========== Каменный человек ==========
На вершине отвесной, источенной приливами скалы возвышался огромный замок, и в самом деле похожий на льва, готовящегося прыгнуть на врагов. Его опоры были сложены из светлого песчаника, а карнизы и крепостные зубцы казались бледно-кремовыми – светлее, чем остальные стены. Холодные волны Закатного моря омывали фундамент, а башни исчезали среди хмурых облаков. На высоких парапетах, с которых открывался вид на залив, не было ни души, - без Тайвина, Кивана, Джейме, Серсеи и даже Тириона-Беса, хитроумно разгромившего Станниса у Черноводной, могучий Бобровый Утес, похоже, лишился когтей и зубов. Но Джона Коннингтона было не так-то просто одурачить. Легенды гласили, что еще никому не удавалось захватить этот неприступный замок. Правда, то же самое говорили и о Штормовом Пределе, и именно поэтому Коннингтону было тревожно. Как следует из истории Штормового Предела, боги не любят, когда им бросают вызов. А если бросить им вызов дважды…
Коннингтон покачал головой и отвернулся, разминая покалеченную руку, скрытую перчаткой. После того как он отрубил себе пальцы, серая хворь замедлила свое продвижение, но без пальцев рука была так же бесполезна, как если бы он отнял ее целиком. Придумать правдоподобное объяснение тому, почему он хочет отплыть с флотом Аурана Уотерса на осаду Бобрового Утеса, а не отправиться на штурм Королевской Гавани с Эйегоном, оказалось непростой задачей. В конце концов он был вынужден продемонстрировать окровавленные обрубки пальцев и промямлить какую-то ерунду о том, что он якобы получил ранение в одном из сражений в Штормовых землях, рана воспалилась, и ему пришлось отрубить пальцы, чтобы рука не загнила.
Надо сказать, в этой истории была доля правды. Но в результате Коннингтон имел неприятный разговор с принцем, который разгневался оттого, что лорд Джон не позволил Халдону Полумейстеру обработать рану и из-за собственного упрямства сам себя покалечил. В Коннингтоне взыграла оскорбленная гордость, отягощенная нечистой совестью, и он заявил, что Эйегон сам иногда проявляет тупоголовое упрямство. До самого отъезда из Штормового Предела они друг с другом не разговаривали. А еще это известие о гибели принцессы Мирцеллы, и в довершение всего – сир Лорас Тирелл, который отправился с Эйегоном и дорнийцами в столицу, намереваясь спасти свою сестру Маргери, чего бы это ни стоило…
Воспоминание об этом постоянно бередило душу Коннингтона, и даже тяготы путешествия не могли вытеснить невеселые мысли. А путешествие выдалось действительно тяжким. Мир и Тирош снова развязали войну за Спорные Земли, и в результате Ступени, что находились неподалеку от дорнийского побережья, стали настоящим гиблым местом. Если легкие ладьи еще можно было поднять на берег и волоком дотащить до реки Зыбкой и Мандера, то большие двухпалубные галеры с глубокой осадкой, несколькими рядами весел и боевыми таранами были слишком велики, и даже речные лорды Мутон и Ригер, опытные в таких делах, признали, что тут ничего не поделаешь.
Поэтому им пришлось на свой страх и риск выйти в открытое море и отправиться мимо Ступеней далеко на юг, в Летнее море; они не осмеливались держаться близко к берегу, пусть даже этим берегом была Дорнийская пустыня. Ходили зловещие слухи о том, что железнорожденные разбойничают на всем пути от Щитовых островов до Каменного берега и даже зашли далеко на юг, до самой Медовички. Они совершили нападение на Старомест, а учитывая, что у руля стоит Эурон Грейджой, нужно ждать второй атаки. Конечно, славно было бы разгромить этих кальмарьих ублюдков, но это отняло бы драгоценное время и силы, которые нужны, чтобы уничтожить последний оплот Ланнистеров. Лорд Джон хорошо помнил слова сира Лораса о том, что Вороний Глаз заключил нечестивый союз с древним врагом… Коннингтон подумал, что у него и так полно недругов среди живых. Не стоит добавлять в этот список еще и демонов.
К счастью, ветер и погода оказались благоприятными, и путешествие через Перебитую Руку, мимо Бора в Летнее море прошло почти без задержек и неприятных происшествий. Правда, однажды они попали в сильный шквал, и их едва не выбросило на мель у бесплодных предгорий Западных земель. Одна галера перевернулась и затонула со всем грузом, но это была самая большая неприятность за все время пути. Коннингтону пришло в голову, что если штурм Королевской Гавани увенчался успехом, война уже закончилась, и все, что им теперь нужно сделать, - это пару-тройку раз припугнуть Ланнистеров, как дворняжек. Впрочем, не стоит полагаться на то, что все пройдет гладко. Львы, как и другие звери, наиболее опасны именно тогда, когда ранены, и даже если принц каким-то чудом ухитрился с помощью Золотых Мечей, дорнийцев и слонов пробить городские стены, теперь ему предстоит удержать столицу – а это само по себе тяжкое испытание. Как показал пример первого Эйегона, выиграть битву - это только первый шаг для завоевателя.
И все-таки успехи принца не стоит недооценивать. Как только станет широко известно, что Эйегон Таргариен не просто жив, но еще и захватил Штормовой Предел, Королевскую Гавань и – если боги будут милостивы – Бобровый Утес, тогда у тех лордов, что еще не присягнули Эйегону, будут все основания встать под его знамена. Грядет переломный момент. Ни Станнис, ни Томмен не могут рассчитывать на любовь или верность народа, а их сторонников становится все меньше и меньше. Ни один человек в здравом уме не признает королем Эурона Грейджоя. Север, конечно, будет не согласен, но когда наступит весна, северяне выберутся из-под снега и обнаружат, что на Железном Троне восседает законный сын принца Рейегара с (опять же, если боги будут милостивы) тремя большими драконами. Тогда им ничего не останется, как последовать примеру Торрхена Старка и преклонить колено. А если нет…
Коннингтон снова покачал головой. Не стоит заглядывать так далеко. Нужно сосредоточиться на том, чтобы захватить Бобровый Утес и держать его, если можно так выразиться, мертвой хваткой. Стараясь не обращать внимания на колющую боль в руке, он сглотнул, чтобы избавиться от постоянно преследующего его привкуса желчи, и отправился на бак к Уотерсу. Коннингтону претило получать приказы от простого наемника, но за долгие годы под личиной Грифа он хорошо изучил особенности речных лодок, однако командовать целым флотом готовых к битве парусных галер, - это совсем другое дело.
- Что дальше, милорд? – спросил он, сквозь зубы произнеся титул. Может, Уотерс и был когда-то мастером над кораблями у королевы Серсеи, но Бастард из Морского Рубежа – не лорд.
Ауран Уотерс вскользь взглянул на него со своей вечной наглой усмешкой. Как только Коннингтон смог отбросить мысль о том, что молодой человек поразительно похож на Рейегара, все в нем стало его раздражать. Но лорд Джон сделал этот выбор ради Эйегона. Словно прочитав мысли Коннингтона, наемник сказал:
- Не стоит так утруждаться ради меня. Если вам сложно выговорить «лорд Ауран», сойдет и «Уотерс». Но тогда я буду называть вас Грифом, не возражаете?
- Ладно. Хорошо. – Коннингтон не собирался торговаться из-за титулов, к тому же за долгие годы он привык к своему прозвищу; оно напоминало ему о счастливых днях, когда Эйегон был его сыном, пусть даже и названным, и им не нужно было думать о битвах, тронах и коронах. – Так что вы посоветуете, Уотерс?
Уотерс грациозно взмахнул рукой, словно уступая.
- Думаю, прежний десница короля Эйериса должен высказаться первым.
Коннингтон расслышал насмешку в этих словах, но предпочел пропустить их мимо ушей.
- Что ж, я скажу. У нас двенадцать кораблей… нет, одиннадцать, - поправился он, вспомнив, что одна галера затонула. – Даже Эйегон Завоеватель знал, что нельзя недооценивать мощь Утеса. Нужно отправить половину кораблей в Львиную Пасть; если Утес действительно не защищен, вы сможете легко проникнуть внутрь. Остальные высадятся на берег, возьмут штурмом Ланниспорт и обойдут Утес с другой стороны, чтобы вы не оказались в ловушке, если что-то пойдет не так.
