— Твою мать, ничего не вижу, — прокашлялся Джеймс, едва снова стал человеком. Он вытер лицо рукавом и выпрямился, оглядываясь в темноте, как вдруг дернулся, удивительно напомнив свое второе я, и обернулся. Питер ничего не услышал, но тоже оглянулся.

Из зарослей у них за спиной выступила пара кентавров. Оба в камуфляже, они совершенно сливались с темнотой, и, если бы не ярко светящиеся в темноте белки глаз, их было бы совсем не видно. Кентавры неодобрительно прищурились и подошли ближе. Хвост тяжело сглотнул.

Темная фигура женщины мелькнула среди деревьев и слилась с мраком густого орешника. Бледное лицо показалось из-под капюшона, глаза сузились. Женщина достала из колчана стрелу, вложила в лук и беззвучно натянула тетиву.

Молодняк, за которым она гналась, остановился. Обгоревшие, местами раненые молодые волки столпились, распространяя ужасный запах горелой шерсти и пота, а на свободном пятачке травы, залитом лунным светом двое волков драли друг друга до смерти, спутавшись в смертельный клубок. Слюнявое рычание смешалось с визгом и лаем наблюдателей. Один волк был маленьким и черным, таким подвижным, что второму никак не удавалось его завалить, смертоносным, как речная гадюка. Второй, крупный, удивительно похожий на первого, слепо лязгал зубами и пытался скрутить противника.

По полянке пронеслось тревожное поскуливание, когда слепец все-таки завалил противника на землю. Момент был самый подходящий. Охотница прицелилась в спину одного из них и выстрелила. Слепец взвизгнул и вскочил, но охотница уже зарядила новую стрелу. Еще один выстрел — и Лука оступился. Маленький черный волк взвился с земли, опрокинул его на землю и одним коротким рывком перегрыз ему глотку. Оборотни одобрительно зарычали, смешались, и потрусили в лес.

Валери Грей подобрала свою сумку и собралась было последовать за ними, но, когда оглянулась, споткнулась и встала как вкопанная. Из темноты на неё пристально смотрели зеленые глаза еще одного оборотня, с пшеничной шерстью.

— Люпин… — настороженно произнесла она, осторожно отступая назад. Волк явно её не узнавал, медленно подступал и скалился, тараща безумные глаза. Пружина. — Люпин, это я. Спокойно, — она выставила вперед руку, второй незаметно доставая из футляра на поясе нож. — Ты не должен этого делать. Ты сам хозяин своей головы.

Волк зарычал. Рычание рождалось где-то в недрах его гигантской груди и рвалось наружу бульканьем и клокотанием, от которого волосы становились дыбом.

— Люпин, я не хочу тебя убивать, — со злостью выкрикнула охотница, но, когда волк прыгнул, в открытую выхватила нож. Они покатились по земле и сорвались с крутого холм вниз. Волк оглушительно взвизгнул, заставив притихшие в ужасе ели вздрогнуть, а затем женщина издала громкий и удивленный крик, больше похожий на вздох. И повисла тишина.

После раздался шорох, оборотень вспрыгнул обратно на холм, огляделся, скаля окровавленные зубы, и скрылся в чаще, прихрамывая на правую ногу.

Спустя несколько минут на холме показался человек. Охотница тяжело, прерывисто дышала, её волосы спутались, щеки раскраснелись. Она посмотрела вслед сбежавшему волку, а потом откинула разорванный плащ и зашипела, осмотрев собственное укушенное плечо. Потом картинка вдруг помутнела, она покачнулась, взмахнула рукой, словно надеялась зацепиться за что-то, и упала на траву.

Кентавры обошли вокруг Джеймса и Питера с двух сторон, осматривая их так пристально, словно хотели удостовериться, что они им не мерещатся. А потом один из них сказал, густым и тягучим голосом:

— Это территория кентавров. Что вы двое тут делаете?

— Мы искали своих друзей, — с вызовом ответил Джеймс. — Они должны быть где-то здесь. Помогите нам их найти, вы же это умеете!

— Здесь не может быть ваших друзей, только если они не кентавры, — все с тем же спокойствием сказал кентавр. У него были совершенно непроницаемые глаза, и это слегка пугало. — Но, как всем известно, люди и кентавры не могут быть друзьями. Поэтому, уходите. Здесь никто не станет вам помогать.

— А как же Валери Грей? — Джеймс схватился за соломинку. — Вы же помогли ей защитить нашу школу!

— Мы защищали не вашу школу, — второй кентавр звучал не так сдержанно. Питер шевельнулся у Джеймса за спиной. — Мы защищали свои владения. Оборотням здесь рады не больше, чем двуногим.

На долю секунды гигантский олень вырос в темноте, встав на задние копыта и возмущено ударил в землю передними. Кентавры переглянулись и переступили с места на место. Не то, чтобы они отступили, но это было близко к тому.

— Теперь будете со мной говорить на равных? — прорычал Джеймс, возвращаясь в свой обычный вид. — Меня зовут Джеймс Поттер, и мои друзья сейчас, в эту самую минуту рискуют своими жизнями там, в огне, пытаясь защитить школу и ваши чертовы владения, а вы стоите здесь и делаете вид, что вас это не касается! Помогите нам их найти, и мы с радостью отсюда уберемся!

По лицам кентавров трудно было понять, убедил их Джеймс, или наоборот, рассердил еще больше, но договориться они ни до чего не успели, потому что воздух вдруг разразился оглушительным ревом, послышался треск и топот тяжелых ног, а в следующий миг из бурелома выломилось темное Я доктора Генри Джекилла, Хайд собственной персоной. Из одежды на нем были только обрывки какого-то плаща и то, что совсем недавно было одеждой, грудь пересекал ремешок сумки. В темноте его кожа казалась совсем белой, но он был в крови и ссадинах. Очевидно, успел схлестнуться с кем-то из оборотней, или охотников.

Вырвавшись из зарослей, которые, очевидно, причиняли ему кучу неудобства, монстр свирепо затоптался на месте, сопя и отдуваясь, а затем взгляд его крошечных глаз остановился на двух ошалевших от неожиданности людях и кентаврах.

— Бегите, — приказал один из кентавров, вынимая из ножен какое-то замысловатое, изогнутое лезвие. Это было странно, обычно они пользовались стрелами. Джеймс подумал, уж не предназначалось ли это лезвие для них?

— Гриффиндорцы бегут, только если устроили славную шалость, — Джеймс достал палочку, бледный, трясущийся с головы до пят Питер сделал тоже самое. — Одна просьба — не убивайте его. Это тоже наш друг.

Кентавры, кажется, здорово удивились, правда долго пребывать в этом состоянии у них не получилось. Хайд с удовольствием ринулся на новую жертву, растопырив ручищи.

Сражаться с Хайдом было страшно. Он кидался, прыгал и падал на землю, как десятитонная глыба, зазеваешься — и привет. Пытался схватить их своими ручищами и разорвать, вцепиться зубами, задушить. Одного кентавра он обхватил за круп и сжал так сильно, что бедняга зашелся жалобным ржанием, взбрыкивая всеми конечностями.

— Инкарцеро! — хором завопили Джеймс и Питер. Веревки, вырвавшиеся из палочек, хлестко опутали пудовые руки Хайда, и он выпустил кентавра. Мародеры попытались привязать его руки к деревьям, но Хайд взмахнул ими так, что мальчишек дружно подбросило в воздух.

Кентавры плюнули на просьбу Джеймса и выхватили луки. Ночь наполнилась свистом стрел. Хайд закрылся руками, но они задевали его не больше, чем иголки. К тому же, судя по окровавленным лохмотьям, бок доктора Джекилла все еще не прошел, и не давал ему атаковать в полную силу. В какой-то момент он, видимо, и вовсе передумал драться и попытался удрать, но ему навстречу из лесу внезапно вывалился медведь почти такого же роста, как и чудовищное воплощение Джекилла.

Они сцепились, медведь колотил его лапами и ревел так, что уши закладывало. В какой-то момент медведь завалил его на землю, остальные тут же набросились на монстра и опутали веревками, как коконом, из которого смешно торчала гигантская волосатая голова. Хайд ревел и извивался, но вырваться не мог. Джеймс подошел к нему, взглянул в приплюснутое, страшное лицо, и ошалел, увидев следы профессорской бородки и глаза — джекилловские глаза, только совершенно страшные и безумные.

— Нет! — хрипло крикнул он, когда Дирборн, снов ставший собой, выхватил нож, чтобы его прикончить. — Это не монстр!