Мерлин, он же сейчас просто спятит, если не поцелует её ещё... и ещё...

— ... этому «П.А.У.К.у», как думаешь, Джеймс?

Джеймс встрепенулся и оторвался от её шеи, которую трогал губами и целовал вот уже добрых полчаса, пока Эванс самозабвенно рассказывала, как им удалось избежать переезда.

— Да, какому пауку? — он сделал вид, что слушает.

— Не «паук», а Программа Аннулирования Угрозы и Конфликта! — сердито поправила его Лили, запрокинув лежащую у него на плече голову. — Ты совсем меня не слушаешь.

— Я слушал до того момента, как к вам домой пришел Дамблдор, а потом... — он пожал плечами и пробежал пальцами по её ногам, лежащим поверх его колен, намекая на тот момент, когда Лили сняла туфли и забралась на сидение, потому что замерзла. Когда его ладонь забралась под юбку, Лили тут же одернула платье и покрепче запахнула на себе большую и теплую кофту, которую ей одолжил Джеймс.

— Поттер!

— Тут же никого нет!

Парни и в самом деле деликатно разбрелись кто куда, чтобы дать им возможность побыть вдвоем.

— Поцелуй меня, Эванс, — серьезно попросил он, чувствуя как снова к губам приливает тепло, которое надо было немедленно передать Лили. — Только по-настоящему, идет? Никакой халтуры.

И какое же это, черт возьми, счастье, когда после этих слов Лили Эванс не отталкивает его, не ругается и не обзывает идиотом, а улыбается так, что на щеках у неё появляются обворожительные ямочки, наклоняется к нему и снимает с него очки...

Тем временем погода за окнами Хогвартс-экспресса стремительно портилась — Лондон остался далеко позади, и поезд вырвался в кудрявую зелень предместий. Здесь осень чувствовалась сильнее — из природы словно через трубочку вытянули яркие краски. Затянутое пеленой облаков небо хмурилось и мрачнело, напирая на бархатные луга тяжелыми растрепанными тучами. В один миг за окнами резко потемнело, и по стеклам забарабанил по-летнему обильный и по-осеннему холодный дождь.

Зажглись лампы.

Ученики начали бродить по коридорам.

Мимо их двери прошла какая-то шумная компания. Ручка их двери дернулась — в купе вернулся Люпин.

Лили тут же вывернулась из объятий Джеймса и метнулась на сидение, поправляя лямки платья.

— Ну так что это за программа? — чуть задыхаясь спросил Джеймс таким тоном, словно ничего и не случилось, и деловито нацепил очки.

— По защите! — Лили испуганно взглянула на Ремуса, стараясь незаметно стереть размазанную помаду. — Ты совсем меня не слушаешь, Джеймс!

Ремус с улыбкой покосился на них, доставая свою сумку и расстегнул молнию.

— Я слушал! — твердо сказал Джеймс. — Дамблдор выскочил у вас из камина в гостиной.

— И сказал, что почти все семьи забирают своих детей из школы! — подхватила Лили. — В этом году Хогвартс может опустеть. И ещё Дамблдор берет на работу мракоборцев — папа назвал их полицейскими, но я поняла, о ком речь. Нас будут защищать по полной программе.

— Собрание старост через пять минут, — напомнил Ремус, натянув мантию со сверкающим серебряным значком.

Джеймс метнул на Лунатика красноревчивый взгляд и Люпин удалился, по-прежнему улыбаясь этой выводящей из терпения улыбочкой.

— А тем родителям-маглам, которые все-таки отпустят детей в школу, предоставляются услуги П.А.У.К.а. Там целая система, для каждого человека разрабатывается около полсотни маскирующих чар — отводящие, оглушающие, Конфундус, целый набор. Дамблдор говорит, что Волан-де-Морт не так скрупулезен, чтобы разрушать защиту каждого маг... почему ты так смотришь?

— Ты не боишься произносить его имя? — спросил Джеймс, глядя на Лили с недоверчивым восхищением.

— «Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».

— Ты только что сравнила Темного волшебника с розой.

— Это сделал Шекспир, а не я. Я имела в виду, что он останется уродом и психопатом, как его ни назови. Так что не вижу смысла бояться имени. Это просто смешно, — Лили слегка покраснела, сжала губы в трубочку и смешно подвигала носом, прямо как сердитый кролик. — Хотя ты прав, сравнение дурацкое.

Джеймс помог ей достать её сумку с полки и Лили тоже натянула мантию и прикрепила к ней значок.

— Знаешь, что самое грустное во всей этой истории с Программой? — спросила она напоследок, перед уходом.

— Что?

— Из-за этих защитных чар люди на самом деле исчезают, и увидеть их или связаться с ними невозможно, — проговорила она, опуская руки. — Они как будто... перестают существовать, понимаешь? Я не смогу написать папе и поделиться с ним своими мыслями, или поговорить с мамой, рассказать ей, как прошел мой день...

Она отвернулась, закрывшись от Джеймса волной волос и прижав пальцы к носу и губам.

— Ты непременно увидишь их, Эванс, я тебе обещаю, — Джеймс притянул её к себе за шею. Лили спряталась у него на груди. — С ними всё будет в порядке. Дамблдор слов на ветер не бросает. Они в безопасности. А я тебя не оставлю, так что тебе нечего бояться. Всё будет хорошо, Эванс. Веришь мне?

Лили улыбнулась.

— Верю.

— Да, Ремус, я иду! — крикнула Лили и наклонилась, пытаясь нацепить капризный босоножек.

— Взять тебе горячий кофе? — спросил Джеймс, всё ещё рассеяно водя губами по её прохладной ладошке.

Лили хитро посмотрела на него, быстро наклонилась к нему и, коснувшись губами шеи, прошептала: «Ты меня согреешь», после чего вспорхнула с сидения и была такова, а Джеймс взлохматил волосы, немного обалдело глядя ей вслед и усмехнулся:

— Колдунья...

Неожиданно дверь снова вжикнула и распахнулась.

В купе влетела Алиса Вуд, лохматая, как воробей после драки. У нее за спиной топтался донельзя смущенный Питер. Джеймс сердито сдвинул брови — он просил не говорить остальным, где они. Оглядев купе, Алиса вперила сердитый взгляд в Джеймса.

— Ну и где она?

...1971 год...

— Ты уверен, что это были именно они?

— Д-да... только... не бейте.

Люциус сдернул с сидения рюкзак и потер пальцем нашивку.

— «S.O.B.», — услышал Питер. — И куда они пошли, ты не знаешь?

— Н-нет... они пробежали мимо купе, — Питер трясся от страха, мечтая только об одном — чтобы лапа старшеклассника, державшая его за шиворот, разжалась.

— Макнейр, сходи посмотри.

Второй верзила, стоящий рядом с Питером, кивнул и ушел. Сразу стало легче — как будто в купе прибавилось света.

— Как тебя зовут, мальчик? — ласково спросил Люциус Малфой, бросив рюкзак на сидение.

Питер боязливо покосился на застывшего над ним старшеклассника.

Тот встряхнул его и вскинул кулак.

— Отвечай!

— Питер Петтигрю, — испуганно пискнул он.

— Крэбб, — одернул его Малфой. — Веди себя прилично.

Парень ухмыльнулся и всего лишь хрустнул костяшками, втолкнул Питера в чужое купе, в котором, как Питеру казалось, витал преступный дух, а потом небрежно потрепал его по волосам и вышел.

— Спасибо за помощь, Питер, — вежливо сказал Люциус, берясь за дверной косяк. — Если в школе тебе понадобиться помощь... — он окинул Питера сомнительным взглядом и поджал губы. — Обращайся ко мне.

Когда он ушел, Питер наконец-то смог облегченно вздохнуть. От красивого светловолосого Малфоя в дорогой мантии просто невыносимо несло дерьмом, и Питер еле сдержался, чтобы не закашляться прямо при нем.

Мальчик потер горло. Ему до сих пор было страшно после того, как этот верзила по имени Крэбб ударил по нему каким-то заклинанием, и Питер чуть не задохнулся.

Снова дверь с шорохом отъехала в сторону.

— Я не знаю! — испуганно крикнул Питер, хватаясь за сидение.

— О, — очень миленькая рыжая девочка замерла в дверях. — Извините, я думала, тут свободно, — она взялась за дверь.

Питер вскочил.

— Тут свободно! — выпалил он.

...1977 год...

Услышав приглушенные голоса за дверью уборной, Питер замер и прислушался.

Говорили несколько мужчин — как будто спорили.

— Ты что, хочешь оставить его здесь? Знаешь, что будет?

— Знаю, что будет, если нас кто-нибудь увидит с телом! Уходим скорее, идиот!