В перерывах между рыданиями Мэри забывалась тревожным сном, или пыталась съесть что-нибудь, но аппетита не было. В конце концов она откопала в тумбочке пузырек с Умиротворяющим бальзамом, который дал ей доктор Джекилл, и выпила весь, целиком. Бальзам помог. Мэри проспала целые сутки, а когда проснулась, почувствовала первым делом не угрызения совести, а жуткий голод. Да и спальня уже надоела. Захотелось выйти к людям.

Малышня к этому времени уже разошлась по спальням, а старшие, наоборот, только-только сползались к огню и креслам, ведь за пару часов до отбоя в гостиной всегда начиналось самое интересное. Сегодня же в гостиной было сравнительно тихо, так как большинство старшеклассников сидело за книжками и в голос кляло наступающие экзамены.

Мэри схватила из коробки на столике большой пончик с ежевикой, плюхнулась в ближайшее кресло и обхватила руками подушку. Ремус сидел в компании друзей в дальнем углу. Они что-то обсуждали, сдвинув головы, кажется, даже, спорили. На Мэри он не взглянул, наверное, не заметил, что она спустилась в гостиную. Зато Мэри не сводила с него глаз добрую четверть часа, и пока наблюдала за ним, жадно кусая пончик, поразилась тому, какая странная перемена произошла с Люпином за те несколько дней, что они не виделись! Бледность, не то серая, не то желтая, чудовищные мешки под глазами, нездоровый, горящий взгляд. Он казался нервным и дерганным, тряс ногой, потирал руки. Сначала Мэри подумала, что он заболел, но потом вдруг осознание снизошло на неё, точнее, обрушилось, как гром среди ясного неба, или дело было, и Мэри прошиб холодный пот. В свое время она удивительно легко свыклась с новостью о том, что Люпин — оборотень, но вот то, что он — действительно оборотень и может буквально им стать, хоть бы и в следующую секунду, испугала её до чертиков.

Она так и сидела, как приклеенная, глядя на Люпина во все глаза, пока Мародеры вдруг не повставали со своих мест и не забросили на плечи сумки. Мэри занервничала. Время близилось к ночи, а эти явно собирались куда-то сбежать. Не в лес ли? В прошлый раз они наткнулись на неё именно там! Мэри машинально оглянулась на Эванс. Она развлекалась со своим зельедельским набором. И когда Мародеры поднялись, Лили тоже вскинула голову, а потом быстро закупорила какую-то дымящуюся склянку, подошла к мальчикам и сунула эту склянку Ремусу в руку.

Словно оглушенная заклинанием, Мэри сидела и беспомощно смотрела, как Мародеры вылезают через портретный проем, как Лили поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать Поттера в губы. Еще пару месяцев назад Мэри, пожалуй, болезненно бы на это отреагировала, но сейчас её внимание было приковано к нетвердой походке Ремуса. После того как за ним закрылся портрет, она еще просидела с полминуты на месте, слушая тяжелые и быстрые удары сердца, а затем вскочила на ноги и выбежала следом за ними.

К счастью, до отбоя в школьных коридорах сновало много людей, и затеряться ничего не стоило. Прячась за чужими спинами, Мэри шла за мародерами и нервно кусала губы. Мальчики вышли на лестницу, спустились на пару этажей ниже и пропали из виду. Мэри растерялась, и даже слегка запаниковала. Она метнулась сначала в один коридор, потом в другой, но мародеров нигде не было. Завернув за угол пятого этажа, она наткнулась на двух мелких француженок. Вид у них был такой же заговорщический, как у Мэри, вот только они ни за кем не шпионили, а шептались о чем-то с главной школьной хиппи, Венди Баттон. Предметом их перешептываний был пузырек какого-то зелья. Увидев Мэри, все трое перепугались так, словно Мэри была профессором Макгонагалл. Мэри вспомнила, что Венди Баттон втайне от преподавателей готовит противозчаточные и любовные напитки, так что сделала вид что ничего не заметила, извинилась и повернула в другую сторону, как вдруг услышала за очередным поворотом знакомый голос:

— Никого. Давай, Хвост.

Мэри застыла, как вкопанная, а потом на цыпочках подобралась ближе и осторожно заглянула за угол. В этот момент Питер как раз доставал палочку. А то, что произошло с ним в следующий миг заставило Мэри подскочить на месте, и в ужасе закрыть ладонью рот.

У неё на глазах Питер Петтигрю вдруг исчез, испарился в буквальном смысле слова, так что его опустевшая одежда упала на пол.

Мэри опустила дрожащую руку, а Блэк цокнул языком. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и смотрел на кучу одежды на полу с таким видом, словно это была куча мусора.

— Твою мать, Хвост, когда ты уже научишься трансфигурировать свои тряпки? — протянул Джеймс, а затем наклонился и извлек из одежды на полу толстую серую крысу. У Мэри, которая всю жизнь боялась всяких мелких грызунов, при виде этого явления, чуть не вырвался вопль ужаса, но Поттер же как ни в чем ни бывало посадил крысу себе на плечо. А потом вдруг оглянулся, так что Мэри едва успела спрятаться.

— Сохатый, давай быстрее, до Ивы еще идти черт знает сколько, а я уже не могу, — услышала она вдруг голос Ремуса, и сердце её сжалось, столько в нем было боли. Мэри снова высунула нос из укрытия. Ремус стоял, опираясь на каменную колонну с огненной чашей, весь серый и потный, тяжело дышал. Казалось, еще немного, и его стошнит. После его слов Поттер достал из рюкзака какую-то черную, прозрачную мантию, и, не успела Мэри опомниться от первого шока, как в следующую секунду трое её одноклассников и крыса закутались в эту мантию и просто… исчезли.

Если бы не звук шагов, который раздался в пустом коридоре после их исчезновения, Мэри, пожалуй, так и осталась бы стоять в своем укрытии, пытаясь осознать увиденное. Но звук их шагов заставил её решиться на отчаянный шаг.

Судорожно вытащив палочку, Мэри с третьей попытки накинула на себя дезиллюминационные чары и пошла следом. А говорят, что самому их создать невозможно. Глупости все это. Тем, кто так говорит, просто не хватает мужества как следует треснуть себя по голове волшебной палочкой. А Мэри сейчас была способна на все.

Она сама не понимала, зачем занимается таким неприглядным делом. Какое-то смутное чувство не давало ей бросить все это, повернуть назад и подняться в башню Гриффиндора. И дело было не только в шоке, или обычном любопытстве, которое просыпается, когда видишь, как твои одноклассники затевают что-то незаконное. С некоторых пор все её надежды статью частью жизни Ремуса Люпина лежали в руинах. Воспоминание о том, как он обнимает и целует их учительницу, не давало ей спать по ночам. Эта старая гарпия целует его, трогает, он любит её, а она, Мэри, никогда его больше не поцелует, он никогда не обнимет её так, как обнимал Валери Грей, они никогда не станут близки. Его мир захлопнулся перед ней, как втянутая сквозняком дверь. И теперь ей страшно хотелось урвать от этого мира кусочек, хоть какой-нибудь, неважно, какой. Поучаствовать в его жизни, увидеть что-то важное. Она чувствовала себя чокнутой фанаткой, которая пытается пролезть в гримерную Мирона Вогтейла.

Слежка вывела Мэри на улицу. Уже совсем стемнело, вечер через соломинку выпил всю дневную жару, и Мэри очень быстро замерзла, но не сдавалась и быстро шла к Иве, преследуя невидимых Мародеров. Как это было все-таки странно — знать, что они где-то здесь, хотя их не видно, и не слышно.

К счастью, возле дремлющей Ивы они все-таки показались. Шорох, раздавшийся где-то впереди, заставил Мэри остановиться, и, хотя, в такой темноте, да еще и защищенную чарами, они бы никогда её не увидели, она нырнула в ближайшие кусты.

— Всё, Бродяга, дальше вы сами, — сказал Джеймс, размашисто скидывая мантию. Оказывается, они с Сириусом теперь удерживали Люпина почти на весу. Мэри прижала руку к груди, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Ремус, Ремус, Ремус!

— Идите к Дирборну, а я посторожу Лунатика, и мы за вами следом, — с этими словами он опустил что-то в траву, а через пару секунд шевелящиеся ветки Ивы застыли.

Вот это да.

Мэри подступила ближе, и дурацкая ветка хрустнула у неё под ногами

Блэк резко оглянулся, но, конечно же, никого не увидел.

— Не затягивайте, — напряженно сказал он. Они с Поттером похлопали друг друга по плечу, словно прощаясь, а потом Блэк шагнул в сторону и, вдруг исчез в сгущающихся сумерках, а вместо него что-то большое и четвероногое побежало в сторону леса.