Это вызывало уважение.

Когда Лили справилась с собой, Сириус передал её Ремусу и Питеру и они отправились догонять гостей, а он остался стоять под дождем.

Подняв повыше воротник мантии, Сириус поглубже засунул руки в карманы и нашел себе убежище под листвой маленького вяза.

И если Джеймсу приспичит сидеть здесь до самого утра, то и он будет его ждать.

Дружба — понятие круглосуточное.

Гости собрались в гостиной. Мужчины курили, женщины, словно состязаясь, у кого глаза краснее, собрались вместе на большом, гостеприимном диване дома Поттеров.

Кикимер, эльф Сириуса, прибывший с Поллуксом, ходил между гостей с подносом, на котором лежали сэндвичи. Пару раз он прошипел что-то Сириусу, за что получил пинок прямо при всех — это был единственный случай за весь вечер, когда Поллукс Блэк робко, пугливо посмотрел на своего старшего внука и сразу же поспешил уйти в другую комнату.

Джеймс чувствовал себя чужим в собственном доме.

Ему трудно было вернуться сюда. На столике лежало мамино вязание, на книжной полке — раскрытая книга с очками вместо закладки — так всегда делал отец. И когда Джеймс смотрел на все эти мелочи, ему казалось, что в комнату вот-вот войдет отец, невозмутимый и суровый, с «чертиками» в глазах, газетой под мышкой и очками в руке, или мама, в развевающейся шелковой мантии, похожей на восточное кимоно, принесет ни с того ни с сего сэндвич и проведет рукой по макушке.

Джеймс взлохматил волосы и тайком от тётушки опрокинул ещё одну рюмку огневиски, уже четвертую по счету, как вдруг услышал, как наверху хлопнула дверь.

Отцовский кабинет.

Только у Карлуса были ключи от него...

Не чувствуя ног, Джеймс поднялся из кресла, преодолел гостиную, взбежал по винтовой деревянной лестнице наверх, привычно перескакивая через ступеньку и — сердце пропустило удар — дверь в самом деле была приоткрыта, и было слышно, как кто-то возится внутри.

Преодолев коридор в два прыжка, Джеймс рванул дверь на себя.

— Что ты здесь делаешь? — выпалил он, бешеными глазами глядя на Питера — тот стоял, согнувшись в три погибели. Когда Джеймс распахнул дверь, он испуганно оглянулся и рванул вверх приспущенные штаны.

— Я пролил сок на парадные брюки! — пожаловался Хвост и повернулся, чтобы показать Джеймсу пятно, но было поздно – натянутая струна у Джеймса внутри лопнула и стегнула по воздуху кнутом.

— УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! — взревел он не своим голосом.

— Сохатый, ты ч...

Скакнув вперед, Джеймс обеими руками схватил Питера за шкирку и взашей вытолкал из кабинета.

— Ай, Джеймс, что ты делаешь, ой, отпусти! — отбивался Хвост на ходу, но Джеймс, не слыша ничего, кроме барабанного боя в ушах, стащил его по крутой лестнице вниз.

— Никто не должен туда заходить, это его кабинет, его, понятно?! — он выкинул Питера в коридор. Хвост зацепился за спущенную штанину, не удержал равновесие и грохнулся на пол. Гостиная шумно заволновалась, из арочного прохода выбежало несколько встревоженных тетушек.

Всё застыло.

— Что вылупились?! — пьяно рявкнул Джеймс и, оттолкнув с дороги Ремуса, выскочил через черный ход во внутренний двор.

В прошлый раз, когда он был дома, в этом дворике звенело лето, а сейчас все раскисло от дождей. Из-за желтых ветвей фруктовых деревьев печально выглядывал каменный сарайчик...

Сбежав со ступенек, Джеймс в сердцах пнул какое-то ведро, и оно загрохотало по каменной дорожке.

В этот же миг дверь, из которой он выскочил, снова хлопнула — следом за ним на улицу вышел Бродяга. И судя по его белому как мел лицу, не покурить вышел.

— Что это за цирк ты там устроил? — громко спросил он, стремительно пересекая двор.

Джеймс порывисто оглянулся, но не успел ничего сказать, потому что Сириус вдруг с ходу толкнул его обеими руками в грудь, так что он невольно отступил на пару шагов.

— Отвали! — зарычал Джеймс, отвернулся, снова повернулся: — Он влез в его кабинет, — выплюнул он. — Он влез в его...

— А я заходил в ваш сортир! — Сириус ещё разок его толкнул, и Джеймс просто заклокотал от злости и несправедливости. — Набьешь и мне за это морду, чтобы все тебя пожалели? Бедный маленький мальчик! Сидит и надирается в дерьмо, пожалейте его! Ну, набьешь?! — Сириус выхватил из кармана палочку и демонстративно бросил её в траву. — Ну давай! Набей! На...

Договорить он не смог, потому что Джеймс взорвался и с силой съездил ему кулаком по физиономии.

Сириус оступился, схватившись за лицо, но не успел Джеймс осознать, что только что ударил своего лучшего друга, как Бродяга громко сплюнул кровь на землю, размахнулся и врезал ему в ответ, но так, чтобы не попасть по очкам.

Собственная кровь заполнила рот.

Джеймс оступился, не удержался на ногах, и упал сначала на одно колено, а затем целиком плюхнулся в лужу.

— Доволен? — отдуваясь спросил Сириус, шмыгая разбитым носом и вытирая кровь со рта и подбородка. Усевшись перед Джеймсом на корточки, он сплюнул кровь в лужу. — Устроил пьяный дебош на похоронах своих предков, Сохатый. Думаешь Карлусу и Доре это бы понравилось? А, Сохатый? — и он попытался заглянуть ему в глаза.

— Заткнись... — выдавил Джеймс и запустил в волосы все десять пальцев. — Их нет... их нет, им насрать, ты понял... — и тут он заплакал. По-настоящему, так, как плакал только в детстве — у него лились слезы, он всхлипывал и качался взад-вперед. — Им насра-ать...их не-ет, Бр...Брдга, ты п-пнмаешь?

Сириус подался вперед, крепко обхватил его одной рукой за шею, и Джеймс ударился лбом об его плечо.

— Их нет, мать твою, Бродяга, что тебе ещё неп-непонятно?! — рыдал он, пьяно икая. Руки, которыми он вцепился в друга, свело судорогой. — Их нет! — Джеймс ударил Сириуса по спине кулаком, после чего взвыл, как подраненный.

— Я знаю, старик... — шептал Сириус сквозь стиснутые зубы, прилагая все усилия, чтобы и самому не зареветь. — Я знаю... — и он похлопал Джима по спине, так, словно тот был младше его лет на сто.

Когда Джеймс успокоился, они вернулись в дом.

Все были встревожены случившемся и нервно перешептывались, а когда Джеймс и Сириус, взлохмаченные сражением, окровавленные и грязные вошли в гостиную, все и вовсе затихли.

Обиженный Хвост сидел на диване и прижимал ледышку к ушибленному при падении носу. С одной стороны от него сидел Ремус и держал ведерко со льдом, а с другой — Лили. Всякий раз, когда она подносила палочку к его распухшему носу, Хвост ойкал и морщился.

— Эй... — под взглядами всех Джеймс подошел к ним и, смущаясь, сунул одну руку в карман, другой взлохматил волосы. — Ты как, Хвост?..

Питер хмуро покосился на него снизу— вверх и сделал вид, что не услышал, повернув лицо к Лили.

— Да ладно тебе, долго ещё будешь распускать сопли? — проворчал Джеймс. — Ты же мародер, Хвост. Мир?

Питер горько вздохнул, но руку ему все же пожал и даже попытался улыбнуться.

— Дичего, всё в борядке, — пробубнел он.

— Ну что, Эванс, нас-то подлатаешь? — спросил Сириус, когда нос Хвоста вернулся к изначальному размеру.

— Нет. Походите так в качестве наказания, — улыбнулась Лили.

Сириус со вздохом взглянул на Джеймса, которого обнимал за плечи.

— Всегда говорил, что твоя девушка — вредина, Сохатый.

Возникшая пауза была одновременно и неловкой, и какой-то... странно приятной.

Сириус словно и не заметил, в какое положение поставил друзей. Хлопнув Джеймса по спине, он схватил с проплывающего мимо подноса Кикимера сэндвич, уселся на быльце дивана и потянул к себе оставленную Карлусом книгу.

Обстановка в гостиной вернулась в прежнее тихое русло.

Джеймс снова сидел в своем кресле, но уже не пил, а ел. Жевал сэндвичи тётушки Касси один за другим и чувствовал себя так, будто выздоравливает после тяжелой болезни.

Рядом сидели его друзья.

Сириус читал и делал вид, будто ему наплевать на то, что в паре метров от него нервничает и оглядывается его родной дед.

Ремус разговаривал с Питером и Лили. Нос Питера был красным и опухшим, а Лунатик опять выглядел ужасно больным и осунувшимся.