Он сглотнул.
- Да, м-матушка, - едва слышно ответил мальчик, сам не свой от страха.
«Джофф бы не испугался», - подумала королева, осторожно ощупывая пол ногой, пока наконец не наткнулась на ржавую ступеньку приставной лестницы. Никто не сможет заменить ей ее первенца. Родив Джоффри, она всецело отдалась материнской любви. Прошло больше трех лет, прежде чем ей захотелось второго ребенка, и она сказала об этом Джейме. Тот, как всегда, подчинился, но в ту ночь Роберт неожиданно вернулся с охоты и пьяный забрался к ней в постель, чтобы отыметь ее разок. Всю беременность Серсея боялась, что это его ребенок, и невозможно описать словами ее облегчение, когда чудесным летним утром на свет появилась хорошенькая златовласая девочка. Она любила Мирцеллу почти так же, как Джоффри, но Томмен…
Он родился по ошибке. Не в общепринятом смысле слова, просто Роберт получил письмо от проклятого Неда Старка, который известил его о рождении очередного сына – Брана (надо же, какая ирония), и решил, что пора завести еще одного сына. Серсея всего несколько месяцев назад оправилась от родов и без восторга восприняла идею мужа, но Роберт настаивал; женщины вокруг него изобильно производили на свет детей, и без видимых затруднений, а он был королем и получал все, чего хотел. Поэтому той ночью он взял ее, даже не смутившись тем, что она лежала словно мертвая. Она надеялась, что ей удалось не дать ему кончить в нее, но не была в этом уверена. Поэтому, когда Роберт захрапел, Серсея, всхлипывая, выбралась из спальни и пошла к знахарке. Она выпила лунный чай, позволила старой карге омыть себя в интимных местах и тайком вернулась обратно. Если Роберт собирается насиловать ее, пока она не забеременеет, лучше покончить с этим как можно быстрее.
Они с Джейме встретились, невзирая на опасность, в заброшенной комнате в подвале Красного Замка. Он был так ласков с ней, так нежен, шептал ей слова утешения, обнимал и гладил ее, врачуя ее разбитое сердце, а потом вошел в нее, и они слились воедино. Ничто не доставило ей такого удовольствия, как эта месть. Но когда через девять месяцев на свет появился Томмен, Серсея была несколько разочарована. Она хотела еще одну девочку, чтобы насолить Роберту, а еще потому что девочка всецело принадлежала бы ей. Но родился мальчик, которого Роберт мог бы сделать наследником в обход Джоффа; его нелюбовь к старшему сыну ни для кого не была секретом. Прошло некоторое время, прежде чем ей удалось преодолеть разочарование и полюбить своего пухлого кроткого малыша, обожающего котят и пирожные. А теперь для нее не было никого дороже Томмена.
Ноги Серсеи коснулись земли, и она взглянула наверх. Не увидев Томмена, она внезапно испугалась, что кто-нибудь прокрался в погреб и забрал его. Как она могла быть такой дурой, спуститься первой и оставить его одного? Страх холодной рукой сжал ее сердце.
- Милый, где ты? – прошептала она, не осмеливаясь закричать.
Несколько тревожных, внушающих ужас мгновений стояла тишина. А потом наверху показался подол рубашки Томмена и его маленькие ножки. Он принялся потихоньку спускаться по лестнице, считая каждую ступеньку. «Раз… два… три…» - донесся до Серсеи его голос. Она гордилась его храбростью, но вместе с тем жаждала заткнуть ему рот. Даже здесь, глубоко под землей, есть уши. Королева коснулась кинжала, спрятанного под плащом. Одно хорошо – если ей придется кого-нибудь убить, в кромешной тьме Томмен ничего не увидит.
К тому времени как король спустился вниз, он насчитал сто тридцать шесть ступеней. Проход был слишком узким, чтобы они могли идти рядом, и таким низким, что Серсее приходилось пригибаться. Она шепотом велела сыну подождать, поднялась по лестнице обратно и вернула ложную стену на место. Ее бесила необходимость задерживаться, но жалкие попытки Томмена закрыть проход ни к чему не привели. Поэтому, оставив его беспокойно ждать внизу, Серсея вскарабкалась наверх и опустила противовес, отчего каменная стена мягко вернулась на место, как будто запечатав гробницу. Серсее стало гораздо спокойнее. Теперь мы в безопасности.
Серсея спустилась вниз и перевела дух. Она была уже не так молода и вынослива, как раньше, и все эти блуждания в темноте после долгих недель бездеятельного заточения стали для нее испытанием. Но это не имеет значения. Она встала впереди Томмена, чувствуя себя Старицей, освещающей путь во тьме высоко поднятым золотым фонарем. Надеюсь, я пока еще не очень похожа на Старицу. Серсее претили лицемерные речи септонов про Матерь, – якобы, если ее дети в опасности, она может стать такой же яростной, как Воин, - но всякий раз, когда Серсея проявляла ярость, ее все осуждали. Если женщина хочет, чтобы божьи люди, да и вообще все люди признали ее ум, она должна быть стара, как сама земля, с белыми волосами и сморщенными грудями. Тогда нет опасности, что красота и чувственность ее постыдной телесной оболочки вгонят в соблазн души бедных, ни в чем не повинных мужчин. Серсея давно поняла, что женщина не может быть одновременно и красивой, и сильной. И даже только красивой или только сильной. Если красивая, значит, шлюха. Если сильная, значит, стерва. Девица, племенная кобыла или целомудренная вдова. Вот наша женская доля. Но она ни то, ни другое, ни третье. Вот почему Вера так ее ненавидит.
Серсея потеряла счет времени. Кажется, они идут целую вечность. Они спускались все дальше вниз по извилистому проходу, похожему на каменную змею; наконец призрачный мох на стенах и сырой холод в воздухе подсказали ей, что они глубоко под землей. Сперва над головой появлялись решетки, из-за которых иногда доносились отдаленные крики, но скоро все звуки стихли в могильной тишине. Тут и там можно было заметить выбитые на камнях древние надписи, и Серсея все гадала, кто мог ходить по этим туннелям. Здесь всегда жили люди, грязные полудикие обитатели сточных канав, еще более ничтожные, чем оборванцы из Блошиного Конца. Серсея с тревогой спросила Квиберна, могут ли они напасть, но он ответил, что ей не о чем волноваться. Он часто так говорил.
- Матушка, - прошептал Томмен, - я устал. Может, передохнем?
- Еще не время, мой хороший. – Серсее хотелось поглубже забраться в недра города, только тогда она осмелится остановиться на отдых. – Будь сильным. Уже недолго осталось.
- Я есть хочу, - сказал Томмен чуть громче.
- А ну тихо! – Мальчик тут же струсил, и Серсея почувствовала себя виноватой. Ему всего девять, он рос в неге и роскоши, не привык слышать отказы и не знает, что такое голод, усталость и лишения. Может, это и неплохо - пусть закаляет характер, отбросит прочь свою детскую мягкость. Если он станет сильнее и жестче, может быть, наконец станет достойным короны, которую должен был носить Джоффри. Он еще может стать великим человеком. Но для этого ему нужно выжить, любой ценой.
При этой мысли Серсея вспомнила о битве, которая уже идет наверху. Интересно, войско Эйегона уже заняло Королевскую Гавань, как все предсказывали? Она больше надеялась на крепость городских стен, чем на стойкость защитников, - если припечет, эти жалкие себялюбивые подхалимы со всех ног бросятся лизать задницу Таргариена. Но нельзя слишком полагаться на то, что Королевская Гавань неприступна. Самозванец взял Штормовой Предел, возможно, с помощью нечестивого колдовства; наверняка, он попытается испытать стены столицы на прочность.
Они придут за мной. Серсею пробрала дрожь. Они разнесут все по камушку, лишь бы выкурить меня отсюда. Нет, не стоит и думать о том, чтобы в ближайшее время выбраться наружу. Желчь обжигала ей горло от одной мысли о том, что она, гордая львица Бобрового Утеса и правительница Семи Королевств, вынуждена скрываться в сточной трубе, словно крыса. Но раз это необходимо, чтобы выжить и воздать врагам достойное отмщение, она с радостью сделает то, что должно, почтет за счастье.
Они продолжали идти дальше, пробираясь по лабиринту узких проходов и лестниц. Внизу шумели зловонные черные реки. По приказу Эйегона Завоевателя сточные каналы его новой столицы были выстроены из кирпича, по валирийскому обычаю. Серсея не знала ни одного другого правителя в истории, который думал бы о подобных вещах, но именно так и становятся завоевателями, - важно пристальное внимание к деталям. Она крепче прижала к себе Томмена, задыхающегося от вони. От мерзкого запаха слезились глаза, но им нужно перебраться на другую сторону города. Квиберн рассказал ей про опознавательный знак в том месте, где каналы пересекаются с тоннелем, который идет параллельно Черноводной и выводит из города. Его прорыли мусорщики и спасатели, люди, которые никогда не видели дневного света. Если удастся добраться до этого тоннеля, может быть, они смогут сесть на одну из лодок, что курсируют по этой подземной реке. Эти люди понятия не имеют, как выглядит королева Серсея, они увидят лишь несчастную оборванную мать с маленьким сыном, - хотя Томмену придется сбросить свою горностаевую накидку. Выбравшись из Королевской Гавани, они найдут лошадей и во весь опор поскачут в Бобровый Утес. Может, самозванец и захватит Красный Замок, но Утес ему не взять.
