Лес уничтожал врагов с такой яростью, на какую ни один человек не был способен...

Именно под его опекой девочкам удалось устроить что-то вроде небольшого лазарета среди обломков городка С. Неизвестно как, но весть о том, что здесь оказывают помощь, разлетелась тут же по всему Каледонскому лесу, и к ним, как мотыльки на свет, потянулись раненые.

Впятером они справлялись с трудом, но, оказалось, не только им совесть не позволила бежать. Спустя всего ничего в городок пришли волшебники, готовые работать, зашивать, лечить, убирать грязь...

Алиса отправила сообщение в Министерство — страница из книги, исписанная красной помадой, но с тех пор, как улетела сова, прошло почти два часа, а помощи все не было.

За эти два часа через руки Лили прошло около полсотни человек.

Многие из них были учениками Хогвартса.

Лили мужественно, но довольно неумело зашивала им руки, вправляла ноги, лечила раны, а потом пряталась за деревьями и давилась рыданиями, умоляя про себя всех известных богов, чтобы этот ад прекратился, и ее кто-нибудь отсюда забрал.

Один раз, когда она, проревевшись, возвращалась в лагерь, наткнулась на Марлин.

Волосы девочки стояли колтуном, глаза лихорадочно блестели, по щекам с пугающей регулярностью сбегали слезы. С каким-то зверским ожесточением она ломилась сквозь плотный кустарник к дороге и сердито взвизгивала, когда одежда цеплялась в темноте за колючие ветки.

— Я ухожу, все, я больше не могу это видеть! — закричала она, когда Лили попыталась ее остановить, и голос ее был диким и пугающим.

— Марлин, успокойся! Ты нужна мне здесь, сейчас! — Лили схватила ее за плечи, и Марлин взвилась как ужаленная.

— Я больше не могу, эта вонь, эта кровь, я вся в крови! Ты что, не видишь, не видишь?! — Марлин схватила Лили. Ее руки, в отличие от рук Лили, которые она уже успела отскрести от грязи и крови, были по локоть черными и мелко тряслись. — Посмотри на мои руки, на лицо, они все на мне! Не...

У нее была самая настоящая истерика, и Лили не могла ее осуждать. Кто угодно подвинется умом от такого зрелища... но времени на истерики не было.

Поэтому Лили и сделала то, что должна была сделать.

Размахнулась и влепила подруге крепкую пощечину.

Раньше она никогда бы так не поступила.

Но после этого Марлин пришла в себя, затихла и вернулась к работе, а это главное.

Спустя какое-то время после этого происшествия случилась приятная неожиданность — в лагерь спустился десяток почтовых сов, груженых медикаментами. В основном это были совы от перепуганных семей и волшебников, которые следили за событиями в лесу, сидя у радиоприемников.

У одной из сов было письмо из министерства с вестью о том, что отряд целителей уже выехал, а в Трансгрессионный центр подано срочное прошение о снятии блокирующих чар с заповедника.

Оставалось только переждать...

И дождаться остальных.

Чем бы Лили ни занималась, всякий раз, когда она поднимала голову, взгляд ее пробегал по черным прогалинам между деревьями. Гидеон уехал, обещая привезти их живыми или мертвыми, но с тех пор прошло как будто много тяжелых дней, и Лили только и делала, что перевязывала, вправляла, зашивала, а про себя шептала: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

Ближе к двум часам ночи прибыла настоящая помощь — со стороны шоссе в лагерь нагрянула целая толпа взрослых волшебников, сопровождаемая нимфами: половина людей была в лимонных халатах, половина — в пижамах и халатах.

Но к этому моменту Лили уже перестала понимать, где она находится и что делает, ее хватило только на то, чтобы добраться до маленького тента вместе с остальными девочками, сбиться с ними в кучку и заснуть.

Когда машина въехала в очередной сгоревший дотла палаточный городок, лежащий в красивой зеленой долине, в салоне уже находилось без малого двенадцать человек.

Джеймс на ходу выпрыгнул из машины, благо она ехала медленно, и вскинул руку с зажженной палочкой.

— Есть кто живой?! — закричал он, приложив ко рту ладонь, сложенную рупором.

Плевать на Пожирателей, плевать на опасность.

Лили.

Найти ее.

Найти и больше не отпускать от себя ни на шаг, ни на один сантиметр...

Он вдохнул поглубже и закричал снова, но никто ему не отозвался.

Лагерь выглядел мертвым и смотрел на Джеймса глазами тех людей, которые сбежали отсюда или которые еще полчаса назад звали на помощь, а теперь тихо лежали под обломками.

Крики ушли вглубь леса, и чернильно-зеленая ночь молчала. Даже сверчки не стрекотали в насквозь прожженном воздухе.

Джеймс судорожно сглотнул.

— Где они, Гидеон? — спросил он и сам испугался, услышав, как жутко прозвучал его голос в этой тишине. — Ты сказал, что вы приземлились в городке С. Это точно С?

— Да, я... я оставил их здесь, но... почему-то нет людей... куда все де...

— Как ты вообще мог их оставить, придурок?! — заорал Джеймс и толкнул друга в грудь.

— Сохатый, остынь! — Сириус схватил его за шкирку, удерживая. — Успокойся!

— Джим, они скорее всего ушли в другой лагерь, здесь же повсюду Пожиратели, — звонким голосом ответил тот. — Их никто не тронет, я же говорил, тут такое творилось, кентавры, лукотрусы... они в безопасности, это точно!

Джеймс с тяжелым сердцем окинул взглядом пустое пространство, над которым завис плотный дымный мрак.

— Я не должен был ее отпускать, — прошептал он Сириусу. Люси, маленькая девочка, которую нашел Фабиан, уснула по пути у него на руках, распластавшись по Сириусу, как лягушка, и теперь он носил ее с собой на каждой остановке — тоненькие ручки и ножки девчушки свисали с него, покачиваясь на ходу.

— Если бы ты ее не отпустил, ее бы убили в том месиве в первую же минуту.

Джеймс сердито обернулся, но, взглянув на подбитое, покрытое ссадинами и грязью лицо друга, не нашелся, что сказать, поэтому просто пошел обратно к машине.

— Едем дальше.

Лагерь уже почти полностью пропал из виду, как вдруг Гидеон резко ударил по тормозам, и все, кто был в салоне — раненые, здоровые и спящие свалились в кучу. Следом за машиной бежала светловолосая девушка в коротких джинсовых шортах, размахивала руками, кричала, плакала и смеялась.

— Ма-арли-е-ен! — вдруг истошно завопил Фабиан и точно так же, как и Джеймс до него, на ходу выскочил из машины, споткнулся, вскочил и побежал назад. — Марлин!!!

Парни торопливо полезли вон из машины, толкаясь и ругаясь в темноте.

Увидев Фабиана, Марлин закрыла рот рукой, зажмурилась и заплакала. Она так и стояла, не двигаясь, пока Фабиан не подлетел к ней и не упал перед ней в траву, обнимая голые, измазанные грязью и кровью ноги девушки, и покрывая их лихорадочными поцелуями.

Следом за Марлин из палатки выбрались еще люди.

Ее Джеймс увидел даже издали, даже в темноте.

Даже не увидел, а сначала просто почувствовал: она здесь, а уже потом увидел ее тоненькую фигурку.

И ноги сами понесли его вперед.

Увидев, кто приехал, Лили ахнула, ноги ее странно подогнулись, но она не упала, а как странно топнула ногой, а потом сорвалась с места и побежала им навстречу.

Ему навстречу.

Во имя Мерлина и всех святых, Лили Эванс, та самая Лили Эванс, которая так сердито фыркала и закатывала глаза, когда он, целый и невредимый, приглашал ее погулять, теперь, когда он еле мог двигаться и видеть, бежала к нему, летела!

Джеймс споткнулся, когда его нога на бегу угодила в то, что раньше было чьим-то креслом, и чуть не упал.

Лили не то засмеялась, не то заплакала.

Разве может быть во всем этом хреновом разрушенном мире звук лучше?

Нет-нет-нет, конечно, нет.

И тут...

Возле той палатки, откуда появилась Эванс, пыхнул клуб черного дыма, и из него выступил человек в маске. Увидев бегущую Лили, он вскинул палочку.

Сердце пропустило удар.

Снова полыхнул черный дым — из него с криком «Нет, не надо!» вывалился еще один Пожиратель и бросился к первому.