========== Обреченный десница ==========
Джон Коннингтон никогда в жизни не был так горд, как в тот день, когда увидел над массивными черными башнями Штормового Предела знамена Таргариенов. Принц сдержал свое слово и поднял их сразу после окончания битвы и взятия крепости. Трехголовый дракон, реющий над родовым гнездом дома Баратеонов, казался первым вестником грядущего возмездия. Лорд Джон с самого начала противился решению Эйегона лично возглавить штурм замка, но теперь это было уже не важно – результат говорил сам за себя.
Однако долго наслаждаться успехом не придется. Они не намеревались задерживаться здесь надолго; Штормовой Предел станет отправной точкой для наступления на Королевскую Гавань. Подкрепление подоспело как раз вовремя – наконец появились три отставших в пути корабля Золотых Мечей с боевыми слонами. Капитаны кораблей объяснили, что сбились с курса, их прибило к Летним Островам, и они с радостью вкусили местного вина и красавиц, - и того и другого на островах было в изобилии. Все наемники охочи до вина и женщин, но Коннингтон все равно презирал их за это. Его глубоко оскорбляла история, которую придумал Варис, что якобы он спился насмерть. За пятнадцать лет службы в наемном братстве он вел целомудренную жизнь, словно септон. Нам нужно завоевать целое королевство и короновать короля, а они отлучились, чтобы сунуть член в ближайшую теплую щель. Коннингтон был рад, что никогда не обращал внимания на женщин. Даже самая непривлекательная из них способна заставить мужчину сбиться с пути истинного.
Тем не менее, он не стал устраивать наемникам сильный разнос, ведь они все-таки доплыли, – хотя он позаботился, чтобы они как следует прочувствовали его неудовольствие, прежде чем их допустили до участия в военных советах. Согласно новому плану, Эйегон намеревался возглавить наступление на столицу; войско отправится на север по Королевскому тракту, а флот пойдет вдоль берега следом. Принц принял во внимание пример Станниса Баратеона, который согнал все корабли в Черноводный залив, и там они стали легкой мишенью для катапульт с диким огнем, поэтому он решил не использовать в бою весь свой флот, а постараться как можно более эффективно применить могучую наземную боевую силу – слонов. Эти огромные звери совершенно бесполезны в лесу, не говоря уж о воде, но в чистом поле им не сможет противостоять ни один боевой конь. Как только Эйегон и его небольшое войско вынудят мальчишку-короля вступить в бой за пределами высоких стен Королевской Гавани, Золотые Мечи вместе со слонами высадятся на побережье и будут ждать. Как только дойдет до открытого боя, с Ланнистерами будет покончено. Они отправили половину оставшегося у них флота на север, чтобы разрешить какой-то незначительный спор в Белой Гавани, и с тех пор этих кораблей никто не видел.
Как и прежде, основная задумка принадлежала принцу, и у Коннингтона не было серьезных возражений; по его мнению, это была взвешенная и эффективная стратегия. К тому же урожай писем, разосланных Эйегоном, начал давать всходы: его поддержали с полдюжины западных домов, а также несколько речных лордов. По слухам, Эдмар Талли необъяснимым образом исчез из Бобрового Утеса, и это раздуло пламя вражды еще сильнее, а в сочетании с поддержкой из Дорна, у Эйегона есть союзники на всех направлениях. Как только Королевская Гавань падет, за ней последует и все королевство.
Наконец-то Джон Коннингтон почувствовал вкус победы. Он ни в коем случае не забыл тревожный разговор с принцем в Грифоньем Насесте, когда Эйегон намекнул, что Варис и Иллирио происходят из побочной ветви дома Таргариенов, но он решил пока не думать об этом. Боги свидетели, он не питал расположения к жеманному евнуху и его лживым речам, не говоря уже о проклятом торговце сыром и его бесполезным интригам, но какую бы игру они ни вели, скоро она закончится. Действительно, отряд Золотых Мечей был основан Блэкфайром, и наемники возили с собой оправленный в золото череп Эйегора Риверса; может быть, возможность восстановить дракона на Железном Троне все-таки перевесила застарелые распри. Если Варис захотел бы пресечь род Таргариенов, ему не нужно было ничего делать, - всю грязную работу за него выполнил бы сир Грегор Клиган, а убийцы, посланные Робертом Баратеоном, прикончили бы Визериса и Дейенерис. Вряд ли все наемные убийцы настолько неумелы, хоть один бы да справился с заданием.
Скоро. Уже скоро. Каждый раз, как он закрывал глаза, колокола в голове звонили все громче. А за ними стоял призрак каменного человека на мосту и его собственная серая мертвая рука.
Коннингтон сидел в просторном кабинете, склонившись над кипой скомканных карт и пытаясь разобрать многочисленные пометки, нацарапанные Эйегоном. Стол был завален перьями, чернильницами, наполовину оперенными стрелами, полупустыми тарелками, деревянными корабликами. А еще там лежала брошь, украшенная драгоценными камнями, и это совсем не радовало Коннингтона. Брошь принадлежала Арианне, и то, что украшение лежало здесь, свидетельствовало о том, что Эйегон пытался произвести на дорнийскую принцессу впечатление широтой и глубиной своих планов. Лорд Джон не боялся, что Арианна донесет секретные сведения кому не следует, но для всеобщего блага было бы лучше предотвратить ее более близкое знакомство с принцем. Не говоря уже о незаконнорожденной кузине Арианны, Элии Сэнд, которая несколько дней назад прибыла в Штормовой Предел со вторым отрядом дорнийцев. Без сомнения, эта девица рассматривала Эйегона как поощрительный приз.
Несправедливо с моей стороны все время его ограничивать. Он еще молод и не знал праздной жизни, роскоши и приятной компании. Но именно по этой причине Коннингтон не мог одобрить связь Эйегона с дорнийками, пусть даже пока и невинную. Если бы Золотые Мечи дольше предавались плотским утехам на Летних Островах, они могли сорвать всю кампанию, а если Элия и, возможно, Арианна будут играть чувствами принца, любой неверный шаг может привести к провалу, как случилось с Роббом Старком. Это еще больше подогревало застарелую неприязнь Коннингтона к Мартеллам, но он понимал, что сам настоятельно советовал Эйегону не оскорблять принца Дорана, чтобы не потерять его поддержку, поэтому теперь и у него нет права на ошибку.
Лорд Джон вздохнул и повернулся к следующей карте, пробежав затянутым в перчатку пальцем по извилистой линии пути подвоза провианта, которая шла по берегу Штормовых земель почти до реки Путеводной. Как только они завладеют рекой, не нужно будет посылать корабли вокруг опасного Крюка Масси, и тут окажется как нельзя кстати союз с Мутонами из Девичьего Пруда и Ригерами из Ивовой Рощи. Мутоны и Ригеры, оба речные лорды, во время восстания Роберта оставались верны дому Таргариенов, и обиды, нанесенные Ланнистерами их лорду и их землям, были последней каплей, побудившей их встать под знамена Эйегона. Лорд Уильям Мутон только что выдал свою дочь Элеанор за Дикона Тарли в благодарность за то, что лорд Рендилл отстроил его город, но когда Тарли, получив весть об аресте и заточении Маргери Тирелл, установил на юге власть террора, лорд Мутон тайно присягнул Эйегону.
«Слабак», - подумал о нем лорд Джон, отмечая расположение караванов с провиантом. Судя по последним известиям, лорд Мутон не изменился: его издавна презирали за трусость, излишнюю полноту и немощь. Он провел большую часть войны, запершись в башне и позволив своим землям пылать, поэтому неудивительно, что теперь он желает воспользоваться возможностью искупить свою вину. Коннингтон надеялся, что к речным лордам присоединится и дом Дарри, ведь раньше они были верными вассалами короны. Но теперь этот дом состоял из бастардов, женщин и Фреев, а в довершение всего, номинальным главой дома стал Лансель Ланнистер, так что не имеет смысла рассчитывать на их верность.
Они столько сделали и получили столько откликов из разных концов страны, что Железный Трон должен уже знать о готовящемся наступлении. И у Ланнистеров есть что противопоставить Эйегону, хотя они слабеют с каждым днем. Вера, должно быть, донельзя взбешена преступлениями Серсеи Ланнистер, а что касается Тиреллов…
