Темные фигуры шли напролом по скамейкам и подстриженным кустам, разбивая витражные стекла, швыряя факелы в клумбы. Сэм, парализованный ужасом, смотрел на это, и тут ворота в сад отворились настежь, и туда вошла дюжина воинов в черных доспехах и шлемах, закрывающих лицо, так что видны были только глаза, сверкающие в свете бушующего пламени. Они тащили за цепь дряхлого, немощного архимейстера Валгрейва. Несчастный старик выжил из ума, часто марал исподнее, и ему все время приходилось напоминать, где он и кто он. По-видимому, железнорожденные пытались угрожать ему, но поняли, что это бесполезно. Наконец, один из них, выйдя из себя, схватил старика за волосы и достал нож. Одним сильным ударом, едва не снесшим Валгрейву голову, он перерезал ему горло. На камни хлынула алая кровь.

Сэм, всхлипывая, отвернулся от окна и зажал рот обеими руками, стараясь не сблевать. Он повернулся и побежал – куда угодно, лишь бы подальше отсюда, хоть в седьмое пекло к Неведомому, - но его ослепила белая вспышка, за ней на миг воцарилась тишина, а потом раздался взрыв.

Сэма отшвырнуло по меньшей мере на десять футов; он грузно приземлился на пол, тщетно пытаясь вздохнуть. Тот участок крытого перехода, где он только что стоял, зашатался, и элегантный мост сложился пополам и рухнул. Послышался хруст крошащегося камня и известки, вверх поднялось облако пыли, блестящей и переливающейся в свете пожара, и Сэм услышал стоны и проклятия железнорожденных. Такого они не ожидали. Что-то происходит. Говорили, что, как и Стена, Цитадель защищает сама себя, но так ли это? Если бы Стена еще стояла, Цитадель бы сейчас не атаковали. По крайней мере, не Иные. Железнорожденные – возможно, но не Иные.

Библиотека. Это была единственная мысль Сэма. Нужно вернуться в библиотеку. Там есть еще драконье стекло, – его осколок выбило из руки при взрыве, - а в лабиринте книжных полок даже железнорожденные могут заблудиться. Кроме того, если библиотека сгорит, все знания, собранные веками… для всего мира было бы лучше утратить их, чем отдать Вороньему Глазу, но для мейстеров это будет катастрофа. Это положит конец их ордену. Сэм не хотел знать, чем это обернется - спасением или проклятием. Он не мог даже представить, что может быть хуже, чем Эурон Грейджой и Иные, но проверять ему не хотелось.

Сплюнув кровь, но все еще ощущая во рту ее металлический вкус, Сэм с трудом поднялся на ноги, стараясь не смотреть на мост, рухнувший всего в дюжине ярдов от него. Он примерно знал, как добраться до библиотеки, но по очевидным причинам не мог идти вперед, а назад идти было страшно – там лежал мертвый Иной. Впрочем, выбор был небогат. Кашляя и отплевываясь, Сэм вернулся в коридор и поспешно побежал обратно. Он уже не молился – на это не хватало дыхания.

Стены Цитадели сотрясались от ударов. Сэм понятия не имел, кто их наносит. Должно быть, мейстеры начали отбиваться. Он не вступил в битву, но он не мейстер, и к тому же жалкий трус. И все-таки нужно защитить библиотеку. Смотреть, как горят книги, это все равно что смотреть, как горят его дети. Вряд ли у меня когда-нибудь будут дети. Он хотел бы однажды стать отцом. Чтобы у него были сыновья и дочери; чтобы девочки были похожи на его сестер, и не важно, что будут любить мальчики – оружие и доспехи или песни и шелка. Но он – брат Ночного Дозора, да еще и будущий мейстер. Заводить детей вдвойне запрещено. К тому же вряд ли он переживет эту ночь.

Согнувшись вдвое и зажимая уши при каждом взрыве, Сэм петлял и пробирался обходными путями. Наконец он увидел впереди свет множества факелов, и едва успел спрятаться за статую, прежде чем из-за угла показался отряд железнорожденных. Они смеялись, ругались и крушили все подряд. За собой они волокли безжизненное тело в серых одеждах, на каменном полу оставался темный кровавый след, и Сэм отчаянно зажмурился, боясь смотреть, - а вдруг это кто-то знакомый. Его укрытие было крайне ненадежным, но он притаился тихо, как мышь, а железнорожденные рвались найти более подходящее место для грабежа. Они с грохотом протопали мимо статуи, не обратив на нее внимания, и ушли; их крики эхом разносились по разоренной Цитадели.

Сэм выбрался из-за статуи и припустил по кровавому следу туда, откуда пришли захватчики. Внезапно ему стало ясно – он не только напуган, но еще и взбешен. Как смеет Эурон Грейджой приходить сюда и все рушить? Как он смеет приводить сюда чудовищ человеческого и нечеловеческого рода и угрожать не только мейстерам, но и будущему всего мира? Может быть, меня и не было на Стене, когда она пала, но с Цитаделью – не тот случай. Я здесь. И я буду сражаться.

Сэм хорошо понимал, что ненависти школяра-недоучки мало, чтобы устрашить разбойников с Железных островов, но эта ненависть помогла ему укрепиться духом. Тяжело дыша, он преодолел последние ступени и вошел в библиотечную башню. Неестественный оранжевый свет озарял лабиринты полок; среди них нависали тени и слышались крики. Грабители уже здесь.

«Я убил Иного, - напомнил себе Сэм. – По сравнению с ним люди – ничто. Если бы раньше у меня были книги, которые нужно защищать, я был бы гораздо храбрее». Он вытащил из подставки коптящий факел, решив, что если и выходить против этих сукиных детей, нужно хоть что-нибудь держать в руках, прежде чем они поймут, что на них напал безоружный жирдяй. Сэм судорожно вздохнул и решительно вбежал сквозь сломанные золоченые двери.

- ЭЙ, ВЫ, УРОДЫ!

Железнорожденные громили стеллажи, сбрасывая на пол бесценные кодексы и манускрипты, чтобы поджечь их, но от этой важной работы их отвлекло появление разгневанного Сэмвела Тарли, целых двенадцати стоунов бешеной ярости. Сперва они с недоумением уставились на него, а потом схватились за мечи.

Прежде чем им удалось выхватить оружие, Сэм ринулся на них. Одной рукой он ухватил пачку книг, стараясь держать их подальше от факела, который сжимал в другой руке, а ногой толкнул железную жаровню, попав в ближайшего воина. Тот упал вместе с жаровней, и его товарищей, стоящих сразу за ним, постигла та же судьба. Внезапно на узком помосте оказалась целая толпа орущих, дергающихся, дымящихся Грейджоев.

Сэму хотелось расхохотаться, но он не посмел. Хорошо, что он запомнил путь, ведущий в сердце библиотеки, - налево, направо, направо, прямо, налево, налево, снова прямо. Он побежал туда, подавив желание оглянуться. Вскоре у него заболела рука от тяжести книг. Судя по быстро приближающимся крикам, несколько железнорожденных сумели выбраться из затруднительного положения, и вряд ли они приласкают Сэма за то, что он натворил.

- Простите меня, - задыхаясь, прошептал Сэм книгам. – Я больше не могу вас нести. Простите. – Ему была ненавистна мысль о том, что он бросает их на верную смерть; на миг ему даже показалось, что они плачут, словно дети. Он осторожно положил книги поглубже на темную полку. За ним гнались железнорожденные, и ему было страшно, но, как ни странно, не так страшно, как в прошлый раз, когда он бродил здесь совсем один. Сэм был уверен – совершенно уверен, - что узнал стену полок перед собой. Его лица коснулся холодный воздух. Это не к добру. Совсем не к добру.

Но все же он бросился вперед.

Сэм с грохотом выбежал из-за стеллажей и, споткнувшись, кубарем влетел в свободное место перед окном, чудом не напоровшись на валяющиеся повсюду осколки драконьего стекла. Все канделябры были сброшены на пол, но вокруг не было темно. Из россыпи черных осколков, пульсируя, струился зловещий свет, а холодно было оттого, что высокие окна были разбиты. Видимо, кто-то взобрался на башню, перелез через стену и вломился в окно.

Не было нужды искать виновного. Он стоял перед кафедрой из черного дерева, бегло перелистывая бесценную историю Цитадели, «Хроникон», который Сэм нашел всего несколько часов назад, рискнув пробраться в запретный отдел библиотеки. Грабитель невозмутимо вырывал страницы и рвал их на мелкие кусочки.

Сэм не мог стерпеть такое наглое неприкрытое зверство. Он присмотрелся к злодею: один глаз закрыт повязкой, другой - неестественно голубой, гладкие черные волосы, пригожее лицо, синие губы, кривящиеся в безумной улыбке, золотой кракен на черном плаще, - и ему стало ясно, что это не простой разбойник, не бездумная скотина. Нет, этот человек ищет нечто конкретное и уничтожает остальное, и если позволить ему уйти с этим знанием, весь мир погибнет.