Ремус Люпин крепко спал в эту ночь. Но нечто тревожное и назойливое не давало ему полностью погрузиться в удовольствия. Оно стучалось и стучалось в запертую дверь его мыслей, скреблось, не давая покоя, но Сивый держал дверь изнутри и не было шансов войти.

Однако, в тот самый момент, когда Ремус загнал очередного бурого кролика с дрожащим носом и разинул над ним пасть, Карадок Дирборн в обличие медведя, Сириус Блэк в облике пса и охотник-леопард из Франции втроем смогли-таки одолеть Фенрира Сивого, и тот потерял сознание. А Ремус Люпин проснулся так неожиданно, словно на него вылили ушат холодной воды.

В голове моментально прояснилось, кролик вырвался из его лап и удрал в кусты, а Ремус еще пару секунд в ужасе оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где он и как здесь очутился, когда вдруг то самое, назойливое нечто обрушилось на него с силой притопнувшей ноги великана.

Здесь была Валери.

Она была здесь, в лесу, сегодня.

И он её покусал.

Он прогрыз её плечо насквозь.

Лапы подкосились, и Ремус шлепнулся на землю. Пару минут он приходил в себя, таращась в темноту, а потом мотнул головой, вскочил и разразился таким воем, что его услышали даже в деревне.

Он бежал и бежал, не чувствуя под собой ног. Слышал только её запах. Едва уловимый, тающий в сумраке ускользающей ночи. Бежал, как в своем сне, преследуя неуловимую незнакомку в капюшоне…

И наконец он увидел её. Женщина в изорванном плаще мелькнула в утренней мгле, точь— в-точь, как в его сне. Она бежала куда-то, отчаянно прихрамывая и держась за плечо, и даже издали Ремус услышал её прерывистое, рычащее дыхание. Её темные волосы растрепались, она казалась измученной, но все равно продолжала бежать.

Он побежал за ней, окрыленный слепой и непонятной надеждой, что теперь, когда он её нашел, все можно будет как-нибудь исправить…

Вырвавшись из зарослей на прогалину, Валери внезапно остановилась и обернулась. Она держалась за плечо, её одежда была изорвана. Уставшие серые глаза женщины на секунду встретились с глазами волка и удивленно расширились.

А затем это произошло.

Над головой у Ремуса стремительно промелькнула какая-то тень.

Оборотень перескочил с одного дерева на другое и спрыгнул вниз, бесшумный, как сама смерть.

Валери успела только оглянуться на него и резко вдохнуть, как все было кончено. Её крик прошил сердце Ремуса, словно игла, и в этот самый момент небо на восходе окрасилось в бледно-синий цвет.

Вой волка превратился в хриплое человеческое «Нет!», насквозь мокрое от слез. Ремус превратился прямо на ходу и, потеряв равновесие, повалился в траву. Отчаянно задыхаясь от боли и ломоты во всем теле, он уперся локтем в сырую землю, уперся в неё ладонью и поднялся. Шерсть отваливалась от него кусками, слезы застилали глаза, вернувшие себе обычный цвет. Кое— как он все же заставил себя подняться на ноги, цепляясь за дерево и вскинул голову. Волосы прилипли ко лбу, он тяжело дышал и был весь в грязи.

Оборотень, обогнавший его, тоже стал человеком. Сначала Ремус видел только его спину. Гибкую женскую спину, белую кожу и длинные темные волосы. А затем он медленно, очень медленно обернулся, и на Ремуса в упор посмотрели прозрачно-серые глаза Валери Грей.

В первую секунду он решил, что повредился рассудком.

— Что? — Ремус тяжело дышал и смотрел на неё так, словно не верил своим глазам. — Как? Ты… ты… это ты! Ты!

Валери молчала. На её губах лежала тень улыбки, придававшая её лицу мрачное и немного торжествующее выражение. Она смотрела на Ремуса, чуть-чуть сузив глаза. И молчала.

— Ты — оборотень, — прошептал Ремус, глядя на неё с благоговейным ужасом. Улыбка Валери стала чуточку шире. Она напоминала картину Да Винчи. И, не отрываясь, смотрела Ремусу в глаза. — Но как это возможно… я же… я видел, как он тебя убил!

— Нет, — сказала она, сочувственно и как будто с издевкой нахмурив лоб, так, словно Ремус безосновательно переживал из-за плохой оценки. — И сейчас, и раньше ты видел только то, что я позволяла тебе увидеть. Тебе и всем остальным.

Валери подобрала с земли плащ жертвы и накинула на плечи, а потом опустилась на колени возле тела.

Ремус отпустил ствол дерева и подступил ближе, потрясенно глядя перед собой.

У него на глазах тело мертвой Валери Грей менялось, вытягивалось в длину, становилось шире и больше. Волосы на голове укорачивались, а на лице, наоборот, прорастали. И само лицо менялось, становилось мужским, так же, как руки и ноги. Не менялось только окровавленное пятно на белой рубашке. А уже через полминуты на её месте лежал окровавленный доктор Генри Джекилл.

Погребальный костер потрескивал и плескался, и пламя металось в серых глазах Валери Грей.

Валери не плакала и не заламывала руки, просто стояла и смотрела, как тело доктора Джекилла все больше и больше закрывает огонь. Ремус молча стоял рядом и время от времени поглядывал на неё. У него на плече висела сумка доктора Джекилла, в которой они нашли спички, мазь, заживляющую все порезы, флягу с Оборотным зельем и письмо, которое Валери, не открывая спрятала в карман своего плаща.

Она все молчала и смотрела на огонь, так, словно Ремуса там и не было. А когда он уже собрался заговорить, внезапно обернулась к нему и протянула руку, так, что рукав соскользнул с неё, оголив до локтя.

— Пойдем. Тебе нужно о многом узнать, прежде чем они придут, — серьезно сказала она. Ремус не знал, кто такие «они», и почему они должны прийти. Он пристально посмотрел ей в глаза, а потом взялся за руку, так, словно боялся, что из неё сейчас опять высунутся когти.

Они пошли через лес. Утро выкрасило небо в смородиновый цвет, но здесь все еще было темно. Как ночью.

Валери остановилась на небольшой полянке, окруженной многовековыми соснами, а потом оглянулась, обхватила Ремуса за шею узкой ладонью, и поцеловала, точно так же, как в кабинете, в тот день, когда они виделись в последний раз.

До этой минуты Ремус был шокирован, раздавлен и даже зол на неё, но как только она его поцеловала, все это куда-то ушло.

Она была здесь. Его Валери.

Он сам не заметил, как жадно схватил её в ответ, вложив в объятие все то отчаяние, которое грызло его в течение целого месяца. Всю тоску и всю горечь.

— Как же я скучала по тебе, — шептала она с закрытыми глазами в его губы, пока ошалевший Ремус продолжал разевать рот и засасывать её, целовать, мешать её волосы и до синяков сжимать тонкие руки и плечи. Как же он изголодался по ней.

— Мой милый Ремус. Хороший мой Ремус, — она запустила пальцы в его кудрявые волосы, пока он припадал к её шее. Кровь ударила ему в голову, стучала в ушах, Ремусу было тяжело дышать.

Плащ соскользнул с алебастровых плеч и упал на темную траву.

— Это была ты, — прошептал Ремус.

Они лежали в траве, задохнувшиеся, раскрасневшиеся, влажные от пота и выпавшей росы. Ремус лежал на спине, откинув руку в мокрую, холодную траву, а потом вдруг вспомнил кое-что и распахнул глаза.

— Ты была той волчицей, на которую я напал в ноябре, — неверяще пробормотал он и приподнялся на локтях. Валери, которая до этого лежала, положив голову ему на живот, неохотно поднялась. — Я вдруг понял… я увидел тебя и вспомнил!

Валери ничего не сказала, она прикрывалась свои плащом и снова улыбалась той странной улыбкой.

— Боже… — Ремус сел, в ужасе глядя по сторонам, и закрыл лицо ладонями. Ему захотелось провалиться сквозь землю. Снова, снова он почувствовал себя как тогда, когда к нему впервые пришло осознание того кошмара, который он натворил. Мозг выудил ту сцену из потока воспоминаний и заел на ней, как пластинка. Только теперь это было вдвойне ужаснее.

— Тебе стыдно, — она коснулась рукой его волос. — Потому что ты до сих пор видишь во мне школьного учителя. Но теперь ты знаешь, что это не так. Я больше не твой учитель, Ремус, а ты не мой ученик. Ты знаешь, кто мы.

Он опустил ладони. Валери смотрела на него, чуть-чуть сузив свои страшные, хищные глаза. Её губы казались почти что красными, лицо разрумянилось, волосы безумной копной лежали на плечах, они вились, в них путались мелкие листья и веточки.