Мгновения тянулись бесконечно долго, но наконец это безумие закончилось. Галея постепенно выправилась, бурные потоки иссякли, стены и потолок приняли привычное положение. Арианна, запыхавшаяся и избитая, кое-как поднялась на ноги. В каюте Эйегона было угрожающе тихо, и принцессу внезапно посетило ужасное подозрение. Неужели он?..

- Эйегон! – Арианна, шлепая по воде, метнулась обратно по узкому проходу. – Ваше величество! С вами…

Она добралась до перекосившейся двери, с трудом распахнула ее и, спотыкаясь, вошла в каюту, в которой царил чудовищный беспорядок. Карты, свечи, секстанты, мечи, перья, книги, свитки пергамента, пузырьки с лекарствами и все прочее плавало под ногами, а Коннингтон лихорадочно пытался привести в чувства распростертого на постели принца. На повязках, закрывающих лицо Эйегона, проступила свежая кровь, - значит, рана снова открылась. Да и сам Коннингтон выглядел ненамного лучше. Кожаная перчатка, закрывающая покалеченную руку, была покрыта темной коркой засохшей крови; от напора воды ее почти сорвало с руки, и под ней виднелась…

Арианна моргнула несколько раз, чтобы лучше видеть. Она не могла сказать точно, но ей показалось… нет, не показалось… у основания костяшек, прямо под обожженными культями, виднелась твердая серо-черная корка. Ей вспомнилось, что когда они встретились в первый раз, Коннингтон пожал ей руку, и его пальцы показались ей слишком твердыми, будто каменными. Тогда она не обратила на это внимания. А еще это странное упорство, с которым лорд Джон отказывался объяснять, зачем он сам себе отрубил пальцы, и его видимый страх перед этим местом и каменными драконами…

На нее волной обрушилась страшная догадка.

- Вы с ума сошли? Отойдите от него!

Коннингтон, слишком занятый Эйегоном, даже не слышал, как она вошла. Он резко обернулся, выругавшись от неожиданности, увидел ее, понял, куда она смотрит и побледнел. Лорд Джон неловко прижал изувеченную руку к груди, но было уже поздно. Его реакция рассеяла последние сомнения Арианны.

- Миледи… Принцесса, прошу вас, позвольте мне объяснить, вы не знаете, что это…

- Я отлично знаю, что это! – Боги милостивые, может быть, он, сам того не сознавая, коснулся этой рукой Эйегона. У принца открытая рана, а эти жуткие обрубки… он что, не понимает, чего может нам стоить его гордость, его легкомыслие, его упрямство? – Немедленно отойдите от него!

Коннингтон вздрогнул, будто она ударила его. В кои-то веки ему нечего было ответить. Арианна оттолкнула его в сторону и уселась на насквозь промокший матрас рядом с принцем. Ресницы Эйегона затрепетали; издавая мучительные стоны, он начал приходить в себя. Арианна понимала, как ему плохо: он только что ударился головой об стену, а потом незаживший шрам на лице окатило соленой водой. Но увидев над собой ее лицо, принц закусил губу.

- Что… что случилось?

Разумеется, Арианна не знала, что ответить, однако они недолго оставались в неведении. Вскоре в коридоре послышались торопливые шаги, дверь отворилась, и в каюту ввалился ошалевший гвардеец.

- Ваше величество? Ваше величество!

Эйегон со стоном попытался сесть.

- Я в порядке, - слабым голосом произнес он, но было ясно, что это неправда. – Что это было, седьмое пекло?..

- Блуждающая волна. Здоровенная, никогда такой не видел. Хвала богам, что основной удар принял замок, иначе мы бы утонули. Мы видели, что прилив поднялся слишком высоко, но… - Гвардеец уныло покачал головой. – Волна поднялась над горизонтом, словно чудище какое-то. Куда ни глянь, все она. И шла так быстро, что нам оставалось только молиться.

Эйегон закашлялся.

- Какие у нас потери?

- Корабли все целы, ваше величество, но волной сорвало все шлюпки и поломало пару мачт. Много людей смыло за борт, и… - Воин поколебался, потом перевел взгляд на Арианну. – Среди них была ваша кузина. Может быть, ее уже выловили, м’леди, но…

- Элия? – Похоже, нынче всем Песчаным Змейкам грозит смертельная опасность. Неужели это наказание за грехи их отца? Хотя Арианна и любила своего дядю, Оберина Мартелла никак нельзя было назвать праведником, а памятуя, что Обара убила Мирцеллу, нужно признать, что у Змеек и собственных грехов хватает. Конечно, Элия Сэнд иногда ужасно раздражала Арианну своей безалаберностью, - а что с нее взять, в четырнадцать-то лет? – но девочка ничем не заслужила такой участи. – Найдите ее.

- Мы… мы постараемся, принцесса. – Воин снова повернулся к Эйегону. – Какими будут ваши приказания, ваше величество?

- Делайте, как сказала миледи. Спустите на воду оставшиеся шлюпки, выловите всех, кто остался в живых. Теперь нам необходимо… - Эйегон поднял руку, указывая на всех присутствующих, - высадиться на берег и как можно скорее попасть в замок. Тогда мы с лордом Коннингтоном…

- Нет, - резко произнесла Арианна. О боги, кто-то должен открыть глаза этим двум глупцам, пока они не погубили себя и всех остальных.

Эйегон удивленно замолк. Принц был ранен и беспомощен, но он не привык, чтобы ему возражали или противоречили. Это было совершенно ясно по его раздраженному взгляду, который он бросил на Арианну.

- Да, миледи? Вы хотите что-то сказать?

Арианна бесцеремонно кивнула в сторону гвардейца, который понял намек и поспешно вышел из каюты, плотно притворив за собой дверь. Тогда она произнесла:

- Я - ничего. Но он, - и она указала на бледного как полотно Коннингтона, - он хочет.

Принц с любопытством взглянул на своего приемного отца.

- Что такое?

Коннингтон был очень похож на загнанного зверя.

- Я… я не…

- Расскажите ему, - предупредила его Арианна. – Расскажите, или это сделаю я.

- Что он должен рассказать? – Несмотря на боль, взгляд голубых глаз Эйегона стал жестким.

- Правду. О его руке.

Лорд Джон посмотрел на нее с невыразимой ненавистью, но Арианна не могла позволить себе отвлечься на это. Наконец, медленно, словно каждая частичка его тела противилась этому, он поднял покалеченную руку и снял разорванную перчатку.

Завидев отвратительную рану, Эйегон побледнел, но на его лице было написано недоумение; он уже видел эти обрубки, когда поссорился с Коннингтоном в Штормовом Пределе. Он уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но вдруг увидел, как и Арианна, то, что раньше было не заметно. Твердые, жесткие каменные чешуйки, расползающиеся по тыльной стороне руки.

Воцарилась гробовая тишина. Лицо Эйегона побелело еще сильнее, и он отшатнулся, словно увидев гадюку.

- Что это? Как же вы… когда это… нет! Нет!

- Когда я вытащил Беса из Ройны, - замогильным голосом ответил Коннингтон. – Мой принц, прошу вас… - И он невольно потянулся к Эйегону.

Тот отшатнулся, словно Коннингтон попытался ударить его.

- Нет, - хрипло произнес он. – Все это время… вы хранили эту страшную тайну? А что еще вы от меня скрываете? О чем еще умалчиваете? Я доверял вам! Я доверял тебе!

Коннингтон стал похож на покойника.

- Мой принц… я не хотел…

- Да, - сказал Эйегон, холодно, размеренно, и голос его резал, словно нож. – Вы не хотели. Вы не хотели сказать мне, что подцепили заразу, которая может убить нас всех. Вы не хотели сказать мне, почему так страшились Драконьего Камня. Вы ничего мне не хотели сказать. Вы растили меня во лжи. Не знаю, чего вы хотели этим добиться, но я больше не желаю вас видеть.

- Нет, - выдохнул Коннингтон, будто получив смертельный удар. Он с трудом поднялся, потянулся к принцу, понял, что протягивает зараженную руку и отдернул ее, словно обжегшись. – Все, что я делал… ради дома Таргариенов, ради Рейегара, ради…

- Да, - вновь произнес Эйегон, и Арианне показалось, что он вот-вот заплачет. – Все это было ради моего отца, ради несуществующей цели, ради сохранения остатков вашей чести. Скажите мне, милорд, вы когда-нибудь любили меня?

- Как собственного сына. И буду любить до самой смерти. Прошу вас, ваше величество. Пожалуйста.

Эйегон не ответил и даже не шевельнулся, чтобы подойти ближе.