее разодранных щек. По ее телу с ног до головы пробежала дрожь. Еще мгновение она обнимала их, а потом отпустила. Женщина медленно поднялась на ноги и побрела – но не к волкам, а к открытой двери. Она встала у края, ветер взметнул ее одежды. Волчица запоздала поняла, что она задумала, прыгнула за ней, но ее челюсти схватили пустоту. Кэт шагнула в небесную пропасть и исчезла. Порыв ветра подхватил ее последний хриплый шепот.

О, Нед.

Волки долго стояли у края пропасти, слушая завывание ветра. Наконец они повернулись и, миновав пустой чертог, вышли из замка. Первым делом они загрызли мула и обглодали его до костей, а потом принялись спускаться вниз по крутой каменистой тропе. Сердце волчицы болело от необъяснимого чувства утраты. Ей хотелось обыскать склон горы, найти тело женщины, закопать ее в снег, проверить в последний раз, точно ли ничего нельзя сделать, но она понимала, что это бесполезно. Ступай, дитя. Лети. Но у волков нет крыльев, она уже знала это. Поэтому она не могла взлететь. Она чувствовала, как пустота внутри нее становится все темнее, все глубже, все больше, превращая ее в ничто. И даже… даже… вдруг в ее памяти всплыло ускользающее воспоминание - она бежала сквозь дождь к двум серым башням, зная, что должна во что бы то ни стало добраться туда… девочка не могла вспомнить, к кому она бежит… высокий мужчина на черном коне, изрыгая проклятия, догнал ее и ударил по затылку обухом топора…

Ей казалось, что ее тащат по длинному туннелю. Она видела волков как будто издалека и сверху, уже не глазами волчицы, уже не в ее шкуре. Чувствуя, как неведомая сила отрывает их друг от друга, девочка полетела кубарем, упала и оказалась в собственном жалком бесполезном теле. Она лежала на кровати в убогой таверне в Чаячьем городе, очень далеко от волков, блуждающих в горах Долины. Над ней склонилась встревоженная Жиенна.

- Арья, - говорила молодая женщина, тряся ее за плечо. – Арья, Арья!

Арья, еще не вполне придя в себя, попыталась вспомнить, где она и что происходит. Она устала, замерзла и выбилась из сил, словно ей самой пришлось подниматься на вершину горы, а потом спускаться. Девочка чувствовала пустоту и горечь утраты.

- Оставь меня, - сказала она, отвернувшись к стене.

- Ты долго спала, мы не могли тебя добудиться. – Раздался шорох, скрип половиц, и Жиенна вернулась с чашкой горячего бульона. – Выпей, тебе станет лучше.

Арье не хотелось пить, ей не хотелось чувствовать себя лучше. Она свернулась клубком и натянула на себя одеяло, пытаясь укрыться от всех, особенно от Жиенны и ее дурацкого бульона. Я была с ней, в ней, глубже, чем раньше. Так было гораздо лучше. Я была сильнее. Не хочу возвращаться. Не хочу. Арья лежала в постели, то засыпая, то просыпаясь, пока не услышала, что кто-то стоит в дверях, и решила выглянуть, чтобы посмотреть, кто это.

Это оказался Рикон. Мальчик был неожиданно серьезен.

- Она умерла, - сказал он Арье. – Мы вместе убили того человека. А она улетела. Я видел, когда был с Лохматиком.