— Профессор, вы… вы меня не отчисляете? — севшим голосом спросил Сириус. Дамблдор, который уже повернулся к остальным, снова посмотрел на него.

— Не сегодня, мистер Блэк.

— Но… но ведь из-за меня пострадали остальные. Я нарушил главное школьное правило! — настаивал Сириус. — Это же тентакула, не подсолнечное масло! Кто-то мог умереть!

— Но не умер? — кажется, Дамблдор опять хотел подъебнуть. Или просто спятил.

В любом случае, Сириус просто ошалел от такой несправедливости. Столько раз он был на волоске от исключения из-за всякой чуши, и каждый раз цеплялся за школу до последнего. А сейчас, когда он видеть не мог ни эти стены, ни людей, его вдруг великодушно оставляют! Да что за херня здесь происходит?!

Он шагнул вперед.

— Профессор Дамблдор, вы, кажется, не поняли, я не против того, чтобы меня исключили, — у него даже голос задергался, но Сириус взял себя в руки. — Я действительно виноват и хочу…

— Мистер Блэк, не сочтите это за бахвальство, но мне кажется, я обладаю интеллектом достаточного уровня, чтобы понять, что имел в виду восемнадцатилетний студент, — повысил голос директор.

— Сэр, я не хотел вас обидеть, я…

— Единственное, чего я не понимаю, почему этот студент вдруг сам захотел, чтобы его исключили после семи лет учебы в этом замке, — Дамблдор посмотрел на него поверх очков.

Сириус молчал. Макгонагалл растерялась и расстроилась.

— Есть какие-то серьезные причины, по которым вы не можете, или не хотите оставаться в школе?

Сириус чуть зубами не скрипнул.

— Нет, сэр.

— В таком случае, для вашего исключения нет причин. Все случившееся — результат несчастного случая, в котором в равной степени виноваты, как ученики, так и преподаватели. Эту тентакулу давно пора было перевезти в надежное место. Она могла проснуться и в более неподходящий момент, так что мы должны радоваться, что все обошлось без серьезных увечий. Так что ни о каком исключении не может быть и речи, и тема… — директор поднял ладонь, когда увидел, что Сириус опять хочет что-то сказать, —…закрыта.

Сириус отступил на шаг, тяжело вздохнув и откинув голову.

— Вот если бы имела место драка, был бы другой разговор, — добавил Дамблдор, возвращаясь за свой стол.

Сириус прищурился.

Ах ты, хитрый старый черт.

— Идите, мистер Блэк. Профессор Макгонагалл, разберитесь, пожалуйста, с отработкой.

Перепуганная, белая как мел Макгонагалл кивнула, взяла Сириуса под локоть и вывела из кабинета.

— Присаживайтесь, мистер Блэк, — Макгонагалл стремительно прошла к столу, обошла его и села в кресло, выжидательно уставившись на Сириуса.

Сириус помедлил, прошел к потертому кожаному креслу и тоже сел. Честно говоря, ему было все равно. Он бессознательно потирал правую ладонь — левой.

Несколько долгих минут Макгонагалл пытала его взглядом, а потом спросила:

— И что это было, мистер Блэк? Что за безумные мысли? — голос у неё был резким, как моча гиппогрифа. — Как вы могли, как вы только додумались просить директора, чтобы он вас отчислил?!

— Честно говоря, я не думал, что придется просить, профессор, — равнодушно ответил Сириус. -Разве я не виноват? И разве не так поступают с провинившимися?

— Мне кажется, у профессора Дамблдора есть причины не делиться мотивами своих поступков с учениками, — строго осадила его Макгонагалл. — Вам стоило проявить благодарность, а вместо этого, что сделали вы? Вы хоть понимаете, как опозорили меня и весь наш факультет, мистер Блэк? Гриффиндорец заявляет такое в присутствии своего директора, декана, двух преподавателей и постороннего лица! Именно сейчас, когда до выпуска осталось чуть больше месяца!

— Простите, мэм, — Сириус чертовски устал выслушивать обвинения. — Но если меня оставляют в школе только потому, что мне, якобы, некуда пойти, то я хочу сказать, что мне не нужна такая… благотворительность.

Макгонагалл молчала довольно долго. Со стороны можно было подумать, что они играют в гляделки, и что Минерва подошла к делу очень серьезно.

— Что у вас произошло, Сириус? — спросила она, уже совсем другим тоном. — Между вами и Мальсибером. И хочу заранее вас предупредить, что я не отчислю вас, что бы вы ни сказали. Ни сейчас, ни потом. Раньше, возможно бы, отчислила, но не теперь! Не когда вы сидите здесь с таким видом, будто только мое присутствие мешает вам выстрелить себе в голову, — последние слова она произнесла так громко, что по всему кабинету зазвенело эхо. Сириус поморщился. — Поэтому я спрашиваю еще раз: что у вас стряслось? — раздельно спросила она. — Вы действительно подрались с Мальсибером? И не лгите мне. Я вижу, что правую руку вам хорошо забинтовали, но левая говорит не меньше. Я не первый день преподаю в этой школе, и прекрасно знаю, как выглядят следы магловской драки.

Сириус молчал.

— Если вы меня не отчислите, я все равно уйду, — сказал он.

Думал, что Макгонагалл опять начнет кричать, но ошибся.

— Ваше право, — сухо ответила она после довольной долгой паузы. — Но если вы это сделаете, — Минерва покачала головой. — Если действительно бросите все и уйдете прямо сейчас, то это будет значить, что в тот день, семь лет назад, я очень сильно ошиблась в вас, Сириус Блэк. И что вы оказались вовсе не тем сильным и стойким человеком, за которого я вас приняла.

Сириус отвел взгляд.

— Все это время вам хватало духу противостоять собственной семье, самым близким людям, единственным вашим близким людям, потому, что уже тогда, будучи еще совсем ребенком, вы уже понимали, как важно делать правильный выбор, даже если он непосильно тяжел! Все это время я бесконечно гордилась вами, Сириус, вашей выдержкой, вашей стойкостью! Силой вашего духа, которой так вдохновляются ваши друзья. И что же я вижу сейчас? Вы готовы сдаться и опустить руки всего лишь из-за того, что вас бросила девушка?

— Она меня не бросила, а предала, — выпалил он, потеряв терпение. — Это разные вещи, профессор!

— Да какая, во имя Мерлина, разница?! — прошипела Макгонагалл. — Да, она вас предала! Думаете, это — последнее предательство в вашей жизни? Нет, молодой человек! Вас предадут еще сотню раз! Тысячу! И если вы будете так реагировать на каждое предательство, то что же останется от вас в итоге? Ничего! Пустота! Жизнь выпьет вас через соломинку! Сириус, мой дорогой, ну неужели эта девушка стоит того, чтобы вы бросили своих друзей, оставили тех, кто всегда был рядом с вами, что бы ни происходило? Да вы хоть знаете, что пока вы были в больничном крыле, сюда пришел Поттер и сказал, что теплицу взорвал он? И попросил не отчислять вас? А спустя еще какое-то время пришли Люпин и Петтигрю, и сказали тоже самое?

Сириус поднял взгляд, но посмотрел не на Макгонагалл, а на выгравированного на камине льва. Просто он сидел лицом к камину.

— Ваши друзья готовы стоять за вас горой, Сириус. И это — пример настоящей верности. А вы готовы выбросить эту верность на помойку из-за какой-то… нелепой, глупой истории!

Сириус опустил голову.

— Конечно же, решать вам. Вы уже давно — взрослый и самостоятельный человек. Но если вы сделаете это, значит настоящий предатель здесь — вы, — и она припечатала эти слова пальцем, ткнув им в стопку каких-то бумаг. Вечно у неё на столе была куча бумаг.

Они молчали очень долго. Во всяком случае, Сириусу так казалось. А потом он сжал губы и поднялся.

— Я могу идти, профессор? — процедил он.

— Можете, — разрешила Макгонагалл. — И если все же решите уйти не только из моего кабинета, но и из школы, потрудитесь сделать это после завтрашней отработки, — сурово добавила она. — Иначе я найду вас, где бы вы ни спрятались.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Сириус себе под нос.

— Вы что-то сказали, Блэк?

— Хорошо, профессор Макгонагалл. Я приду на отработку.

— Прекрасно. И, коль скоро я все еще ваш декан, могу я поинтересоваться, мистер Блэк, — Макгонагалл поставила печать на какой-то документ и взглянула на Сириуса поверх очков. — Где, скажите на милость, вас носило целую неделю? Семестр начался в понедельник.