— Донаган Тремлетт? — сипло уточнил Сириус, чувствуя странную невесомость во всем теле.

Да нет. Не может этого быть.

Привычный мир рушился к чертям собачьим. Сестра Люциуса Малфоя — школьная подружка Мирона Вогтейла и “Диких сестричек”? Да это самый нелепый бред из всех возможных!

— ... их тогда тоже особенно никто не любил. Если бы кто-нибудь тогда сказал мне, что через несколько лет эти длинноволосые фрики станут знаменитой рок-группой, — она усмехнулась и покачала головой. — Но мне было наплевать, вообще-то. Они защитили меня, они приняли меня, Мирон... он сначала относился ко мне как к младшей сестре и вел себя как осел, а потом... ну а потом я стала для него чем-то большим.

— Черт возьми, — прошептал в конец офигевший Сириус, справившись с эмоциями. — И он что, спал с тобой?!

Едва он подумал об этом, в нём вдруг заворочалось что-то яростное и страшное.

А Малфой после его слов вдруг согнулась и запустила руки в волосы, а потом резко вскинула голову и вскочила, сжимая кулаки.

— Нет, Блэк! Как же ты меня достал! Мирон был вампиром! Вампиром!

Сириус поморщился. Об этом он как-то забыл.

— Когда его только подсадили... когда он стал вампиром, бывало, подолгу держался без крови, и мы думали, что все образуется... а потом он снова срывался и все больше и больше становился... в какой-то момент он просто умер как человек, но даже не понял этого. А когда понял, попытался покончить с собой, но не смог. И потом снова и снова. Я в это время училась в Шармбатоне и каждый день боялась узнать, что его больше нет. У меня ведь всегда было достаточно денег, я хотела помочь ему, отправить его в Мунго на реабилитацию, а он отказывался. На его совершеннолетие мы собрали деньги и подарили ему крутую гитару. Он начал играть... начал писать песни... и все стало вроде бы хорошо...

Роксана опустила голову.

— А потом он умер. И я видела это, — она кусала губы. — Видела, как он умирает и ничем не смогла ему помочь, а ведь он столько раз помогал мне! Мирон был вампиром, да, но он был в тысячу раз лучше и человечнее всех, кого я знаю. Он любил людей. А они убили его, уничтожили, как какое-то опасное животное. И не смей... никогда не говори мне про их одобрение! Мирон был моей настоящей семьей и навсегда останется ей, — и с этими словами она упала на подушку и с головой накрылась одеялом, оставив Сириуса одного в его разрушенном мире.

Обычно он плохо спал в чужих постелях и как любой, преданный своей будке пес, предпочитал спать на собственной соломе и в собственных запахах.

И если уж приходилось ночевать где-то еще, Сириус переносил это с трудом и спешил удрать при первой же возможности.

Но сейчас ему было хорошо. Даже очень хорошо.

За окнами Крыла он слышал холодный шелест и стук капель о железный карниз.

А под одеялом было так тепло и хорошо.

По телу разливалась приятная истома...

Роксана шевельнулась во сне и слегка потерла ногой его член.

Его стоящий колом, болезненно возбужденный член.

Сириус открыл глаза.

Он спал, вольно раскинув по кровати руки и ноги, а Роксана спала почти целиком на нем, так, что причина пробуждения Сириуса упиралась в ее бедро.

— Малфой... — хрипло пробормотал он. Роксана вздрогнула и глубоко вздохнула, но не проснулась. — Эй, Рокс, что с тобой?

Кажется, ей было плохо. Её всю трясло.

— Мне холодно... — она недовольно заворочала головой и машинально попыталась стащить повязку. Сириус удержал её руку. Она была ледяная. — Мне очень, очень холодно... кажется, у меня температура.

— Ладно, я сейчас... придумаю что-нибудь, — просипел он и попытался подняться, но понял, что если двинется под ней еще хоть немного, выдаст свое состояние с головой. Поэтому он просто нашарил свою палочку на тумбочке и чарами призвал к ним плед.

Роксану трясло даже под теплым одеялом, и она все равно беспощадно жалась к нему.

— Точно, у тебя жар, — пробормотал он, потрогав её лоб. — Зелье действует, скоро к тебе вернется зрение.

Роксана покивала. Зубы ее выбивали дробь, она прижалась к нему покрепче и Сириус почувствовал, как её трясет.

— Эй, ну хватит, — он обнял её и крепко прижал к себе. — Вот так. Обними и ты меня. Сейчас станет тепло.

Роксана молчала и не шевелилась несколько секунд, а потом робко обняла его и немного расслабилась.

— Всё нормально? — спросила она.

— Да, — выдавил Сириус. Сердце заходилось, и каждая мышца звенела, как туго натянутая струна, но Сириус крепко держал себя в руках. — Все хорошо. Ничего не говори. Спи.

На какое-то время воцарилась тишина.

Где-то рядом так же исступленно колотилось еще одно сердце.

Оба молчали.

Член стоял.

Сириус сглотнул и опустил голову обратно на подушку, пытаясь унять бешено пульсирующую в венах кровь.

Дождь за окном не прекращался.

— Блэк... ты спишь?

— Нет, — пробормотал он, не открывая глаза.

— Мне теплее.

«А я сейчас сдохну».

— И еще... я рада, что ты сегодня здесь. Это правда.

Сириус усмехнулся и вдруг почувствовал, как темнота коснулась его скулы чем-то теплым и мимолетным, отдаленно напоминающим пересохшие губы.

— Спокойной ночи.

Сириус в ответ ткнулся носом в её горячий лоб.

Да, завтра он будет ее ненавидеть. Но до завтра у них еще есть парочка часов.

С рассветом он осторожно выбрался из рук Малфой и покинул Крыло.

В спальне мальчиков Ремус, как всегда, читал книгу при свете палочки.

Когда Сириус вошел, он, как обычно, поднял голову.

Сириус только махнул ему, мол, не спрашивай, пошел в ванную и как следует передернул, и только потом завалился спать.

Хвала Мерлину, на следующий день была суббота, так что он отсыпался до обеда до тех самых пор, пока его не разбудила голодная боль в желудке.

Проснулся он еще более уставшим, чем лег, а когда с пульсирующей головной болью вышел за портрет Полной Дамы, увидел, что возле лестницы его ждала Блэйк.

Как и все женщины знатных чистокровных семей, Блэйк любила переодеваться по сотни раз на дню и по утрам всегда надевала что-нибудь белое. Обычно Сириусу нравилось завтракать в ее компании, когда она, дышащая чистотой и свежестью, сидела рядом с ним в косых лучах солнца, и половина Хогвартса смотрела на них, как на какое-то невиданное чудо.

И в это утро она выглядела особенно красиво в белоснежной шелковой блузке и с волосами, собранными в гладкий конский хвост. Вот только глаза ее чуть припухли и покраснели.

Как только Сириус вышел в коридор, она сразу снялась с места и решительно направилась к нему.

— Доброе утро, Сириус, — подчеркнуто вежливо проговорила она. Весь ее вид говорил: «Я страшно обижена на тебя, но способна переступить через это и сделать шаг навстречу».

Но вот только Сириусу не было никакого дела до ее жертв. Все, чего он хотел — это поесть и выпить кофе. А потом... может быть... заглянуть на секундочку в Крыло...

— Я не хочу сейчас говорить, — устало проговорил он.

— Я хочу, — она удержала его.

— Забини, я все сказал тебе еще вчера. Дай мне покоя, я ужасно устал, — Сириус высвободил руку и поплелся к лестнице.

— Я догадываюсь, почему, — ледяным тоном отозвалась Блэйк.

Сириус небрежно взмахнул рукой, чуть приподняв ее над головой.

— Сириус, посмотри на меня! — ее голос так резко и истерично оборвался, что Сириус невольно остановился и обернулся, удивленно подняв брови.

Блэйк в панике теребила фамильный перстень. Вид у нее был ужасно несчастный и потерянный.

— Я беременна, Сириус, — пробормотала она.

Долгие несколько секунд Сириус просто смотрел на нее, лихорадочно соображая.

Потом отрывисто засмеялся.

— Блэйк, этого не может быть, — улыбнулся он, медленно и осторожно возвращаясь. — Я использовал защитные чары. Это невозможно.

— Значит, ты использовал их плохо. Помнишь, я почувствовала себя нехорошо на прошлой неделе? Я сказала Слизнорту, что поеду только к своему целителю, в больницу святого Мунго! И вот! — она всучила ему кусок пергамента. Страшные слова хищно бросились Сириусу в глаза.