Стараясь удерживать нарастающий вой в пределах своего внутреннего мира, Роксана присела на край кровати, обнимая свой рюкзак. Какое-то время она просто сидела, не двигаясь, и почему-то очень внимательно слушала щебет девушек в соседних комнатах.

Потом, очнувшись, тихонько встала и принялась бережно раскладывать свои вещи, окружая себя привычным.

Над кроватью она повесила плакат с изображениями Мирона и Дона в образе горячих рок-идолов, на тумбочку поставила фото в рамке, на котором она, прыщавый Дон и Вог, на тот момент все еще человек, вываливали в камеру языки и беззвучно хохотали.

Одежда исчезла в комоде вместе с кассетами в пластиковых коробочках, украшения и косметика разместились на тумбочке рядом с книгами.

Даже несмотря на наличие родных вещей, все здесь казалось Роксане невыносимо чужим, холодным и неприветливым. Она как никогда прежде чувствовала себя брошенной и одинокой. Очень некстати вспомнилось то, что в этот самый момент где-то очень далеко ее родители и брат сидели все вместе в каком-нибудь ярко-освещенном великолепном зале, пили дорогой кофе и улыбались друг другу...

Роксана зажмурилась, обнимая себя руками.

В детстве, пугаясь, она звала маму, но приходил всегда Люциус. И сейчас, несмотря на ссору и все, что между ними произошло, хотелось позвать его и сделать вид, что не было этого лета... и что он по-прежнему ее горячо любимый старший брат.

Что там говорил сегодня этот старик в синей мантии? Ах да, не дать себе ослепнуть в одиночестве.

Роксана зажгла лампу, переодевшись в футболку с эмблемой «Диких сестричек», забралась под одеяло, прижимая к себе грелку, и сунула в уши наушники.

Дико хотелось домой.

Но не в поместье Малфоев.

Домой. Просто куда-нибудь домой...

http://maria-ch.tumblr.com/

====== Слишком много краски ======

Девочки

— Для кого это она так прихорашивается? — игриво поинтересовалась Марлин Маккиннон, натягивая колготки и глядя на Лили, которая всё утро провела в ванной, а теперь не отходила от зеркала.

— Не знаю даже, — протянула Алиса Вуд, танцующей походкой проходя мимо Лили. На ней был розовый банный халат, волосы были замотаны полотенцем. — Не может быть, чтобы для Джеймса Поттера! — в ужасе прошептала она.

— Не может быть! — подхватила Марлин. — Он же болван и тупица! Он Лили совсем не нравится! Нет!

— Это он тебе подарил? — Алиса указала расческой на встопорщенный неряшливый букетик полевой живности в стакане воды у Лили на тумбочке.

— Нет, Алиса, ну что ты! — веселилась Марлин. Они с Алисой несколько лет ждали этой возможности. — Джеймс Поттер такой неотесанный и грубый, он не мог подарить Лили цветы!

Алиса рассмеялась.

Лили цокнула языком и улыбнулась, отворачиваясь от зеркала.

— Отстаньте, а?

— О-о-о! — протянули подружки, оценив её тщательный аккуратный макияж и прическу.

Во всем мире не было места лучше и ярче, чем гриффиндорская спальня для девочек. Здесь никогда нельзя было увидеть разбросанных как попало вещей, грязных носков, всклокоченных постелей и оберток из-под сладостей. Наличие четырех взрослых девушек предполагало чистоту, порядок, душистость и пугающую смесь ценных мелочей. Именно поэтому в этой спальне повсюду поблескивали флаконы духов, на тумбочках и комодах сверкали разбросанные бусы, сережки и фенечки, ободки, украшения для волос и прочие вещицы, которые за шесть лет скопились в общее Эльдорадо — достаточно было только утром предупредить, кто забрал какую помаду, заколку или шарфик. Скучные школьные кровати здесь были завалены россыпью разноцветных подушек, мягких игрушек (самой большой была игрушка Марлин — гигантский плюшевый пес, сидящий у ее постели и охраняющий их покой по ночам), а стены над кроватями были облеплены шестилетним сбором привязанностей — от целомудренных семейных снимков до плакатов полуголого Мирона Вогтейла. Самый крупный плакат солиста «Диких сестричек» висел над кроватью Маккиннон и был щедро усыпан отпечатками красных женских губ — результат одного довольно-таки сумасшедшего девичника на пятом курсе.

— Посмотрите, как мне лучше? — взволнованно спросила Лили, обернувшись к подружкам и по-очереди приложив к темно-рыжей копне локонов темно-зеленый и молочно-белый ободок. В последнее время все носили эти ободки. И подкручивали волосы.

— Лучше без него, — Марлин, уже полностью одетая, решительно подошла к ней и расстегнула верхнюю пуговку у неё на блузке. — И так.

— Нет! — она застегнула его обратно.

Марлин сердито расстегнула.

— Да!

— Нет!

Мальчики

— Все на пол! — заорал Сириус, едва разлепив глаза. Ремус чуть не задушил себя, затягивая галстук, Питер несолидно взвизгнул и выронил стакан с зубной щеткой. — Это не учения! Сохатый взял в руки расческу! Повторяю, это не учения! — Сириус резво вскочил с постели.

Всего за один вечер и одно утро их чисто прибранная спальня приобрела привычный вид: повсюду валялась одежда, книги, фантики из-под конфет, картофельные чипсы, волшебные журналы с голыми ведьмами, журналы про квиддич, каталоги метел, а также магловские, с мотоциклами, комиксами и всё теми же голыми девушками. А ещё носки. Носков было столько, что можно было подумать, что здесь живут не четыре парня, а неряшливая сороконожка. Кровать Джеймса была похожа на кабинет спортивного журналиста: куча плакатов, вырезок из статей, фотографий с матчей.

Над постелью Сириуса глянцевато сверкали плакаты с мотоциклами в самых откровенных и развратных ракурсах, а также целое разнообразие магло-волшебной эротики и рок—музыки, в основном в представлении “Диких сестричек”, “AC/DC” и “The Beatles”. На кровати Питера царил жуткий беспорядок и над ней висел всего один, старенький плакат “Уимбургских ос”, самой аккуратной была кровать Ремуса: вещи развешены на спинке и крючках, на тумбочке рядком стоят книги, никаких пустых банок из-под сливочного пива и фантиков, а из плакатов — только афиша волшебной джаз-группы и лунный календарь с отмеченными крестиком, страшными числами...

Джеймс, который в этот момент торчал у зеркала и пытался обуздать буйство волос у себя на голове, с силой запустил в Сириуса расческой, но тот закрылся своей подушкой, как щитом.

— Лузе-ер! — хрипло пропел он.

— Иди нахер.

Сириус показал ему из-за подушки средний палец.

Джеймс ещё разок взглянул в зеркало и обеими руками как следует взлохматил волосы. Да, так всегда лучше.

Сделав вид, будто уже уходит, он на ходу сдернул подушку с уже заправленной постели Питера и шарахнул ею Сириуса, но тот, изловчившись, парировал удар и в отместку обрушил свою подушку на голову Поттеру. Завязалась нешуточная драка, они принялись с воинственными воплями мутузить друг друга подушками, перепрыгивая через постели и переворачивая чемоданы. В ходе сражения досталось и Питеру, который пытался выскользнуть из спальни целым и невредимым, одна из подушек порвалась и выплюнула в тесное пространство тучу перьев.

— Сохатый, Бродяга, вам же не десять лет! — попытался воззвать к их здравому смыслу Ремус и тут же получил подушкой по голове. — Ну держитесь! — и он тоже схватил подушку.

Роксана проснулась так резко, словно кто-то гаркнул ей прямо в ухо.

Первые пару секунд она непонимающе смотрела на темно-зеленый полог незнакомой кровати и пыталась понять, почему он не серебристо-голубой. Потом вспомнила, что она уже давно не в поместье, и прерывисто вздохнула.

Звуком, который ее разбудил, оказалась заигравшая в наушниках песня — оказывается, она вчера так и заснула с плеером.

Недовольно выключив музыку, Роксана рассеяно натянула одеяло на голову, высунула из-под него руку, нащупала на тумбочке наручные часики и утащила в свое теплое сонное царство...

А через секунду выскочила из-под одеяла, но не рассчитала размеры своего нового жилья и врезалась в комод, больно зашибив ногу.

Занятия начинались через сорок минут, а она до сих пор не знала своего расписания. И понятия не имела, где его взять.