— Что — как? — рыкнула она, взглянув на него, как на навозного жука.

— Какого это — убить человека? — прошептал он, приобняв её за плечи и наклонившись к самому её уху.

Малфой шарахнулась от его губ, как от огня и выхватила палочку.

— Показать?! — рявкнула она, но долгожданной дуэли не случилось — их засек выходящий из кабинета Слизнорт.

— Дикарка, — фыркнул Сириус тогда и ушел, даже не подозревая, как больно на самом деле сделал Роксане Малфой этими словами.

Роксана почти ни с кем не общалась, держалась обособленно даже от слизеринцев, не выходила из комнаты и либо слушала музыку, либо читала, а на всех уроках сидела одна. Исключением стали уроки трансфигурации. А если уж говорить начистоту, но для неё они стали настоящей пыткой, потому что именно на этих уроках Блэк изводил её больше всего. Профессор Макгонагалл, упершись в свою странную идей заставить их “по-человечески” работать вместе, по-прежнему заставляла их сидеть за одной партой. В трансфигурации Блэк разбирался, пожалуй, даже не хуже этой злобной тетки и большую часть урока посвящал не заданиям, а попыткам довести Роксану до бешенства.

Через неделю после первого занятия они приступили к практическим межвидовым превращениям. Практиковались на соседях по парте. Насмеявшись вдоволь над лицом Малфой, украшенным безупречным обезьяньим носом с торчащими из ноздрей волосками, Сириус предоставил очередь ей, уверенный в том, что она даже насморк у него не вызовет.

Но как только она подняла палочку, он понял, что сейчас случится что-то очень страшное.

И правда.

Вместо того, что произнести нужное заклятье, Малфой вдруг прищурилась и коротко махнула палочкой.

Нос Сириуса хрустнул так громко, что сидящие за ними ученики подскочили. На белую рубашку хлынула кровь.

Роксана злорадно улыбалась, ученики смеялись, но прежде чем к ним успела подбежать испуганная Макгонагалл, опозоренный и злой Сириус взмахнул палочкой и превратил Малфой в животное.

Он так надеялся, что из нее получится жаба, ящерица или на крайний случай какой-нибудь мерзкий тощий хорек, но вместо этого под парту, запутавшись в одежде, с жалобным визгом свалилось нечто пушистое снежно—белое, а когда он полез под парту, его за руку тяпнул маленький злой песец.

В итоге Гриффиндор потерял целых пятнадцать очков.

Но после того, как девушке вернули нормальный облик, и она, не стесняясь в выражениях, от души наорала на Сириуса, Слизерин потерял двадцать — за сквернословие, да еще и в присутствии преподавателя.

— Вы и раньше демонстрировали всяческое пренебрежение к правилам, мистер Блэк, но сегодня вы еще и умудрились подвергнуть опасности вашу одноклассницу! — бушевала белая, как полотно, Макгонагалл, после того, как ученики отправились на перемену, придавленные огромным домашним заданием, сломанный нос Сириуса вернулся в нормальную форму, а Роксана успокоилась и перестала искать на себе белую шерсть. — Вы могли превратить ее навсегда или только наполовину, вы представляете, чем это могло закончиться?!

— Пушистой задницей? — предположил Сириус.

— Придержите язык, мистер Блэк! — Макгонагалл нацепила на нос сердито бликующие очки и вернулась за свой стол. — С сегодняшнего дня вы будете работать вместе. На каждом уроке.

— Что?! — хором выкрикнули они.

— Профессор, вы же не можете!..

— Не указывайте мне, что я могу, а что нет, мисс Малфой! — Макгонагалл угрожающе взмахнула палочкой. — Пока я не увижу, что вы в состоянии находиться в одном помещении и сотрудничать, как нормальные благовоспитанные люди, будете учиться вместе. И за каждый день я буду назначать или снимать баллы.

— Каждый...

— Каждый день, — непреклонным тоном подтвердила профессор. — Пять баллов.

Сириус запустил пальцы в волосы.

— А если вздумаете нарушить мой наказ... — Макгонагалл засопела так, что тонкие ноздри ее затрепетали. Сириус охнул, почувствовав, как его что-то укусило за мизинец. Малфой рядом ойкнула и схватилась за руку.

Палец обхватило маленьким металлическим обручем. Сириус вскинул голову. Глаза маленькой золотой кошечки на столе вспыхнули красным светом и теперь медленно гасли.

— Я об этом узнаю, и тогда вы потеряете не пять баллов, а пятьдесят.

— Пятьдесят? — упавшим голосом переспросил Сириус.

— Пятьдесят, мистер Блэк!

— Но это же ваш...

— Мой факультет? Именно так. И потому я не потерплю на нем никакой глупой вражды. А теперь отправляйтесь на урок и постарайтесь там никого ни во что не превратить! А вы, мисс Малфой, научитесь держать себя в руках! Здесь вам не Дурмстранг, и рукоприкладство никто не потерпит! Если я еще раз увижу, что вы сломали кому-то нос — отправлю к директору. Можете быть свободны.

— За такое превращение любой нормальный преподаватель дал бы баллов сто, не меньше! — сердился Сириус, когда они бегом спускались по лестнице на пятый этаж, чтобы поспеть на урок по Защите от Темных Сил. — А вместо этого меня приковали к этой гребаной истеричке! — он попытался зубами стащить с мизинца грубое кольцо и чуть не откусил себе палец, когда его кто-то случайно толкнул в спину.

— Не понимаю, с какой стати ты вообще привязался к ней, Бродяга?

Они последними вскочили на вращающуюся лестницу. Отделившись от ступенек, она с гулким рокотом развернулась и понесла горстку учеников вниз.

Сириус промолчал. Ни Ремусу, ни Джеймсу, ни Питеру не понять, каково это, когда тебе пять лет, а на твоих глазах какой-нибудь Лестрейндж наказывает эльфа Круциатусом за то, что тот принес ему огневиски безо льда. Или какой-нибудь Нотт дарит отцу голову гиппогрифа, а Паркинсоны и Малфои при этом смеются, как ни в чем ни бывало, произносят тост за чистоту крови и колют себе пальцы, капая кровью в вино. А их дети, эти мелкие вонючие снобы, сосущие эту замечательную чистую кровь из своих же родителей, паразиты без капли таланта или сердечности и вовсе вызывали у Сириуса тупую и безотчетную ненависть. И желание толкнуть их, проходя мимо, в камин.

— Не люблю розовый цвет, — наконец буркнул он, все еще дергая себя за кольцо.

— Во всем есть плюсы, — заметил Джеймс, обхватывая его за шею. — Теперь один из Мародеров официально окольцован. Поздравляю! — он взглянул на его руку. — Кое-кто ждет не дождется первой брачной ночи?

— Да пошел ты, Сохатый! — буркнул Сириус, оставляя в покое мизинец, который уже покраснел, опух и начал болезненно пульсировать.

Мальчишки громко захохотали, разбрасывая густое эхо на несколько этажей.

Лестница со стуком коснулась прохода, и ученики гурьбой высыпали в коридор.

Войдя в дверь нового класса, в котором должен был проходить первый в году урок по защите от Темных Искусств, ученики замерли, и в дверях образовалась пробка. Вместо привычного классного помещения они оказались на обширной, поросшей густым кустарником и высокой травой лесной поляне. Вместо потолка над их головами звенело чистое лазурное небо, сквозь листву дубов и кленов на траву брызгали лучи самого что ни на есть настоящего солнца, и самый воздух казался прелым и густым, таким, какой бывает только в самом сердце леса.

Открыв рты, ученики проходили в класс, потрясенно задирая головы.

Бледный нервный доктор Джекилл встретил студентов радостной и немного взволнованной улыбкой. На нем сегодня была странная, чудовищного оранжевого цвета мантия поверх странного костюма, похожего на одежду археолога девятнадцатого века. Брюки были заправлены в высокие, плотно обтягивающие икры чулки, на поясе болталась увесистая кожаная сумка, в которую собирают редкости, на голове красовалась каска, а на ней зачем-то крепились большие круглые очки для полетов на метле. Светило магических наук и большой ученый заметно занервничал, когда в стволе дерева открылась дверь, и на поляну, изумленно оглядываясь и медленно переступая в высокой траве, вошли его первые ученики. Расплывшись в своей невероятной и немножко сумасшедшей улыбке, он шагнул им навстречу и тут же замер, глядя, как они заполняли поляну.