Сириус Блэк сжимает и целует ее лодыжку, лежащую у него на плече, облизывает стопу и пальцы, продолжая двигаться и глядя Роксане прямо в глаза...

— ... который оказывает влияние на Отдел Невыразимцев. Это не считая того, что после смерти Тиберия в вашем распоряжении будет сразу три... — Люциус чуть поугас, взглянув в лицо сестры. — Роксана, я... я понимаю, как ты ошеломлена и напугана. Но на самом деле ты должна понимать, что брак с Катоном Ноттом — это удача, победа, самый крупный выигрыш, на который мы вправе рассчитывать в свете той... репутации, которую ты приобрела в обществе своими... поступками.

... их пальцы переплетаются, из его ладоней в ее вливается какая-то совершенно невероятная, сумасшедшая энергия, и когда ему становится особенно хорошо, он сжимает ее руки так, что пальцы немеют...

Роксана вцепилась в волосы. В одной руке она все еще сжимала кулон, и фамильная драгоценность больно оцарапала ее кожу.

— Пойми, этот брак не наказание, а спасение, — увещевал Роксану Люциус, слегка наклоняясь над ней. Добровольно сесть в грязь Люциус не смог бы и в самом бестолковом кошмарном сне. — Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться, Нотт никогда не посмеет обидеть или оскорбить тебя, и к тому же... — Люциус потер воздух в ладони, пытаясь подобрать слово. — Всем известно, что девушкам брак дается тяжелее, вам приходится мириться с некоторыми... обязательствами, и это... я хочу сказать, что Нотт... он не станет тебе...

Роксана устало смотрела на его мучения.

— Катон гей и не захочет заниматься со мной сексом, — тупо вымолвила она. — Это ты пытаешься сказать?

Миг замешательства — и Люциус улыбнулся с облегчением.

— Да, именно так. Поэтому брак с ним — наилучшее из возможных укрытий, причем для вас обоих. Многие хотели бы оказаться на твоем месте, дорогая, — он театрально вздохнул. — Если бы ты знала, во что превращаются женщины на службе у Темного Лорда! Взгляни хотя бы на эту отвратительную Алекто Кэрроу! Бедняжка, она уже совершенно безнадежна. Но ей не повезло, Кэрроу не так богаты, к тому же Алекто страшна как смертный грех, а ты, с твоей красотой и приданым, могла бы достаться какому-нибудь негодяю и извращенцу вроде этого... — его губы задрожали и презрительно изогнулись: — Блэка.

Удар под дых.

— И тогда неизвестно, как сложилась бы твоя жизнь. Во имя Мерлина, мне не верится, что я говорю это, но теперь я даже рад, что ты сбежала с помолвки с ним, сестра. Он превратился в предателя, парию, и если бы была обручена с ним... — он смежил веки. — Но, к счастью, все обошлось.

Роксана встала, схватившись на ствол, и Люциус мгновенно замолчал.

Пару минут она стояла, не говоря ни слова, и разглядывала «слезу вейлы» у себя на ладони.

«— Послушай, Забини. Я никогда никому не скажу, клянусь. И если надо, могу принести тебе Обет. Только скажи мне, неужели это действительно того стоило? Твоя чокнутая бабка с радостью готова заложить свою семью Волдеморту, а семья продает свою дочь неизвестно кому, а ты ради этих людей сделала... такое. Неужели тебе не хотелось сбежать? Просто сбежать и жить в свое удовольствие?

— Какая бы она ни была, но это моя семья. И я люблю их, что бы там ни было. Без них я никто!»

— Я люблю его, Люциус...

— Что-что? — он чуть улыбнулся и наклонился поближе к ней. — Кого любишь, дорогая?

— Сириуса Блэка, — Роксана улыбнулась своим мыслям. До чего легко ей стало после этих слов. — Представляешь? Я в него влюбилась, — она вскинула взгляд на Люциуса. Брат смотрел на нее так, словно она только что выпалила в него Круциатусом. — И два дня назад мы с ним переспали.

Шлеп!

Пощечина оказалась такой сильной, что Роксана оступилась и ударилась плечом об ствол старушки ивы. Держась за щеку, она в ужасе обернулась к Люциусу.

Глаза его полыхали бешенством, ноздри раздувались, а губы, тонкие и побелевшие от слепой ярости, дрожали так, что гладко выбритый подбородок трясся над меховым воротником.

— Ты... — он смежил веки, сделал глубокий, успокаивающий вздох и нервно заулыбался. — Ради всего святого, Роксана, что же с тобой такое?

Роксана смотрела на него сквозь толстую пелену слез и дышала так тяжело, что волосы, упавшие на лицо, высоко вздымались.

— Чего еще тебе не хватает? У тебя есть все, все, что только можно пожелать, но ты только и делаешь, что окунаешь наше имя в грязь, за что? Что за привычка делать все назло? Или это просто такой способ насолить мне? Отомстить за того паршивого кровососа?

— Да пошел ты, Люциус! — не выдержала она. — При чем тут ты и наше гребанное «имя»? И тебе, и нашему имени было глубоко насрать на меня все эти годы, и теперь это моя жизнь, черт возьми, моя! Моя собственная! — тут ее вдруг охватила упрямая, праведная ярость. — И я не хочу, не хочу выходить замуж за этого ублюдка Нотта, понятно? Он — моральный урод, все знают, что он сделал с мальчиком-магглом с первого курса! Я его ненавижу! И твоему обожаемому Лорду я служить не стану, я сбегу, и тогда...

Тут терпению Люциуса пришел конец — он схватил Роксану за руки и крепко приложил спиной об ствол.

— Если мы не будем подчиняться нашим законам, наша семья окажется под ударом! В лучшем случае мы лишимся всего: имени, власти, положения и будем доживать свои дни, распродавая остатки нашего же прошлого, а потом в один прекрасный день нас просто не станет, имя Малфоев исчезнет! Это то, чего бы ты хотела?! Или может, ты хочешь, чтобы нас обвинили в предательстве и уничтожили? Ты можешь говорить все что угодно, Роксана. Но я прекрасно знаю, как ты любишь нашего отца, мать, меня, даже Нарциссу, хоть не признаешься в этом даже самой себе. Я знаю тебя с твоего первого дня на этом свете, и как бы там ни было — ты тоже Малфой. Малфой до мозга костей! — он больно схватил ее за подбородок на этих словах и коротко встряхнул. — Когда-нибудь ты обязательно к этому придешь, и тебе будет стыдно за свои слова. Потому что принципы, увлечения, любовь, люди — все это приходит и уходит, но семья... — его голос взлетел и замер на миг, чтобы потом упасть почти до шепота. — Семья — это последнее, что у нас остается. И ради семьи можно принести любую жертву.

— Если ради семьи можно принести любую жертву, почему эта жертва — всегда я? — прошептала Роксана. Слезы уже вовсю катились по ее лицу, еще немного, и она взорвется.

Люциус терпеливо вздохнул и ласково вытер слезы с ее лица. Роксану слегка передернуло, когда он коснулся распухшей красной щеки.

— Если бы ты вела себя, как подобает, Роксана, все было бы хорошо. Но еще не поздно. Ты выйдешь замуж за Нотта, а эта... нелепая история с Блэком останется между нами, — глаза-лезвия улыбнулись, и он в третий раз за вечер поцеловал Роксану в лоб.

Это было последней каплей.

— Мы договорились? — вкрадчиво спросил он, отпустив ее.

Роксана подняла на него тяжелый взгляд.

— Конечно, — молвила она, разлепив ссохшиеся губы, а потом прыжком скакнула к берегу, зашвырнула фамильную ценность в озеро и, не оглядываясь, стремглав бросилась в замок, не слыша, но чувствуя всем своим существом, как Люциус кричит, пытаясь спасти треклятую реликвию, и даже не пытается остановить ее.

Ее выдержки хватило до ближайшего женского туалета. Роксана бежала и бежала по коридорам, по лестницам, и ей все казалось, что если она обернется, то увидит Озеро и Люциуса. В себя она пришла, только когда портрет толстой тетки в розовом платье спросил у нее пароль — оказывается, ноги принесли ее к гостиной Гриффиндора. В ужасе она бросилась оттуда прочь — так и попала в этот злосчастный туалет.

Ворвавшись туда (и предварительно протолкавшись сквозь компанию каких-то девочек у выхода) Роксана бросилась к умывальнику, рванула кран, и ее страшно стошнило. Пусто и мучительно, но зато ей сразу стало легче, и ужас, вызванный словами Люциуса, оставил ее, словно какой-нибудь мятежный злой дух.

Подставив трясущиеся руки под ледяную струю, она умылась, раз, другой, а потом уперлась ослабевшими руками в раковину и подняла голову.