К несчастью, в мертвой туше сира Роберта еще оставалась искра первобытного разума и грубый инстинкт воина. Джейме уже почти оттеснил великана к полуоткрытой двери, но тот внезапно ударил его огромным кулаком в лицо.

Джейме еле успел увернуться; удар вскользь пришелся по щеке, но этого было достаточно, чтобы искры посыпались из глаз. Он чуть не потерял факел, который сир Роберт тут же попытался ухватить в кулак, чтобы раздавить, словно назойливую муху. Джейме неловко пригнулся и отпрянул в сторону, с горечью признав, что он уже не тот прославленный боец, который долгие годы оставался непобежденным, пока не встретился с сиром Лорасом Тиреллом и его проклятыми цветочками. Ну, еще чуть-чуть, еще капельку…

Сир Роберт развернулся, словно требушет, и на этот раз Джейме не удалось вовремя взмахнуть факелом. Если бы у чудища был голос, он бы яростно взревел, но вместо этого великан сделал змеиный бросок и шипастой латной рукавицей ударил Джейме в грудь, попав прямо в полузажившую рану.

От ослепляющей, пронзающей все тело боли Джейме рухнул на колени. Меч выпал из непослушных пальцев, и он едва успел еще раз обругать Лима Желтого Плаща и трижды проклятое Братство, прежде чем над ним разверзлась душная тьма. Но нет, если он потеряет сознание, это смерть, а Джейме решил, что не позволит, чтобы из него сделал отбивную не вполне покойный сир Грегор Клиган. Хрипя и задыхаясь, чувствуя, как кровь течет по груди, он нашарил факел и воткнул его в щель между стальным набедренником и гульфиком, как раз сиру Роберту в пах.

Несколько жутких мгновений факел чадил и шипел, и только. Джейме понимал, что теряет сознание, что у него нет сил на вторую попытку, и ему оставалось только безнадежно и бессвязно молиться в надежде на чудо. Наконец из-под доспехов вырвался язык пламени. Великан наклонился, попытался сбить огонь, а потом развернулся и побежал по коридору, окруженный ореолом зловещего оранжевого света. Гори, мертвый ублюдок. Гори.

Тьма поглощала мысли и чувства Джейме. Ему почудилось, будто он снова взбегает на эшафот в тщетной попытке остановить казнь Вестерлингов. Он услышал крик Элении, гул колоколов Великой Септы Бейелора и гортанный, животный, безумный рев толпы. Он остановил бы это, если бы не был ранен, если бы у него была правая рука. Он остановил бы это, если… если… если…

Воспоминания. Братство. Корни чардрева. Суд. Бриенна… о боги, Бессердечная знала, что делала. Может, ей и не удалось прикончить его на месте, зато по ее приказу Лим Желтый Плащ нанес ему тяжелую, незаживающую рану, которая помешала Джейме сделать, что должно, - сражаться, оправдать себя, убить еще одно чудовище. Он устранил Блаунта, Транта, Кэттлблэка, Квиберна, даже Тиену, - но это просто издевка, боги решили жестоко подшутить над ним, чтобы напомнить ему, кто он есть. Цареубийца. Убивать – единственное, что он умеет, именно за это он и получил свое прозвище. Может быть, настоящий Джейме Ланнистер умер под полым холмом, а вместо него осталось лишь жалкое создание, дергающееся, словно старый слепой дрессированный медведь, которого никто не удосужился избавить от мучений. Ну да, точно. Эти ублюдки все-таки победили.

Перед глазами все смешалось – остались только тьма и боль.

Джейме рухнул на пол и лишился чувств.

Некоторое время спустя – казалось, прошла целая вечность, – голоса, звуки и ослепляющий свет пронзили насквозь его хрупкий череп, и он очнулся.

Джейме приподнял голову на дюйм от жесткого каменного пола, замер, выругался и лег обратно, чувствуя, как по щеке течет что-то мокрое; он лежал в луже собственной крови, гноя, мочи, пота и слюны. Это показалось бы ему отвратительным, но после того, как он побывал в плену у Кровавых Скоморохов, его уже ничем нельзя смутить. В этот миг он ничего не чувствовал, кроме сожаления, что еще жив.

Свет. Это свет. Значит, уже день. А он лежит там, где упал, на полу королевской опочивальни, и Эйегон Таргариен не греет свою задницу у очага и не трахает шлюху на постели. Либо ночной штурм Королевской Гавани, встреча с Варисом и стычка с Квиберном и сиром Робертом были страшным сном, либо, вопреки ожиданиям, атака Эйегона отбита, город в последний момент удалось спасти, и корона Томмена пока вне опасности.

О боги, кого же на этот раз мы назовем доблестным спасителем королевства? Если бы лорд Тайвин восстал из могилы, с триумфом вошел в столицу и вновь положил победный конец Битве при Черноводной, Джейме бы не удивился, - ну, может быть, самую малость. Хорошо, что я прикончил Квиберна и он не успел добраться до Бобрового Утеса и сунуть нос в крипту. Там нет ни одного мертвеца, которого Джейме желал бы увидеть живым, кроме, пожалуй, матери. А она умерла так давно, что даже Квиберн не смог бы вдохнуть жизнь в прах и тлен. Джейме вспомнил, как мать явилась ему в септе, когда он нес бдение у смертного ложа лорда Тайвина. Вряд ли леди Джоанна обрадовалась бы, увидев, какими стали ее дети.

Впрочем, все это уже несущественно. Есть более важные вещи. Джейме пошарил по полу, ища опоры, чтобы привстать. В голове совсем не осталось места для мыслей, но ему все же удалось задаться вопросом – что же заставило его очнуться? Какой-то шум, совсем…

- Сир Джейме?

Твою ж мать. Последняя встреча, которая началась с этого вопроса, закончилась не слишком-то хорошо, и, судя по всему, грядет повторение на бис. Джейме инстинктивно потянулся за мечом, но не смог его найти. Поэтому он кое-как приоткрыл залепленные грязью глаза, быстро сел (должно быть, сейчас он похож на покойника, восстающего из могилы), и пред его взором предстал не кто иной, как Жирный Розан, Десница пропавшего короля, лорд Мейс Тирелл собственной персоной.

- Милорд, - Джейме поскреб заросший грязной щетиной подбородок. – Не поймите меня неправильно, но разве вы не мертвы?

- Могу то же самое спросить и у вас. – Джейме взглянул туда, куда таращился лорд Мейс, и обнаружил, что его рубашка превратилась в лохмотья. Она и раньше-то не блистала чистотой, а теперь прилипла к телу, вся мокрая от крови и гноя, сочащихся из открытой раны. Зрелище, конечно, тошнотворное, но если благодаря искусству брата Нарберта он не умер на Тихом Острове, остается надеяться, что не умрет и сейчас. Хотя бы из чувства противоречия.

Отбросив мрачные мысли, Джейме вновь взглянул на лорда Мейса.

- Как видите, я пропустил последние новости, но, по моим последним сведениям, Королевская Гавань готовилась к неприятной встрече с Таргариенами. Помнится, именно мой лорд-отец покончил с ними. Надеюсь, это не он разгромил их и на этот раз.

Лорд Мейс ошарашенно уставился на него.

- Нет. Как мне сказали, самозванец оказался полным дураком и сам высадился на берег, вместо того, чтобы ждать, пока его авангард обеспечит победу. Какой-то храбрец напал на него и тяжело ранил, поэтому атака захлебнулась и войска Таргариена отступили. Так что, как можете видеть, город спасен. Семеро явили нам чудо.

- В жопу Семерых. При чем тут они? Нужно сказать спасибо тому ненормальному, который завалил самозванца. Если он остался жив, конечно.

- Никто не знает. Если он найдется, ему пожалуют титул лорда, пожизненное содержание, не говоря уже о вечной благодарности короля. Но милорд… прошу прощения, мне не следует рассуждать о подобных вещах с осужденным изменником. Если вы будете…

- Где король?

Лорд Мейс, отвлеченный от решения важного вопроса - как взять под стражу тяжело раненного калеку, удивился.

- Милорд?..

- Король. – Стиснув зубы и преодолевая сопротивление своего окаянного тела, Джейме с трудом поднялся на ноги. – Вы здесь, в королевских покоях. Вы нашли меня, но его величества здесь нет. И если вы думаете, что я поверю отговоркам, будто вам ничего не известно, - вы глубоко ошибаетесь. Вы с Варисом это вместе подстроили? Когда я встретился с ним в подвалах замка, он пропел мне милую песенку насчет вас. – Это был блеф, Варис ничего не говорил о Тиреллах, но Джейме должен был попытаться заставить Десницу открыть карты.