Между экзаменами были промежутки в несколько дней, в течение которых можно было вытрясти из головы хлам предыдущего предмета и забить её новым. Но Джеймс, в отличие от одноклассников к этому экзамену практически не готовился, и пока Лили дымилась над учебниками, он без конца рисовал что-то в альбоме или ходил на стадион, покидать с парнями мяч. Когда же Макгонагалл вышла из страшных дверей и назвала его фамилию, Джеймс неторопливо поднялся с пола, показательно одернул мантию (пуфендуйки захихикали), зачесал назад волосы и небрежной походкой вошел в кабинет. Его спичка превратилась в капуцина с лоснящейся каштановой шерсткой, стоящей на затылке торчком, и первое, что сделал этот говнюк после своего появления на свет — стащил у одного из экзаменаторов сигареты, пока тот задавал Джеймсу теоретические вопросы, а потом еще и закурил, сидя на солнечном подоконнике. Вместо одного преподавателя Джеймс превратил в стаю фламинго всю комиссию, и трансгрессировал вместо точки Б в Хогсмид, а вернулся оттуда с ящиком сливочного пива и лакричной палочкой в зубах, с таким невинным видом, что, наверное, сама Пенелопа Пуффендуй вела его за руку от самой деревни. В общем, он наверняка огреб бы от Макгонагалл знатных пиздюлей за свое нахальство, но француз после матча он тек от Джеймса похлеще, чем некоторые пятикурсницы, так что ему поставили «П», и из кабинета он выплыл под аплодисменты комиссии и довольные визги укуренной обезьянки.

Далее следовало зельеварение. Для подготовки к нему выделили пару дней, в течение которых предполагалась, что все семикурсники рьяно засядут за учебники, ведь экзамен предстоял опасный, мало было предоставить полный дневник противоядий в идеальном состоянии, или сварить Напиток живой смерти, нужно было так же определить яд среди кучи разных зелий, напоить им экзаменатора— камикадзе, выписанного для этой цели из Министерства, как и всегда, и за полминуты смешать годное противоядие. Если бы бедный камикадзе заглянул в гостиную Гриффиндора за день до экзамена, отбросил бы коньки раньше срока, увидев, как его потенциальные спасатели спят вповалку, словно после групповухи.

Лили на каждом углу твердила, что противоядие на скорость — бред и пережиток прошлого, ведь после того, как был обнаружен безоаровый камень, от алхимии требовалось лишь совершенствовать его, а не выдумывать сложные и бесполезные рецепты. Она вошла в подземелье, хлопнув дверью, получила «П» за свой дневник, смешала Напиток живой смерти, вызвав у экзаменаторов ряд вопросов по поводу нестандартного подхода, безошибочно определила яд среди семи неотмеченных бутылочек, а когда экзаменатор выпил этот яд, едва взглянула на него, просто сразу начала смешивать, толочь и месить, звеня пробирками и помахивая рыжим хвостом. Песочные часы на столе исходили на нет, экзаменатор начал бледнеть и оседать, но даже котел Лили был эмоциональнее, чем она сама. Её рука была твердой, когда она протянула умирающему экзаменатора пробирку с противоядием, а уже когда он выпил, она молча достала из кармана безоаровый камень, сдержанно, но красноречиво стукнула им по столешнице стола, за которым сидела комиссия, взглянула на взрослых степенных преподавателей, как на дерьмо, развернулась, взмахнув хвостом и вышла из аудитории.

Травология стала для всех неприятным сюрпризом. Крыло замка превратилось в исполинскую теплицу, или это весь мир стал теплицей. И никто из преподавателей не удосужился предупредить, что в душном, влажном воздухе могут появиться гигантские пчелы, или что заливающее пол зеленое болото кишит гриндиллоу и болотниками, а бубонтюберы могут плеваться гноем прямо в лицо. Парочка семикурсников попала в крыло с ожогами и пчелиными укусами, в том числе Питер, Алиса, Дедалус Дингл и парочка иностранцев. Поэтому, перед грядущим лабиринтом со зверинцем Валери Грей все были слегка на взводе.

И решили устроить себе выходной прямо перед экзаменом. Не готовиться, ни о чем не думать, не закапываться в книги, ведь к опасностям в лабиринте не подготовиться по учебнику. Надо просто успокоиться и взять себя в руки, а для этого необходим отдых. Именно поэтому студенты с самого утра закинули учебники подальше и выползли из темных закоулков замка на свежий воздух, в деревню. Днем все гуляли, а вечером запланировали пикник с костром неподалеку от замка, так, чтобы не тревожить преподавателей и иметь возможность выпить пару бутылок сливочного (или даже магловского) пива в ночь святого Лепрекона.

— Ночь святого Лепрекона? — переспросил Ремус, когда впервые услышал про эту идею.

Они вчетвером торчали у озера, где было прохладнее и приятнее, чем в библиотеке. Впрочем, учиться пытался только Ремус. Джеймс валялся в траве, курил, или бормотал вразнобой песни, Сириус игрался с ящерицей, которую поймал в траве, а Питер явно хотел учиться, но боялся, что его обсмеют, поэтому в качестве компромисса занялся приглашениями на вечеринку. Она обещала быть бурной. Джеймс и Сириус уже заказали у Розмерты несколько ящиков выпивки и выписали из «Зонко» пакет волшебных хлопушек и петард. Хвост заебывал всех с пригласительными флаерами, а Джеймс и Сириус цепляли учеников в коридорах, или на лужайке, и просто рассказывали им о том, что готовится нечто масшатбное, и если они не лузеры отсталые — обязаны прийти.

— Ага, — отозвался Джеймс. — Вообще-то мы хотели просто нажраться и упиться до смерти, но наши друзья из Франции сообщили, что в этот день они празднуют день какого-то гребаного Лепрекона, — он повернул голову и нахмурился, глядя на Питера. — Хвост, на кой черт ты делаешь эти гребаные открытки, у нас что, девичник?

Сириус сипло рассмеялся, Хвост покраснел.

— Дай покажу, как это делается, — Джеймс поднялся из травы, лохматый, как черт, взъерошил волосы и гаркнул на весь берег:

— СЕЛЕНА!

Блондинка-когтевранка, староста, отлепилась от Дедалуса Дингла, с которым лизалась неподалеку и недовольно оглянулась.

— Что?

— Скажи всем своим, что мы ждем вас на вечеринке у костра во вторник! — проорал Джеймс.

— Ладно! — протянула Селена. Кажется, она жевала жвачку.

— Дингл! — рявкнул Джеймс.

— Чего тебе, Поттер?

— Скрипку захвати-и-и! — протянул Джеймс и рухнул обратно в траву. — Вот так, Хвостик, все и решается, — с этими словами он схватил одно из свежих приглашений и с довольным вздохом принялся мастерить из него журавлика.

Ремус тем временем поразмыслил над чем-то и закрыл учебник, заложив между страницами палец.

— Слушай, Сохатый. Вы случайно назначили этот пикник на ночь полнолуния? — он прищурился.

Джеймс и Сириус быстро переглянулись.

— Нет, не случайно, — сказал Джеймс, и глазом не моргнув. — Мы хотели съебаться с праздника в самом разгаре, чтобы ты мог превратиться где-нибудь, а потом напугать их так, чтобы они просрали штаны к чертовой матери.

— Чего? — опешил Ремус.

— Расслабься, Лунатик. Что за пикник без старой-доброй страшилки про волка? — расслабленно улыбнулся Сириус, поглаживая ящерицу большим пальцем. Зверек сидел неподвижно у него в руках и почти урчал от удовольствия.

— Оборотень в качестве страшилки, — кивнул Ремус. — Ага. Только вот в лесу все равно будут охотники. И если они увидят оборотня рядом с людьми…

— Мы уже предупредили Дирборна, — Джеймс цокнул языком и вскочил. — Лунатик, да ты только представь себе их рожи, когда они увидят сцену, как олень и Грим убивают долбаного оборотня! Или как этот оборотень рвет на куски их обоих. Пш-ш-ш, кровяка, кишки, Хвост будет под мантией забрызгает нас кетчупом и забросает муляжом из «Зонко»… вжух! — он жестом изобразил, как распарывает себе живот, схватился за него обеими руками, довольно правдоподобно упал на колени, затем на спину и раскинул руки.

— Публика будет рыдать, — сказал Сириус и сунул в рот травинку.

— Это и правда звучит неплохо, — признал Ремус. — Только вот все это — люди, костер и бухло плохо сочетаются в моей голове с полнолунием. И очень напоминают тот план, когда мы хотели устроить фальшивый шабаш в лесу, чтобы выманить волков.