— Побудь с ним, Малфой! — и он пропал.

Они остались вдвоем. Сириус покосился на Роксану. Она склонялась над ним и была так близко, что он мог видеть каждую её ресницу, видел своё отражение в широко распахнутых, перепуганных глазах.

— Я не могу поверить, — прошептала она. — Я просто не верю. Блэк… — она сглотнула. — Сириус, это ты?

«Как будто собака может ответить. Малфой, ты такая…»

Ему стоило это больших усилий, но он поднял голову и лизнул её губы.

Странно, но она даже не попыталась их вытереть, только почему-то засмеялась, но как-то странно, неправильно засмеялась.

— Поттер, он весь в крови, он что умрет? Он умрет, Поттер?!

— Да нет, конечно, — проворчал Джеймс, усаживаясь рядом на колени. — Ты как, Бродяга? — он потрепал его по голове.

Сириус закатил глаза.

Ну вот, ещё один желающий поговорить с собакой.

Сегодня, что, ночь умных вопросов?

— Бродяга, боюсь, нам сегодня не обойтись без твоего носа. Ты как, не против?

Сириус понял, что он имеет в виду. Ремус убежал.

«Ясень цапень!» — проворчал он.

— Я сейчас тебя очень плохо залатаю, а когда мы вернемся, обещаю Лили исправит все, что я натворю, — он вытащил палочку.

Роксана вдруг вскочила.

— Ты ещё куда? — Джеймс схватил её за руку.

— Надо сообщить в замок, сказать, что здесь оборотень!

«Чего?!»

Сириус подскочил, Джеймс тоже.

— Нет! — выкрикнул он. — Нет, не надо. Я…я видел людей в лесу! В замке уже знают, его уже ищут, но ты… — он быстро взглянул на Сириуса. — Ты все равно можешь нам помочь! Сириусу сейчас очень плохо. У нас в комнате есть коробка с лекарствами…там будет…э-э…бадьян! Он поможет. Принеси его! Питер тебя отведет в замок, хорошо Питер?

— Я? А… да, конечно!

— Так не стойте, живее, живее! — он снова бухнулся в траву на колени и занес над Сириусом палочку.

Роксана с грохотом распахнула дверь и ворвалась в спальню мальчиков Гриффиндора.

— Где эта коробка? — она задохнулась от быстрого бега. Перед глазами у неё все ещё был большой чёрный пес с разорванной спиной и совершенно человеческим взглядом. — Где она, Питер? Как она выглядит? — Роксана завертелась на месте.

— Маленькая такая, черная, — сказал Питер от двери. — Посмотри под кроватью!

— Под какой? — Роксана упала на колени, выронив палочку, и заглянула под ближайшую кровать. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как толстяк выскакивает в коридор с её палочкой в руках и закрывает за собой дверь.

— Эй!!! — она подхватилась. — Эй, это что за шутки! Эй, ты! — Роксана забарабанила в дверь, но Петтигрю запечатал её заклинанием с другой стороны.

— Прости, но я должен был тебя запереть! — испуганно пискнул паренек из-за двери и прежде, чем Роксана успела как следует возмутиться, услышала, как он торопливо сбегает по лестнице вниз.

…1974…

—… ты, бесполезный кусок дерьма! Притащил сюда эту маленькую шлюшку вчера, зачем? Чтобы я вас благословил? Благословляю, идите к черту! Проваливай отсюда!

Северус выскакивает из дома и захлопывает дверь, как раз вовремя, чтобы об нее с той стороны разбилась бутылка. Он прижимается к двери спиной, стараясь унять дрожь в руках, но это не так-то просто.

Дыхание сбивается, сердце колотится, кровь приливает к голове, и ему с трудом удается подавить приступ внезапного бешенства. Выходит, он такой же, как отец?

Северус срывается, пересекает убогий дворик, выходит за пределы участка, уходит все дальше и дальше от дома. Пока не приходит в их с Лили укромный уголок — тенистое, пронизанное узкими лучиками убежище под ветками дерева на берегу шумящей реки.

Сейчас тут никого нет, но он все равно чувствует, что ее присутствие отпечаталось здесь на всем, что он видит и слышит.

Северус всегда прячется здесь, потому что даже когда пьяный отец выходит искать его, его никогда не хватает на то, чтобы дойти до реки, и он засыпает где-нибудь по дороге.

Он настолько погружается в свою ненависть, что не слышит звука ее шагов, и когда Лили молча усаживается рядом, он испуганно подскакивает, думая, что это пришел отец.

На Лили светлые джинсовые шорты и простая белая футболка. Темно-рыжие волосы лежат такой пышной шапкой, что их хочется потрогать, а загорелое личико усыпано веснушками.

Лили смотрит на реку и хмурится.

— Опять он, да?

Северус сжимает кулаки.

— Ты же видела его вчера… он не может прожить без бутылки и двух часов… — цедит он сквозь сведенные зубы. — Я его ненавижу… нена…

— Петунья опять назвала меня уродкой, — как бы невзначай говорит Лили. — И сказала, что я буду гореть в аду за свои занятия магией.

Они переглядываются. Лили прыскает и упирается лбом в свои острые поцарапанные коленки.

Северус улыбается, чувствуя, как злость и ненависть уходят из него, как грязный черный дым.

— Идем, — Лили поднимается и за руку уводит его за собой.

— Куда? — Северусу все равно, куда. Он просто послушно идет за ней и смотрит на задние карманы ее шорт…

— Возьмем чего-нибудь поесть и ингредиенты, конечно! — удивленно говорит она и еще крепче сжимает его руку, и ладошка у нее такая теплая и мягкая, что Северусу больше ничего и не нужно. — Сварим Икотное зелье и нальем в сок Петуньи. Это поднимет тебе настроение!

…1977…

Северус приблизился к портрету Полной Дамы.

Сколько же здесь воспоминаний.

В который раз за эту ночь он задался вопросом: правильный ли выбор сделал?

И в который раз твердо сказал себе: да, правильный.

Лили никогда не простит его за то, что он сделает.

Но так нужно. К тому же, она все равно никогда не узнает.

Надо покончить со всем этим.

Северус поднял палочку.

Он наложил Империус еще за ужином.

Нотт и Регулус уже в лесу. Время идет, медлить больше нельзя.

— Приди ко мне… — прошептал он.

Пара минут, и портретный проем раскрылся.

Сердце предательски сжалось, когда он увидел пышную шапку рыжих волос и трогательную, почти детскую пижаму. Поддернутые поволокой чар глаза внимательно, но безучастно взглянули на него.

— Идем со мной… — прошептал он.

Она шла за ним, послушная, молчаливая, в милой пижамке и тапочках.

Он не оглядывался на нее и старался не думать о том, что все, что случится с ней — по его милости…

Но так будет лучше для всех.

Когда-нибудь они это поймут.

Он услышал голос Регулуса и замедлил шаг, чтобы ветки не хрустели под ногами.

— Почему именно он должен привести ее сюда?! — голос Регулуса дрожал. Северус чуть отодвинул ветки. Мальчишка волновался и мерил шагами небольшую, обильно облитую лунным молоком полянку. В этом свете, облаченный в черную мантию, он казался бледнее и прозрачнее любого привидения, и только черные глаза расплывались от страха, словно горячая смола.

— Я думал, это очевидно, — улыбнулся Нотт. Он, в отличие от Блэка, не бегал и стоял неподвижно, как тотем.

— Очевидно? Все знают, что Снейп благоволит грязнокровкам, это позор!

— Это тебя не касается, Блэк. Твое дело…

— Я знаю мое дело! — истерично крикнул Регулус. — Он приведет сюда девчонку… и я ее убью… почему я не могу использовать обычное Непростительное заклинание?!

— Ты знаешь, почему, не задавай глупых вопросов.

— Это варварство!

— Не варварство, а разумная предосторожность.

— Почему он в Клубе, почему он носит Метку, хотя ни разу никого не убил?!

— Оставь его в покое. У всех есть привилегии. Будь ты так же успешен в области зелий, тебе бы тоже позволили носить Метку, не пачкая рук.

Северус поднял палочку, заставляя свою спутницу безмолвно повиноваться ее приказу, и вышел на полянку.

Регулус стоял к нему спиной.

— И ты доверяешь ему, Нотт?

Катон взглянул Северусу в глаза и улыбнулся.

— Конечно, доверяю.

— И, очевидно, совершенно не напрасно… — молвил Северус, заставив Регулуса подскочить от неожиданности.