— Сохатый!

— Только то, что не собирались в вас превращаться, только это! — заверещал Питер. — Больше я ничего не знаю! Больше ничего! Я им больше ничего не сказал!

Джеймс дернулся.

— Сохатый, хватит! — Сириус перехватил его руку. — Хвост признался, — Сириус оттолкнул Джеймса от него и рывком дернул Питера на себя, делая вид, что смахивает пыль с его плеча. — Мог бы и не признаваться, но признался, — Сириус с силой обнял его за плечи. Питер поежился. — Он хоть и подставил нас, но вовремя нажал на тормоз. Наверное понял, что иначе мы просто прикончим его во сне, правда, Хвост? — Сириус хлопнул его по спине. Питер икнул от страха и перевел молящий взгляд с ледяного Сириуса на полыхающего Джеймса.

— Я не хотел, — это звучало искренне. — Они меня заставили... Империус... я не...

— Ладно, кончай уже! — рявкнул Джеймс и Питер прикусил язык. Он от души радовался, что не сказал Джеймсу, как на самом деле обстояли дела все эти месяцы. Тогда Джеймс наверное просто размазал бы его по этой стене, вот и все. А теперь может и простит. Со временем.

В туалете повисла неприятная пауза.

Джеймс метался туда-сюда, часто дышал и лохматил волосы, отчего они стояли дыбом. Сириус наблюдал за ним, скрестив на груди руки.

Девушки молчали. Роксана смотрела в пол, Лили сверлила взглядом Питера.

Джеймс ещё походил немного, а потом вдруг остановился как вкопанный и уставился на стену.

— Ну нахуй, — вдруг буркнул он и схватил с раковины стакан с «Мальсибером».

Все всколыхнулись.

— Ты что охренел? — Сириус в мгновение ока подскочил к нему и схватил за запястье, не дав отпить. — Хочешь просто вот так взять и подставиться?!

— А есть идея получше? — Джеймс вырвал руку из захвата. — Бродяга, пока мы будем придумывать новый план, они уже вылезут в лес. А что потом? Через сколько минут они грохнут очередную нашу одноклассницу? Ты, кажется, забыл, что мы пообещали друг другу вычистить эту гниль из школы, да?!

Сириус отступил от него, бешено сверкая глазами и между ними с Джеймсом снова затрещали молнии, прямо как в тот страшный день, когда великаны сравняли Ипсвич с землей.

Лили глубоко вдохнула через нос, скрестила на груди руки и отошла от них.

— Мы выпьем это гребанное зелье и сделаем все, что должны. Только... — Джеймс шумно выдохнул и вдруг вскинул на Сириуса взгляд. — С небольшими изменениями. — Эти ублюдки думают, что они все это время были на шаг вперед нас. Только вот они не знают, что мы всегда на Четыре. Больших. Шага впереди всех. Об этом они ведь не знают, Хвост?! — рыкнул Джеймс, вдруг повернувшись к Хвосту и тот перепугано замотал башкой, радуясь, что хотя бы это — абсолютная правда. Слизеринцы знали, что он — анимаг, но про остальных он ничего не говорил. Ему хотелось, чтобы в кои-то веки кто-то восхищался им и только им. А не его блестящими друзьями.

Сириус недоверчиво сузил глаза, глядя на друга, и по его губам медленно расползлась коварная улыбка.

Лили нахмурилась.

— Джеймс...

— Мы их сделаем, — уверенно прошептал Джеймс. — Только теперь в открытую. Устроим этой ночью охоту. Заставим охотников в лесу поохотиться на слизеринцев. Выведем след на них и все дела. Славная будет шалость.

— Джеймс!

— Лил, я знаю, что делаю! — повернулся к ней Джеймс. — Мы быстрее и ловчее их, мы сможем их перехитрить и не надо говорить, что это опасно и мы просто играем им на ру...

— Да я не об этом говорю! — Лили вдруг порывисто встала с пола, схватив карту, и подскочила к мальчишкам. — Смотрите!

Джеймс схватил карту.

— Они уже собираются! — он засветил палочку, всматриваясь в то, как точки с именами слизеринцев из ниоткуда появляются в гостиной Слизерина и движутся к выходу. — Черт возьми, Хвост был прав. Они... они...

Сириус шмыгнул носом и выпрямился, обхватив себя руками.

— Мсье Сохатый... вам не кажется, что нас пытаются... как бы это...наебать?

Джеймс посмотрел на него и на глазах у взволнованных друзей между ними, как между двумя сумасшедшими, вдруг установилось никому непонятное взаимопонимание. А затем их лица загорелись нешуточным энтузиазмом, от которого Лили стало не по себе.

— Да... — медленно проговорил Джеймс, складывая карту и глядя только на Блэка. — Вы правы, мсье Бродяга. Охуели в конец.

Лили переводила взгляд с одного на другого.

— И вы вот так пойдете туда, без плана или стратегии, как обычно делаете, а просто сунете ногу в капкан? — не выдержала она.

— Лил, все наши планы только что отправились к чертям собачьим, — Джеймс взял оба стакана и вручил один Сириусу. — Так что мы будем импровизировать. Это весело!

— Как и вовремя высунуть ногу из капкана! — Сириус подмигнул и салютовал ей своим стаканом.

А потом они с Джеймсом чокнулись и одновременно выпили зелье.

Ремус Люпин стоял в спальне мальчиков Гриффиндора и невидящими глазами смотрел на свою кровать.

Он был уже полностью одет и готов к выходу. До превращения оставался ровно час. Пора было выдвигаться. Сегодня он наконец-то вернется в колонию и все встанет на свои места.

С собой он решил не брать ничего крупного. Вряд ли что-то из прежней жизни может понадобиться ему там. Мелкие, нужные вещи, как-то — запас воды, немного еды, бадьян, пару лечебных зелий, отцовский нож, мамин наперсток, смену одежды и ещё пару мелочей Ремус упаковал в рюкзак. Он занимался сборами с самого начала бурной вечеринки внизу, но вот уже третий раз какая-то невидимая сила заставляла его замирать над рюкзаком, а руки — медленнее складывать одежду. Как будто он забыл сделать что-то очень важное и никак не мог вспомнить, что...

Ремус глубоко вздохнул и посмотрел на соседние пустые койки.

Весь этот месяц он жил одной только мыслью о том, чтобы поскорее уйти. Убежать отсюда, из этого замка, где на него давили стены, потолок, давили никому не нужные уроки и задания, а больше всего люди. Люди с их назойливой верой в лучшего Ремуса. Они почему-то никак не желали понять, что тот, прежний Ремус умер где-то в Янтарную ночь. А новый хотел, чтобы его оставили в покое, дали исправить ошибку прошлого и жить так, как он всегда должен был жить. Делай, что хочешь. Просыпайся, когда хочешь. Ешь, думай, говори, что хочешь. Дружи, с кем хочешь.

Люби, кого хочешь...

Ремус с силой потер лицо ладонями.

Так он думал весь месяц. Но как только желанный и долгожданный срок пришел, Ремус, проводивший все дни и ночь в обдумывании побега, вдруг поймал себя на том, что последние несколько дней думает обо всем этом с досадой. А все из-за одного разговора, случившегося пару дней назад...

...профессор Кеттлберн был самым странным учителем во всем Хогвартсе. Он нервничал и заикался. У него были маленькие круглые очки, круглые щеки круглая шапочка. Пока старшекурсники мерзли и слушали, как ухаживать за больным единорогом в неволе, профессор бродил по сугробам вокруг единорога и читал лекцию, отчаянно нервничая. При этом из рукавов его мантии, воротника, из-под волшебной шляпы вылезали, выскакивали, вылетали мелкие волшебные твари, а он ловил их и засовывал обратно, под смешки студентов.

После урока Ремус собрал свои вещи и решил немного прогуляться вместо обеда.

На опушке было хорошо и тихо, так хорошо и тихо, как может быть только в заснеженном лесу. Наслаждаясь тишиной и свежим воздухом, Ремус прошелся немного вдоль берега озера. Он так крепко задумался, что не включился бы наверное до самого замка, если бы не услышал рядом хруст веток и не оглянулся.

Из-под молодого, припорошенного снегом дерева вынырнул Джекилл. Он складывал какие-то травы в свой мешок и не сразу увидел Ремуса, а когда увидел, приподнял свою ношу.

— Синяя мята. Растет только зимой и только в определенное время лунного цикла. Низзлы становятся очень дружелюбными и спокойными под воздействием этой мяты. И меньше пугают наших первокурсников.

Он говорил это таким тоном, словно они с Ремусом расстались всего пару минут назад, хотя на самом деле не разговаривали (не считая уроков) уже очень давно.