За миг до того, как первый из Детей Леса коснулся его, Сэм понял, что сейчас произойдет. Он с тихим стоном закрыл глаза, но все равно почувствовал резкую боль, когда в его плоть вонзились зубы и оторвали кусок. Еще один укус, и еще, и еще. Маленькие рты вцеплялись в него и не отпускали, разрывая его на кусочки. Они ели его. Ели заживо.

Колени у Сэма подогнулись, и он даже не понял, как упал.

Долго-долго он не чувствовал ничего, кроме боли. Его сердце мерно билось - кусок окровавленной мышцы в растерзанной груди. Сэм не мог открыть глаза, ведь он знал, что увидит свою смерть. У него просто не хватало духа смотреть. Он вспомнил, как отец, вырезая сердце у оленя, обыденным тоном сказал ему, что завтра ему придется надеть черное или же они поедут на охоту и с ним приключится несчастный случай. На меня уже охотятся, милорд, но не в том смысле, как вы думаете. Ему захотелось рассмеяться, словно самое худшее уже позади и теперь уже не нужно бояться. Какая жестокая шутка – тому, кто всю жизнь трясся от страха, только после смерти можно не бояться. Матери впору прослезиться. Отец бы точно не заплакал. Лорд Рендилл вообще не знает, что такое слезы.

Однако Сэм медленно начал понимать, что он по-прежнему не совсем мертв. Он застрял где-то посередине между сном и явью, там, где сновидения такие яркие и живые, что кажется, будто все происходит взаправду. Ему было больно, значит, у него все еще есть тело. Сэм пошевелил рукой, потом ногой. Он лежал на мягкой шуршащей постели из листьев. Он вспомнил песню, что пела лесная девушка. Он сам пел ее давным-давно вместе с сестрами. Ему захотелось еще раз спеть с ними эту песню в последний раз.

Внезапно Сэм открыл глаза.

Над ним стоял Бран Старк.

Если бы это были лорд Тайвин Ланнистер и Эйерис Таргариен, в обнимку распевающие «Медведя и прекрасную деву», Сэм удивился бы меньше. Он вспомнил сломанного мальчика, которого провел сквозь ворота в Твердыне Ночи. С ним был полоумный великан, двое невысоких болотных жителей и огромный серый волк. Мертвый принц, чью тайну он поклялся не раскрывать даже Джону. Но теперь серые старковские глаза Брана стали золотисто-зелеными, как у Детей Леса, на нем было странное одеяние из шкур и листьев, и он стоял на ногах, на здоровых ногах. Он больше не калека, но уже и не человек.

- Бран? – тихо-тихо прошептал Сэм. – Ты… помнишь меня?

Бран задумчиво покачал головой, но ответил не сразу. Когда он наконец заговорил, его голос был по-прежнему мальчишеским, но в нем звучала тысяча шепчущих голосов, словно сквозь него вещал великий и древний оракул.

- Я помню тебя.

- Где… - Сэм попытался сесть. Опустив взгляд на руки, он обнаружил, что они вполне узнаваемо принадлежат ему, но все покрыты множеством багровых кровоточащих шрамов от зубов Детей Леса. Значит, он все еще здесь и все еще жив! – Это ты зеленый принц?

Бран улыбнулся.

- Тебе нужен ответ?

- Н-нет. – Сэм отчаянно пытался собраться с мыслями. – Вель здесь?

Бледное, ничего не выражающее лицо Брана осталось непроницаемым.

- Она была здесь.

- И… давно?

- Я не помню. – Бран пожал плечами. – Она ушла.

- Одна? – умоляюще спросил Сэм. Вель, наверное, самая независимая и решительная женщина во всем белом свете; если она оказалась в этом странном месте, то уж точно сделала все, чтобы выжить. Но ему нужно было знать ответ. – Она была одна?

Бран, казалось, подбирал нужные слова. Наконец он произнес:

- Нет. С ней был Джон.

- Дж… - Сэм не мог поверить, просто не осмеливался поверить. Он почувствовал, что его сердце вот-вот взорвется от радости. – Он жив?

Бран по-прежнему улыбался, но его улыбка стала странной.

- В некотором роде.

- Куда они пошли? – настойчиво спросил Сэм. – Куда? Я должен пойти за ними, я… - Какая им от него польза, чем он может им помочь? Но в час волка он не мог оставаться в стороне. – Я должен.

- Ты не можешь отправиться за ними, - мягко сказал Бран. – С каждым часом путь становится все опаснее, корни все более отравлены. Нам остается только надеяться, что они вовремя доберутся до края света.

- Тогда… - Сэм попытался придумать, куда еще ему пойти. Не прятаться же здесь, в грязи, дрожа от страха. Где ему нужно быть, куда же…

И тут он понял.

Может быть, он и мейстер, но к тому же еще и брат Ночного Дозора.

И его дозор еще не окончен.

- На Стену, - произнес Сэм. – Ты можешь отвести меня на Стену?

Бран покачал головой.

- Стены больше нет. Лед и камень, что когда-то были Стеной, рухнули в море, и от этого из глубин поднялись огромные волны, чтобы похоронить под собой города, страны и корабли. Тьма уже совсем рядом.

После своих изысканий с «Хрониконом» и злоключений в библиотеке Цитадели, Сэм ожидал услышать о падении Стены, но все равно это стало для него ударом. Ему захотелось плакать, но слез не было.

- А Черный замок? – спросил он. – Что с ним?

Бран снова поколебался, потом сказал:

- Он пока стоит.

- Я хочу пойти туда, - заявил Сэм. – Я должен… я должен вернуться домой. К моим братьям. Если мы погибнем, по крайней мере, погибнем вместе. Я хочу увидеть их. Напоследок. Гренна, Пипа и…

Бран снова покачал головой.

- Они мертвы. Погибли, когда рухнула Стена. Их кровь впиталась в землю, их воспоминания живы в чардревах. Но корни чардрев пожирает яд, насланный Иными. Единственное, что может их остановить, - это огонь. Вокруг темнеет. Я ничего не вижу.

- Огонь, - повторил Сэм, словно говорящий ворон Старого Медведя. Интересно, что стало с той птицей. Может, она тоже погибла. – Мелисандра в Черном Замке.

- Ее пламя? – произнес Бран с вовсе не мальчишеским презрением. – Она бесполезна. Когда Асшай пал, она потеряла свою силу. Теперь она просто фокусница в рваном красном плаще, ожидающая смерти вместе с остальными. Даже ее порошки и зелья ей не помогут.

- Асшай пал?..

- Мир близится к концу, Сэмвел. – В голосе Брана звучала печаль. – Эпоха людей на исходе. История движется по кругу. Восемь тысяч лет люди правили миром. А теперь наступает Долгая Ночь. И только смерть будет господствовать на свете.

- Что ты хочешь ска… - Сэм с возмущением уставился на него. Как может Бран говорить такие вещи? Но нет. Он только с виду похож на Брана. И он, и Дитя Леса - оба упомянули, что Иные все сильнее отравляют корни чардрев, вгрызаясь в них все глубже. Бран черпает свою силу из чардрев, а если они становятся темными, порченными…

Ему безразлично, что станет с людьми, – выживут они или умрут все до единого.

- Бран, - сказал Сэм, с напором произнося его имя, пытаясь вернуть к жизни то, что осталось от маленького Старка, брата Джона, в этом безликом призраке со знакомым лицом, - если нужно, можешь взять еще моей крови. Можешь… можешь снова отведать моей плоти, если хочешь. Только позволь мне вернуться в Черный замок.

Древовидец слабо улыбнулся.

- Ты храбрый, Сэм. Но это не предначертано.

- Мне наплевать. – Сэм выпрямился, забыв о боли, крови и шрамах. Джон был здесь. И Джон, и Вель тоже, и они все еще сражаются. Они знают, что им есть за что сражаться. Они не сдались, и он не сдастся. – Отведи меня туда.

- Там одни развалины. Там царят смерть и разрушение. Там тебе нечего делать. Усни, Сэм. Погрузись в сон. Придет время, наступит рассвет, а с ним придет и лучший мир.

- Рассвет сам собой не наступит. – Как только Сэм вымолвил эти слова, до него дошло. Стена пала, и единственное, что могло ее разрушить, - это Рог Зимы. Кто-то нашел его и подул в него, - и Сэм понял, что ему хорошо знаком тот, кто это сделал. Значит, должен быть второй рог. Тот, который Джон нашел на Кулаке Первых Людей и отдал ему на память. А он по неведению увез его с собой в Цитадель. За тысячи лиг от того места, где этот рог должен быть.

«Это слова клятвы, - понял Сэм, пораженный ужасом. – Рог, который будит спящих, который приносит рассвет. Рог Рассвета».

И этот рог где-то рядом. Сэм потерял его, а может, его украли, или и то и другое. И Джон, и Вель, и Рог Рассвета – они где-то рядом, а значит, остается еще пусть ничтожный, но шанс. У Сэма никогда не было так тяжело на душе, и он никогда еще не был так тверд в своем решении. Ему было совсем не страшно.