Впрочем, подумать о том, что может связывать профессора Хогвартса и эдакую рвань, Сириус все равно не успел — Аберфорт запер ящик, не оглядываясь потопал во внутренний двор и Сириус побежал следом.

— Увидит кто — мне несдобровать, — ворчал трактирщик, пока Сириус сгонял с мотоцикла мышей, проверял провода и счищал изморозь.

— Далеко отсюда до Уитби? — Сириус натянул шлем, не дождавшись ответа, сбил каблуком подножку, рванул зажигание. Мотор радостно взревел. Будь мотоцикл лошадью, он бы встал на дыбы.

— Нет бы трансгрессировать... — Аберфорт боязливо попятился. Сириус хрипло хохотнул.

— Ничего ты не понимаешь! — крикнул он и, полностью проигнорировав просьбу владельца трактира, взял старт прямо из сарайчика, чуть не выбив обе двери.

Чёрное платье было таким обтягивающим, что в нем невозможно было нормально дышать. Не то паутина, не то узор из черного кружева облепил руки, распадаясь на кончиках пальцев длинными рукавами. Вырез был глубоким до неприличия, но грудь надежно закрывали цветы того же черного кружева — колючие и неприятные. Юбка была такая узкая, что ногами можно было перебирать только мелко и быстро, чтобы не упасть, а рваный подол напоминал какой-то адский цветок. Точь в точь Мартиция Адамс, вяло подумала Роксана, глядя на себя в зеркало большого туалетного стола, вырезанного из куска черного мрамора, пока Нарцисса доводила до совершенства её прическу.

Нотт-мэнор в светском обществе справедливо называли Большим Пирожным. Его архитектура, обильно сдобренная приторным рококо, в самом деле напоминала причудливое кулинарное изделие, украшенное завитушками белого и розового крема. Каждая комната казалась сделанной из сахара и бискивта, столько в ней было пуфиков, диванчиков, лакированных столиков и ваз с благоухающими цветами. Комната, которую выделили для Роксаны в Пирожном была меньше, холоднее и теснее, чем в родном доме. Стены здесь были обиты полосатым розовым шелком и среди пухлых диванных задниц было простоне развернуться. Но зато из окна было видно море. И слышно, как плачут чайки.

Это напоминало о Дурмстранге...

Нарцисса заканчивала последние приготовления Роксаны к торжественному выходу. Пышные, непокорные волосы она каким-то образом обуздала и уложила в замысловатую мальвину, украсив отдельные пряди бусинами сверкающего черного жемчуга и лунного камня.

Лицо Роксаны, обычно просто бледное, стало мертвенно-белым из-за обилия пудры. Уголки губ грустно опущены, глаза потухли.

Не лицо, а маска. Хоть и красивая.

— Вот мы и поменялись местами, — улыбнулась Нарцисса, вплетая последние камни в её волосы. Её улыбка была искренней, но немного грустной и несла в себе какую-то неуловимую тайну женского мира. — Ты очень красивая, — добавила она, взглянув на отражение в зеркале.

Роксана промолчала.

— Ну, скажи что-нибудь, — мягко произнесла Нарцисса, положив ладони ей на плечи.

Роксана потрогала рукой голую ключицу — у платья специально был такой вырез, чтобы всем было хорошо видно «Слезу вейлы», которую оденет ей на шею Катон Нотт.

Посмотрела своему отражению в глаза. Потом взглянула на руку Нарциссы, на которой блестело обручальное кольцо.

— Пойдем вниз, — безжизненно попросила она.

В поезде по дороге домой Роксана ужасно переживала.

Как она встретится с родителями? Между ними было столько лет отчуждения и равнодушия, что у них общего, кроме ген? Что они скажут друг другу, когда она ступит на порог дома?

Она рассчитывала, что Люциус поможет ей приготовиться к официальному примирению, скажет, что говорить и делать. Но когда Роксана спрыгнула со ступенек поезда на запруженную людьми платформу, и оглянулась в поисках брата, на неё обрушилось невиданное потрясение.

Люциус стоял под часами, как всегда элегантный и франтоватый, с распущенными волосами и тросточкой в руках. А рядом с ним, на платформе девять и три четверти магловского вокзала Кингс-Кросс, стояла Эдвин Малфой.

Эдвин Малфой, которая даже Люциуса провожала в школу лишь один раз, так как брезговала появляться находиться среди «грязнокровых плебеев», сейчас стояла, здесь, в жуткий мороз и высматривала свою дочь в клубах паровозного пара! Шубка Хлои Гринграсс, предмет зависти всех студенток Хогвартса, казалась шкуркой дворовой кошки рядом с черным меховым ансамблем миссис Малфой, холодные голубые глаза сверкали на ухоженном лице, как два бриллианта, спина прямая, как стрела, одна рука — в ридикюле, как всегда сжимает палочку.

Роксана была так ошеломлена, что не могла сдвинуться с места и просто смотрела на парочку, как будто сошедшую со старинной колдографии. А потом, шаг за шагом, осторожно пошла навстречу, боясь моргнуть. Дети вокруг висли на своих матерях как на деревьях, обнимались, кричали. Роксана на секундочку представила себе, как виснет на Эдвин и тут же испуганно тряхнула головой. И хотя к матери подошла, держа эту самую голову очень прямо, с голосом справиться не смогла.

— Привет, мам, — это прозвучало вовсе не так дерзко, как она хотела, а скорее жалко и мягко — вот я, глина, делай со мной что хочешь. Не зная, что ещё к этому добавить, Роксана подняла взгляд и окинула коротким, но поистине жадным взглядом мамино лицо.

Эдвин молчала. Она была похожа на злую и холодную версию Моны Лизы. Трудно было сказать, что за чувство плескалось в её глазах в этот момент, но когда она вдруг подняла руки и привлекла Роксану к себе, она чуть не потеряла сознание и так перепугалась, что даже не подумала обнять её в ответ — так и стояла столбом, пока мать не разжала руки.

— Ну вот и ты наконец, — вздохнула Эдвин и провела ладонью в кожаной перчатке по щеке дочери. А потом вдруг улыбнулась. По-настоящему, так что на выхоленном лице появились морщинки.

— Добро пожаловать домой.

«Домой» они ехали на чёрном гигантском Rolls-Royce с платиновой фигуркой змеи на капоте. Мимо проносился Рождественский Лондон. Люциус, сидящий с матерью и сестрой на заднем сидении, расхваливал автомобиль всю дорогу:

— Последнее изобретение покойного Альфарда Блэка. Развивает скорость до 700 миль в час, совершенно беззвучный и абсолютно невидимый для маглов. Может превращаться в карету, вмещает до десяти человек. Куда лучше, чем вся эта министерская рухлядь.

Он сардонически рассмеялся.

— Откуда он взялся? — спросила Роксана, прекрасно зная, как её родители любят магловскую технику.

Люциус слегка замялся, за него ответила Эдвин:

— Этот подарок сделали твоему брату на работе за одно...очень важное дело. При нашем статусе никак невозможно летать по печным трубам.

— Да, в связи с... — Люциус замялся на миг. — Гибелью Маккиннона, трансгрессионная сеть пока что перекрыта.

— Они ищут убийцу? Думают, что он попытается трансгрессировать из страны? — спросила Роксана.

Что-то дрогнуло в прозрачно-серых глазах брата, но он быстро улыбнулся.

— Вероятно они так и думают, — он посмотрел на мать.

— Долго же им придется искать, — тонко улыбнулась Эдвин, глядя в окно на пролетающий мимо мир.

Больше об этом не было сказано ни слова, но у Роксаны всё равно остался какой-то жуткий осадок от этой беседы. Однако, она решительно отмела от себя все мысли, решив, что пока что просто не будет об этом думать. Только не сейчас, когда её мама сжимала её руку.

Роксана была ещё в холле и передавала новому домовому эльфу своё пальто, когда на верхних ступеньках главной лестницы, перевитой гирляндами остролиста, вдруг показалась высокая узкая фигура Абраксаса Малфоя в бордовой бархатной курточке и домашних туфлях. Обычно отец никогда не выходил из своего кабинета и уж тем более не вышел бы из-за такой ерунды, как возвращение дочери. Но это действительно был он! Пришпилив Роксану к месту черными непроницаемыми глазами, он подошел к ней, взял её лицо сухими узкими ладонями и едва ощутимо поцеловал в лоб.

— Вот и вернулась блудная дочь, м-м? — даже когда он шутил, его лицо оставалось таким же, каким бывало, когда он злился. — Очень вовремя. С возвращением.