- Запиши,- велело оно Ерошке,- остолопа такого-то на месяц в золотари без экзамена!
- Остолопа такого-то на месяц в золотари без экзамена! заорал в окно Самсон Полыгалов.
Та же участь постигла министра созерцания красоты императорского лица, министра регулярного наступления понедельника, министра попечения о всеобщем балгоденствии и еще коекого. Вечером министр осматривания всходов и облаков жаловался домочадцам:
- Двадцать лет на государственной службе, начиная еще с покойного императора Семена... Три ордена, ни одного замечания... Нынешний император всего два раза поставил шелбан... Легко ли - каждую весну в дворцовом саду осматривал всходы... Ладно, я понимаю,- он свои порядки заводит. Ну, так ты отправь человека в отставку по возрасту, дай имение, орден, назначь пенсию, наградные... А то что же это такое: вместо жалованья... говорить не хочется - что!
Успешно сдали экзамен князь Песков, казначей Карл Федорович, генерал Голованов и еще некоторые. Быдлу особенно понравился князь Песков: он в своей жизни много ездил по иноземью и рассказал быдлу массу любопытного. Карл Федорович был вообще человек заграничный, а генерал в молодости мечтал о воинской славе и, изучая Александра Македонского, выучил по его походам всю географию.
На следующий день быдло собрало государственный совет и объявило результаты экзаменов.
- Такие-то,- быдло перечислило,- сдали экзамен и остаютв государственном совете. Такие-то,- быдло перечислило,- экзамен не сдали и от должности отрешаются. Из них министры такие-то зачисляются на месяц в золотари. Всем не сдавшим экзамена жалованья больше не выдавать!
- Горы Шань высоки,- запел на радостях казначей.
- Следующий экзамен будет по истории,- объявило быдло.
- Хорошо хоть в золотари не записал,- зашептались уволенные, не глядя в сторону приговоренных.
Уволенные министры хотели получить расчет за прошлый месяц, но казначей уклонялся:
- Вы уволены шо шлужбы!
- Карл Федорович, но ведь это жалованье за прошлое время! - убеждали бывшие министры, взяв казначея в кольцо.
- Нишего не шлышу беж ошков,- прищурился казначей и, вырвавшись из окружения, скрылся в сокровищнице.
Министр осматривания облаков и остальные несчастные подали жалобу государю. На следующем заседании государственого совета быдло увидело их, по-прежнему восседающих на привычных местах.
- Кто пустил? - осерчало быдло.
- По повелению императора...
- Плешивый холуй самовольничать стал! - взбеленилось быдло. - Ну, щас!..
Оно побежало в покои императора, и оттуда дурно запахло. Уволенные министры переглянулись, втянули головы в плечи и и скоренько покинули зал заседаний. Когда к государю в другой раз пришли с какой-то жалобой, он отвечал:
- Должность князя-правителя введена затем, чтобы освободить меня для лучшего царствования. Обращайтесь с подобными вопросами к князю-правителю.
- Но он...
Император был непреклонен:
- Идите к быдлу!
А министры, зачисленные в золотари, проработав месяц, неожиданно вошли во вкус новой работы и подали прошение о зачислении в золотарную команду на постоянно. Бывший министр осматривания всходов выучился водить лошадь и разъезжал на своей бочке с гордо поднятой головой, едва удостаивая кивком прежних знакомых. За усердие Вальдемар Курносый обещал назначить его бригадиром над остальными министрами. Бывший министр всходов получил новое жалованье, принес домой и прослезился:
- Эти деньги больше всех моих прежних стоят...
- Да кому нужны твои копейки, говновоз! - заругалась на него жена.
- Дура! - заорал обиженный бывший министр. - Это же без бригадирских пока!
Царь Гордей держал при дворе философа. Когда случалась какая-нибудь неприятность, государь вызывал его к себе, и тот объяснял все по философии так, что всегда выходило в пользу царя Гордея. Императору это очень нравилось. Он захотел и на этот раз утешиться философией и, вызвав философа к себе, сказал:
- Быдло называет меня плешивым холуем, а мне это не нравится. Нельзя ли истолковать это как-нибудь в мою пользу?
- Это уже в вашу пользу, ваше величество,- отвечал философ. - Само титулование вас плешивым холуем со стороны быдла подтверждает ваше императорское достоинство, ибо таким образом претворяется важнейший закон диалектики, а именно отрицание отрицания.
- Как это? - тупо посмотрел на него император.
- Очень просто, ваше величество. Отрицание отрицания это взаимное уничтожение двух отрицаний. Поясню это на живом примере: враг моего врага - мой друг. Враг - это нечто вредное, отрицательное, но когда одна вредность вредит другой, то мне получается польза. Равносильно тому и хула со стороны врага есть похвала. Теперь разберем ваш случай. Быдло находится в отношении противоположности к вашему величеству, ибо оно низменно, а вы - высочайшее лицо в государстве. Поэтому когда оно направляет в вашу сторону нечто отрицательное, а именно обращается к вам "плешивый холуй", то это обращение приобретает противоположный смысл, а именно - признание вашего императорского достоинства.
- Отлично! - одобрил император. - Теперь надо издать указ, где бы все это было расписано.
Философ испугался и сказал:
- К делу надо привлечь учителя словесности, у него хороший слог.
Позвали словесника. Он выслушал философа и сказал:
- Рассуждения моего высокоученого коллеги философски чрезвычайно убедительны, но мало применены к обстоятельствам.
- Почему это? - обиделся философ.
- Я имею в виду,- пояснил учитель словесности,- что не оговорено титулование со стороны простого народа. Ведь они тоже в низменном состоянии по сравнению с государем и, рассуждая логически, должны обращаться к государю "плешивый холуй".
- Да, да, верно,- согласился император,- все прочие рядом со мной падло и должны поэтому называть меня плешивым холуем... но... мне этого почему-то не хочется.
- И совершенно справедливо, ваше величество! - подхватил философ. - Разумеется, простой народ в низости относительно вас, но эта низость не достигает противоположности.
- Надо будет уточнить это в указе,- заметил император.
- Конечно, ваше величество. Значит, так,- забормотал философ. - Указ его величества императора всея Саврасии. Князьправитель - быдло. Быдло называет меня плешивым холуем и правильно делает, ибо находится ко мне в отношении противоположности и титулует по противоположности...
- Не надо про "правильно делает",- перебил государь.
- Ага, значит, так. Князь-правитель - быдло и называет меня плешивым холуем. Быдло находится в отношении противоположности ко мне и титулует по противоположности, т.е. правильно. Поэтому когда быдло называет меня плешивым холуем, то это не считается, то есть я считаюсь императором.
- Являюсь,- поправил словесник. - А лучше просто: то я император.
- Тогда так: когда быдло называет меня плешивым холуем, то я император. Когда быдло не называет меня плешивым холуем, то... то... я все равно император.
- Надо опустить это место,- подсказал словесник. Достаточно того, что сомнительный случай титулования разъяснен.
- Да, да. ...Холуем, то я император. Когда плешивым холуем меня называет не быдло... То есть, нет, не так... Когда плешивым холуем быдло называет не меня...
- Почему только быдло? Назвать плешивым холуем может каждый,- вмешался словесник.
- Да, верно. ...Когда плешивым холуем называет кто-нибудь другой... и кого-нибудь другого... А, может быть, ваше величество, нам вообще воспретить такое обращение?
- С чего это вдруг? - отклонил царь Гордей. - Меня быдло будет так называть, а их, выходит, нельзя? Нет уж, пусть и остальные в холуях походят,- какое мне дело?
- Ага, значит, так. Когда плешивым холуем называют меня, то я император. Когда плешивым холуем называют кого-нибудь другого, то он - плешивый холуй.
- Не обязательно,- не согласился словесник. - Если это, например, особа женского пола? Холуй - слово мужского рода и не подходит. Да и плешь у женщин чрезвычайно редка.
