И потому она держалась от Люпина подальше. Хотя на самом деле, если уж быть до конца честной, причина, по которой она держалась от него подальше была не в его волчьей ипостаси.

Дело было в Блэке. И только в нем.

Роксана услышала голоса учеников, высыпавших во двор после очередного урока, но только плотнее запахнула мантию и натянула шарф до самого носа. Здесь её все равно никто не мог увидеть. Внутренний дворик с четырех сторон опоясывал коридор, из которого можно было попасть в разные части замка. Стены его дырявили окна и арочные проходы, а под ними располагались скамейки — Роксана сидела на одной из них, прислонившись спиной к сплошной стене между окнами, так, что её никто не мог видеть, но зато она сама прекрасно слышала, что происходило во дворе.

Люди, счастливые, безмятежные, занимались своими мелочными проблемами и никто из них даже не подозревал, что рядом с ними умирает человек. Никто не представлял, как ей было погано.

Вот уже целую неделю Блэк не отлипал от своей куклы. Он завтракал с ней, обедал, ужинал, сидел на уроках и все время держал её за руку, так, словно кто-то поразил их заклинанием Вечного Приклеивания. И глядя на это Роксана в какой-то момент вдруг осознала невероятно очевидную и безжалостную вещь: он просто ей отомстил. Да, именно так.

Она унизила его девушку, она унизила его отказом в ту злосчастную ночь в классе зельеварения.

И он унизил её взамен. Сначала прикормил, как рыбку, а потом всадил крючок по самое некуда. И самым гадким в этом было даже не то, что он облапал её и подло бросил.

Самым гадким было то, что несмотря на унижение, боль, обиду и ненависть, она хотела этого снова.

Роксана запустила пальцы в волосы.

Это безумие. Наваждение. Она же не сумасшедшая!

Нет, не сумасшедшая. Но в этом замке чувствовала себя как в комнате, полной зеркал — куда не подайся, угодишь либо в Блэка, либо в его отражение — вот в эту парту они врезались в ту безумную ночь, когда надышались Амортенции. Вот за этим столом он сидел во время праздничного пира, когда они впервые посмотрели друг на друга. Здесь он случайно задел её плечом, здесь она видела его мельком, здесь они играли в сдвиг-удар, здесь он увидел, как она танцует, повсюду, повсюду, повсюду был он, он окружил её, он был везде и Роксане хотелось сесть на корточки, зажать уши ладонями и завизжать...

А ещё подойти к Забини и тихо попросить: просто отдай его мне. Отдай.

Роксана бесконтрольно потерла запястье левой руки правой.

Сегодня он схватил её.

Впервые дотронулся до неё с той ночи.

В который раз она откатала рукав и внимательно рассмотрела участок кожи, на котором отпечаталось его прикосновение. Конечно, его не было заметно. И это было странно, потом что Роксане казалось, что кожа в этом месте должна была расплавиться, покрыться волдырями и медленно отвалиться.

Он же видел, как ей плохо. Должен был заметить, только ленивый не спросил у неё, не заболела ли она и почему так плохо выглядит в последнее время. Но нет, он продолжал над ней измываться, иначе не стал бы отпускать эту шуточку насчет пальца...

Роксане вдруг стало так обидно, что руку свело судоргой, а на глазах вскипели слезы.

Ну уж нет!

Подобрать сопли!

Подонок получил по заслугам. Очень жалко, что во время дуэли их окружали ученики, иначе она бы закатила ему кое-что похуже, чем все эти безобидные белые чары. В Дурмстранге изучают такую сторону магии, которая здесь считается незаконной. И Роксана была совсем не уверена, что не использовала бы эту магию, будь они наедине...

Неожиданно совсем рядом с ней раздались громкие шаги. Роксана вздрогнула и обернулась. Едва раздался удар колокола, ученики побежали обратно в замок и здесь никого не должно было быть.

Увидев фигуры двух парней, стремительно пересекающие двор, она подхватилась, чтобы бежать, но было слишком поздно — неизвестные вдруг сорвались с места и побежали прямо к ней, так, что она успела только инстинктивно спрятаться и тут же услышала их голоса.

— Стой! — хрипло крикнул один из них и судя по звукам, перехватил убегающего — они столкнулись как раз между окнами, с той стороны стены, к которой прижималась Роксана.

— Пусти меня! — истерично крикнул второй парень.

— Ну что с тобой такое? — увещевательным и, как показалось Роксане, нежным тоном спросил первый. — Ты какой-то странный в последнее время...

— Странный!

Второй парень крикнул это так громко, что спугнул сов, задремавших на крыше алькова.

— Сначала ты принимаешь в наш клуб этого щенка и носишься с ним повсюду, чуть задницу ему не подтираешь, потом мистер Алхимик заявляет, что имеет право забрать себе общий приз...

Очень осторожно Роксана подобралась к одному из окон, выглянула и увидела Нотта и Эйвери. Нотт стоял к ней спиной и сжимал локоть Эйвери. Роксане никогда не нравился этот парень, не считая его смазливой мордашки и вьющихся волос до плеч, в нем было слишком много от того общества, которое она люто ненавидела — много жеманности, истеричности и необъяснимой любви к жестокости. Вот и сейчас он кричал на Нотта так, что рисковал захлебнуться.

— ...мы сами открываем наши двери для грязнокровок, а теперь ты хочешь пригласить за наш стол, за стол, где сидел сам Темный Лорд в свое время, этот жирный кусок дерьма?! — и он выдернул руку из его пальцев.

Нотт засмеялся.

— Ты, что, ревнуешь?

Эйвери прямо перекосило от этих слов.

— Вот ещё!

— Я делаю так, как мне велит Люциус. А Люциус делает так, как ему велит Лорд.

— Лорду понадобился этот ж...

— Ему нет, но Люциус считает, что он может оказаться нам полезным, — Нотт шагнул к нему, поднял руку, отбросил прядь волос Эйвери ему за плечо и вдруг ласково обнял его лицо ладонями. Роксана от удивления забыла про конспирацию и приподнялась. — И ты должен ему доверять, он не просто так стал правой рукой самого Лорда.

— А кто тогда мы? — похабным тоном съехидничал Эйвери.

Нотт рассмеялся, притянул его к себе и поцеловал.

— Меня бесит, что ты потакаешь прихотям... — бормотал Эйвери. Их чмоканье начало действовать Роксане на нервы. — Я гораздо дольше...

— Заткнись... — судя по тону, Нотт здорово распалился.

Роксана решила, что с неё достаточно, она спряталась и заткнула уши, мысленно считая гиппогрифов. Дождавшись, пока парочка нацелуется всласть и уйдет, она уже вышла было из своего укрытия, как вдруг услышала громкие крики и снова инстинкт толкнул её за стену. А в следующую секунду во дворик вылетел мальчишка в желто-черном шарфе дома, название которого она вечно путала, а следом за ним — двое мальчишек-слизеринцев, конкретно превосходящих его по весу, в разметавшихся зеленых шарфах и с красными лицами.

— Попался, гаденыш! — пропыхтел один из них, стриженный почти налысо и такой круглый, что голова его удивительно походила на говорящий квоффл. Судя по тому, как они с другом тяжело отдувались и обливались потом, малыш здорово их загонял.

Мальчик затравлено огляделся.

— Что, грязнокровке некуда идти? — глумливым тоном поинтересовался второй парень, вынимая палочку. Первый мерзко захихикал, превратившись из квоффла в свинью и захрустел костяшками пальцев. — Грязнокровке конец? — снова она заржали

Мальчик тоже вытащил палочку, но судя по тому, как тряслась его крохотная ручка, он пока понятия не имел, что с ней делать.

— Не подходите... — выдохнул он и вдруг голос его сорвался на крик: — Не подходите, или я вас заколдую!

Первый парень взвизгнул от смеха — и впрямь как поросенок, второй сделал вид, что ему плохо от смеха и вдруг пальнул в мальчика. Точнее пальнул бы. Роксана успела в последний момент выкрикнуть «Протего!» и какое-то время все трое оторопело смотрели, как язык пламени дымом растекается по невидимому защитному барьеру.

А потом резко повернулись к ней.

— Девчонка!

— Тебе чего?! — она спустилась во дворик и парнишка захлебнулся словами. — Ты сестра Малфоя?!