Мерлинова борода, они, что, все анимаги?!
Не может быть.
Не может быть!
Поттер тем временем зачем-то втащил Люпина под Иву, а затем они скрылись из глаз. Мэри оставила свое укрытие и побежала следом.
Тоннель, открывшийся под Гремучей Ивой привел её в какой-то дом. Стоны Ремуса, которые она слышала еще в тоннеле, теперь доносились до неё откуда-то сверху. Обмирая от ужаса и постоянно оглядываясь, Мэри поднялась по хлипкой деревянной лесенке и уперлась в приоткрытую дверь. Теперь мученические стоны звучали громче, но к ним присоединилось еще и лязганье железа.
Ни живая, ни мертвая от страха, Мэри взглянула в щелку. Дверь была закрыта, но трещины в ней были такие, словно её пытались пробить тараном. И то, что она увидела в этой трещине, шокировало её настолько, что она потеряла способность двигаться.
Ремус лежал на пыльном полу. Одежды на нем не было, и его кожа блестела от пота и грязи, а еще казалась синей в лунном свете. Он корчился и бился, пытаясь вырвать из стены крепкие цепи, тянущиеся к кандалам на его руках. Рычал, стонал, мотал головой с мокрыми волосами, выгибался, словно был одержим демоном и пытался себя расцарапать, но это было невозможно, потому что на руках у него были две накрепко примотанные колдоскочтем перчатки из драконьей кожи.
Поттер сидел спиной к двери, и, каждый раз, когда Люпин пытался зубами сорвать перчатку, или покусать собственные руки, заклинанием щелкал его по лицу.
Мэри захотелось уйти, убежать отсюда в первые же секунды, но она не могла пошевелиться и с ужасом и жадностью следила за происходящим через щель. Лучше бы ей было уйти. Прежде, чем она увидела самое страшное. Ремус вдруг перестал биться и навзничь упал на спину. Пару секунд царила звенящая тишина и Мэри решила, что все закончилось, как вдруг Люпин закричал, закричал так дико, что Макдональд подпрыгнула и сама вскрикнула, но её все равно никто не услышал. Тем более, что за считанные мгновения его вопль с каким-то смутным облегчением вылился в нечеловеческий, животно-утробный вой. Мэри закрыла рот, глядя, как тело Ремуса Люпина выгибается дугой, так что пола касались только его затылок и ступни, как его руки и ноги с хрустом меняют форму и обрастают густым мехом, а лицо, её любимое, самое дорогое на свете лицо вытягивается в отвратительную, уродливую волчью морду. Острые меховые уши, дико вытаращенные глаза и слюнявые клыки.
Мэри неосознанно покачала головой, отступая от двери и даже не замечая, как по ладони, закрывавшей рот, бегут слезы. Ей не хотелось этого видеть, не хотелось помнить, хотелось забыть-забыть-забыть! Хотелось убежать сию же секунду, но она все никак не могла заставить себя отвернуться. И словно почувствовав её взгляд, новорожденный волк оглянулся и жуткие зеленые глаза уставились прямо на Мэри.
Мэри не помнила, как сбежала по лестнице, как заклинанием выбила доски, закрывающие дверь, как вырвалась на пустынный лесистый овраг. Паника парализовала её и гнала прочь от этого страшного дома. Мэри бежала так, словно невидимый погонщик с жуткими зелеными глазами хлестал кнутом у неё над головой.
Она была так напугана, что почему-то побежала не к изгороди с табличкой, ограждавшей Визжащую хижину от деревни, а в сторону деревьев. И опомнилась, только когда поняла, что деревьев больше, чем должно быть. Мэри остановилась и огляделась, все еще сотрясаясь с головы до ног, и снова и снова вытирая нос. Постояв немного, она направилась обратно, но тут вдруг поняла, что не помнит точно, откуда пришла. Вокруг были одни только деревья и мрак, ни намека на выход.
Мэри без особого толка прошла еще немного и снова остановилась. Постояла немного, обернулась вокруг собственной оси, оглядывая одинаковые бесконечные деревья, а потом запустила пальцы в волосы и уселась на корточки.
В таких ситуациях время меняет ход и кажется, что прошло несколько дней, когда на самом деле не прошло и часа. Мэри потерялась в лесу, потерялась во времени и в собственном страхе. Жуткая волчья морда преследовала её в темноте, и бедная девушка бежала от неё, в панике металась среди деревьев, как одно из тех жутких существ, которые жили тут же, и, кажется, следили за ней отовсюду сотней жадных глаз. И от этого не было спасения. Было страшно. Было холодно. Крепко сжимая на груди края ветровки одной рукой, а в другой сжимая палочку, Мэри бежала сквозь чащу, посекундно оглядываясь и пугаясь хруста веток под собственными ногами. Время от времени ночь оглашал разноголосый волчий вой в разных концах леса, и Мэри задыхалась от ужаса, чувствуя, как снова проваливается в свой старый кошмар — ту ночь, когда она чудом выбралась живой из леса, кишащего оборотнями.
И когда она уже совсем отчаялась и потеряла надежду хоть когда-нибудь выбраться из этого проклятого леса, случилось чудо — она увидела впереди человека. Он стоял, упираясь ладонью в дерево, тяжело дышал, как после долгого бега, и трясущейся рукой пытался развязать мантию.
— Мерлин… — у Мэри даже ноги подогнулись, когда она поняла, кто это. Она засмеялась и побежала вперед, пронзительно выкрикнув: — Профессор Джекилл! Профессор, это вы, слава богу, а я…
Профессор вскинул голову.
Мэри замерла. Глаза её расширились, она поднесла обе ладони ко рту, потом чуть опустила их, потом снова поднесла ко рту, неосознанно отступая назад и в ужасе глядя на человека впереди, а потом отчаянно завизжала и бросилась наутек.
Как и в ту страшную ночь, она бежала без оглядки, не понимая, куда бежит, к выходу, или в западню.
Она бежала, и даже собственное тяжелое дыхание и истерические всхлипы не могли заглушить рычание за спиной.
Топот лап вызывал странную слабость в коленках.
Как же слаб человек.
Оглянувшись в очередной раз, Мэри упустила что-то очень важное. Чаща, сквозь которую она рвалась, внезапно закончилась кряжистым берегом, за которым лежало озеро. Последнее, что Мэри услышала — собственный испуганный вздох, когда земля у неё под ногами вдруг оборвалась крутым обрывом над водой…
Охотники сидели у костров неподалеку от хижины Хагрида и проводили последние приготовления к охоте. Питер нервно озирался, Сириус чувствовал себя вполне уверенно. Ночь была холодной и темной, лес казался синим в свете полной луны, а окрестные холмы — серыми из-за ползущего по ним тумана.
— Ну и каков у вас план? — спросил Сириус, сидя у костра вместе с Питером и несколькими охотниками. Ночь была тихой, где-то вдалеке ухали совы, в кронах шумел ветер. Судя по времени, Ремус уже должен был покончить с превращением в волка. — Я надеюсь, план-то у вас есть?
— План есть. Держите, — Дирборн встал и бросил Сириусу и Питеру мантии охотника, способные менять цвет и структуру под стать окружающей среде. А еще — парочку охотничьих ножей в кожаных футлярах.
— И зачем нужен этот маскарад? — хмыкнул Сириус, затягиваясь. — Я думаю, что безопаснее всего просто оставаться в теле животного.
— Безопаснее всего иметь под рукой немного серебра и не спорить с тем, кто умнее и опытнее тебя! — гаркнул какой-то старый хрыч, проковыляв у Сириуса за спиной.
— Спасибо, Браун, — Дирборн взял у старого охотника отремонтированный арбалет и пощелкал замком. — Знаешь, Блэк, бывают ситуации, когда анимагическая форма не спасает. Тогда нужно оружие, — он поднял арбалет, прицелился и удовлетворенно крякнул.
Сириус сунул сигарету в рот и неторопливо вытащил из футляра нож.
— И что, этим можно убить оборотня? — с сомнением спросил он, разглядывая блики огня на лезвии. Питер, которому было жутко не по себе, зачем-то сделал тоже самое.
— А мы не убиваем оборотней, парень, — сказал какой-то одноглазый охотник, который сидел справа от Сириуса и тоже курил, но сигареты у него были дешевые и вонючие.
— Разве это не ваша работа?
— Наша работа — охранять болтунов вроде тебя, пока они дрочат в своих теплых постельках в замке! — прокаркал одноглазый. Охотники, сидящие рядом, заржали. — Наша работа… хех, здесь мы оборотней не убиваем, если тебе так понятнее. Ваш директор запретил нам убийства на территории школы.
