— Меня сейчас стошнит, — заявил Сириус, глядя на них со скорбным выражением лица. — Мне одному хочется залезть под стол? — осведомился он, оглядывая соседей.

— Завидуй молча, — фыркнул Сохатый, обнимая Эванс.

— М-да... может, и нам поцеловаться, Вуд, как считаешь? — Сириус потянулся к Алисе.

Алиса быстро заслонила лицо серебряной тарелкой.

— Знаешь, Сириус, Ремус прав, это не смешно, — сказала она, оглядывая зал и потирая живот. — Тебе совсем наплевать на то, что случилось?

Сириус потемнел лицом.

— Конечно наплевать, Вуд. Передай мне, пожалуйста, салфетку, мне кажется, я сейчас кровью залью этот красивый блестящий стол.

— Ну извини, ты сам...

— Я просто стараюсь об этом не думать! — огрызнулся он. — И жрать хочу. Почему так долго?

— Наверное, инструктируют Шляпу. В конце концов, не каждый год к нам переводится так много новичков, — резонно заметил Ремус.

— А разве так можно? — удивился Питер.

В этот же момент двери Большого Зала распахнулись, и в проходе возникла высокая прямая, как стрела, фигура профессора трансфигурации. Высоко вскинув голову (и окинув быстрым критическим взглядом вихрастые головы самых непокорных учеников), Макгонагалл бодро шагала преподавательскому столу, ведя за собой стадо первоклашек.

Ученики столпились у преподавательского стола. Аргус Филч, школьный смотритель, вынес трехногий табурет со Шляпой.

Голос Макгонагалл, вызывавшей к Шляпе новичков, заметно дрожал, но декан Гриффиндора не была бы деканом, если бы не могла держать себя в руках. Зал аплодировал вяло и тихо. То и дело было слышно, как кто-то шмыгает носом или пытается подавить плач. Такого печального распределения у них ещё не было.

Прим Роуз, последняя в списке, уселась на свое место за столом Когтеврана. Распределяющая Шляпа осталась на своем месте. Загадочно шевеля складками, она строго взирала со своего табурета на учеников, которые в свою очередь взволнованно загомонили, когда Макгонагалл вывела из бокового помещения группу учеников в черных мохнатых шубах. Даже преподаватели с нескрываемым интересом проследили за тем, как иностранные студенты выстроились вокруг Шляпы.

— Дурмстранг, — рассеяно отметил Ремус, ловко перебирая между пальцами бликующую вилку.

— Иордан, Йен... — громко позвала профессор.

— Ян... — едва слышно поправил ее лопоухий, коротко стриженый мальчик и тут же залился краской, попав под вопросительный взгляд профессора Макгонагалл.

Шляпа опустилась на крепкую, словно квоффл, голову, которой он тут же испуганно завертел, видимо, пытаясь понять, откуда доносился голос.

— Интересно, а как у них происходит распределение? — спросил Джеймс, ероша волосы.

— Кто убьет медведя, тот и молодец! — буркнул Сириус.

— А если убьет медведь?

— Зачислят медведя.

Стол Пуффендуя зааплодировал, и Ян, явно радуясь расставанию со страшной Шляпой и профессором Макгонагалл, спустился к своим новым сокурсникам.

Когда с учениками Дурмстранга было покончено, в зал явились ученицы Шармбатона.

— Сириус, смотри, новенькие девушки, — подтолкнул его локтем Ремус, явно желая взбодрить. Сириус не повернулся, печально разглядывая пустую вилку.

— Их можно есть? — тоскливо спросил он.

— Бойер, Клодетт.

Сириус почувствовал, как его желудок начал переваривать сам себя, и сунул в рот вилку, пытаясь представить вкус жареной курицы.

— Пуффендуй!

Пышная блондинка уселась за свой стол, на всякий случай улыбаясь всем соседям сразу. На её улыбку никто не ответил.

— Лефевр, Одетт!

— Когтевран!

— Лерой, Анастасия!

— Гриффиндор!

Сириус чуть вытянул шею, когда точеная девушка с глазами лани и перечно-алыми губами уселась за его стол.

— Малфой, Роксана!

Сириус подавился, ткнув себя вилкой в небо.

Джеймс активно захлопал его по спине, а Сириус, стараясь не привлекать к себе внимания, натужно закашлял в кулак, пытаясь вернуть себе способность дышать.

— Не надо, не надо, я хотел покончить с собой, — он прерывисто вздохнул, взглянул на сутулую тонконогую фигуру в мешковатой куртке и джинсах и покачал головой, вытирая выступившие на глазах слезы. — Так вот она значит, какая. Уф-ф, у моей матушки очень дерьмовое чувство юмора.

— Ты о чем? — удивился Джеймс, оглянувшись на него.

Чувствуя нервный трепет во всем теле, Роксана уселась на высокий табурет и взглянула на расплывающиеся в матовом свете свечей лица учеников.

— Снимите, пожалуйста, вашу шапку.

Голос донесся до нее, словно сквозь плотную пелену.

— Что? — переспросила она, обернувшись на строгую женщину в очках. В одной руке та держала список, в другой — замызганную старую шляпу.

— Ваша шапка. Вы должны ее снять, — так, чтобы слышала только Роксана, повторила женщина.

— Но я не могу.

Женщина подняла брови, и Роксана вдруг поняла, что если она сейчас реально не снимет свою шапку, случится что-то поистине ужасное — например, эта дама выхватит из-под нее стул и треснет ее им по голове.

Глубоко вздохнув и приготовившись к тому кошмару, который должен был вот-вот на нее обрушиться, Роксана схватилась за ткань на макушке и дернула вверх.

Сначала зал удивленно зароптал, потом поднялся шум, а затем кто-то засмеялся и даже засвистел. Роксана отчаянно покраснела, с ужасом и ненавистью глядя на лица будущих одноклассников.

— Ну-ка тихо! — грозно прикрикнула Макгонагалл, и шум немного стих. — Тихо! — рявкнула она, и ученики замолчали.

Шляпа опустилась на розовую макушку.

— Хм-м...

Роксана вздрогнула, когда ей прямо в ухо вздохнул мягкий голос. Она испуганно обернулась, но профессор стояла в стороне, и рядом никого не было.

— Смотрите-ка... интересный выбор!

Уже в другое ухо.

Роксана снова повернула голову и наконец поняла, что голос исходит из Шляпы.

— Я вижу неплохой потенциал... но не вижу желания трудиться. Заносчивость? Да, пожалуй. Вспыльчивость. Пренебрежение... не самое лучшее качество...

«Мне все равно, пусть будет так, как хотел Люциус, только отстаньте от меня!» — раздраженно повторяла про себя Роксана, мечтая только об одном — поскорее слезть с этого табурета и снова надеть свою шапку, чтобы все эти весельчаки наконец заткнулись. Хоть она теперь не могла ничего видеть, кроме грязной темной тулью, лица учеников все ещё стояли у неё перед глазами. И её трясло от бессильной злости.

— ... и в то же время мужество, я вижу его, о да, мужество идти наперекор всем, даже своим близким. Это сложно, весьма... Ну и куда же мне вас определить... может быть в Гриффиндор?

«Пусть будет так, как хотел он, пусть будет так, как он хотел, мне все равно, мне все равно...»

— Вы уверены? Равнодушие — не лучший советчик и не лучшее качество.

«Пусть они заткнутся, пусть заткнутся, заткнутся, ненавижу их!» — думала Роксана, мучительно краснея под смешками и идиотскими улыбками.

— Ну что ж, раз вы так этого хотите, пусть будет... Слизерин!!!

Джеймс и Сириус сунули в рот два пальца и пронзительно засвистели.

Новенькая, красная, как рак, соскочила с табурета и чуть ли не бегом направилась к своему столу, натягивая шапку. Когда она оказалась поблизости, Сириус поспешно перекинул ногу через скамью и повернулся к девчонке, которая уже успела занять своё место за столом снобов.

— Не надо, Бродяга! — прошипел Ремус, хватая его за руку, но Сириус вырвал локоть и зашептал:

— Ну привет, Малфой.

Девушка выпрямила спину но не обернулась.

— Эй, жвачная королева, я с тобой говорю!

Малфой резко обернулась, вперив в Сириуса злой взгляд. Глаза у нее были непроницаемо черные, прямо как капли смолы, но в целом она оказалась куда симпатичнее, чем Сириус ожидал.

— Чего тебе? — грубо спросила она. Голос, низкий и хрипловатый, оказался для Сириуса полной неожиданностью. В том, как он звучал, было что-то такое, что он слегка поерзал на месте.

— Да ничего, — Сириус натянуто улыбнулся, радуясь, что в кои-то веки, с момента выпуска белобрысого кретина, появился новый отпрыск из родного семейства, на котором можно отвести душу. — Клевый цвет, между прочим. Мне нравится. Розовый. Скажи, а розовый — это твой натуральный? А семейка знает?