- Нужны.
- А правильно написаны?
- Правильно.
- Так давай перо, и я подпишу.
- Нельзя, дядюшка! Как же - не читая? А вдруг мы там войну объявляем?
Быдло даже захныкало от досады, но бумаги приняло. Оно пошло к Настасье:
- Настенька, помоги разобрать, что они тут сочинили!
Настасья стала читать.
- Настоящим провозглашается равенство всех перед законом независимо от сословия, народности или веры. Обязанности подданных различны по их месту в обществе, но ответственность закону одинакова.
- Это зачем так, Настенька?
- Верно, Ерофей Иванович хочет справедливого суда для всех сословий,- краснея, отвечала Настасья,- и уважения ими своего долга.
- А надо это писать?
- Вероятно, да,- смущаясь, объясняла Настасья, - наша страна обширна, и в ней много народов, пусть все знают, что отношение властей к ним равно.
- А ты что скажешь, Ванятка?
- Правильно, дядюшка быдло! - бойко отвечал Ванятка. Учитель истории рассказывал, что древний Рим тем стоял, что сделал римлянами все покоренные народы!
- Ну, значит, так тому и быть. Дальше что?
Настасья зачитала:
- Государство не входит в дела веры, предоставляя решать вопросы веры церкви, пастве и каждому самому для себя. Церковь...
- Подожди, подожди, Настенька. Не входит в дела веры это о чем?
- Верно, о том, чтобы не было принуждения властью к исповеданию веры.
- Павсаний, поди, воспротивится? - спросило быдло.
- Нет, дядюшка быдло! - живо откликнулся Ванятка. - Я когда в монастыре жил, пропустил один раз молитву, и брат Игнатий дал мне подзатыльник, а владыка Павсаний его осудил, что в молитве не должно быть принуждения, и наложил на Игната эпидемию!
- Епитимью, Ванечка,- поправила Настасья.
В это время Ерофей и Калдин разыскивали быдло по какомуто делу. У дверей детской они услышали это обсуждение и многозначительно переглянулись. Вечером Калдин снова обратился к быдлу с предложением изменить правление.
- Ты, Калдин, прилип, как банный лист! - рассердилось быдло. - Я тебе сто раз говорило, что будь Ванятке хоть на восемь годков...
- Ваше превосходительство,- перебил посол, - зачем же ждать так долго? Ведь Анастасия Семеновна тоже наследница!
И верно, все как-то забыли об этом!
- А правда, Настенька,- воодушевилось быдло, - давай-ка мы тебя царицей поставим! Хочешь?
- Ах, нет, нет! - вся покраснев, отказалась Настасья. Дядя Гордей не переживет этого!
- Он-то не переживет! Оставим ему харчи да постель во дворце, да голубятню,- чего ему еще?
- Нет, я не могу,- отбивалась Настасья. - Государством править - это ваше мужское дело, а мое девичье дело - принца дождаться и замуж выйти!
- Какого еще принца? Евгения, что ли?
- Не-ет,- отвечала Настасья,- Евгений чернявый, мне брат Агафон показывал портрет, а мой принц светлый, кудрявый, с голубыми глазами, в серебряном доспехе и с алым плащом за спиной,- я его часто теперь во сне вижу!
- Романтично,- сказал среди общего молчания князь Песков.
Все заметили, что при словах Настасьи о принце быдло омрачилось. Больше к этому разговору не возвращались.
Как-то раз на огонек в детскую заглянула Таисья Журавлева. Ей давно опостылел царь Гордей, Таисья дала ему отставку и теперь вечерами скучала. Князь Песков и посол Калдин оторвались от пульки и учтиво приветствовали фрейлину. Таисья провела в компании вечерок, и ей очень понравилось: мужчины играют в шахматы или карты, обсуждают что-то серьезное или рассказывают занимательное из жизни, владыка Павсаний это посвоему объясняет, тут же разливает чай лакей Никифоров, на правах старого слуги вступая в разговор, посол Калдин и князь Песков сравнивают впечатления от европейских столиц, горят свечи, светло, Ванятка с быдлом тянут душу, сидя на ковре, в камине на заморский манер потрескивают дрова, все так уютно, по-домашнему... Таисья стала заходить к ним. На следующий раз посол Калдин захватил с собой пару заграничных журналов. Настасья с Таисьей сели рассматривать и очень удивлялись европейским модам. Это занятие сблизило дам, и они подружились. Царевне тоже жилось одиноко, и она была рада найти подругу. Теперь дамы просто не расставались. То Таисья прибегала к Настасье:
- Настенька! Я придумала устроить у нас бал-маскарад! Вестландский посол говорит, что мне пойдет нарядиться цыганкой!
- Ой, Таечка, как это будет чудесно! - радовалась принцесса. - А я, я надену черное домино!
- Нет, Настенька, тебе обязательно нужно одеть красное!
То Настасья отправлялась кататься по городу и заезжала за фрейлиной. Дамы из-за шторок наблюдали за прохожими и, хихикая, перемывали им косточки.
Но с некоторых пор Настасья заметила, что Таисья стала на нее поглядывать как-то свысока. Дуня насплетничала царевне, что фрейлина хвастает тем, будто делит ложе с княземправителем.
(- Он меня журавликом называет,- рассказывала счастливая Таисья.
- Так он что, мужчина? - допытывались любопытные дамы.
- Ой, еще как мужчина! А впрочем, не знаю,- подумав, добавила Журавлева. - Меня сначала будто облако окутывает, а потом...
И фрейлина принималась поверять подробности своих ощущений.)
Настасья не поверила. С утра пораньше она пошла на прогулку в сад. Проходя по коридору, принцесса увидела Журавлеву, с томным лицом покидающую покои быдла. Фрейлина смерила Настасью победительным взором. Настасья отвернулась. Вечером она позвала Таисью к себе и сделала ей внушение:
- Вы вольны в своих симпатиях, фрейлина, но я попросила бы вас держать язык за зубами и не похваляться своей распущенностью...
Таисья, побледнев, отвечала:
- Я могла бы принять такой упрек от законной супруги, но, помнится, ваше высочество сами не захотели обрести себя в таком качестве... Что до моей распущенности, то я, по крайней мере, не вступаю в кровосмесительные связи!
- Ах ты, паскудница! - вспыхнула Настасья. - Дядя Гордей добивался этого и нарочно распускал про меня эти гадкие слухи, чтобы погубить мое имя...
- Так вы до сих пор невинны? - поразилась фрейлина.
- Да, до сих пор, и сохраню свое девичество до свадьбы! Если она будет...
Настасья расплакалась. Смущенная Таисья начала было ее утешать:
- Настенька...
Но принцесса отослала фрейлину. В коридоре к Таисье сунулся царь Гордей.
- Таисинька,- он протягивал ей перстень с камнем.
- Обрыд, холуина,- резко оттолкнула его Таисья и ушла.
Император с тупым лицом потоптался на месте и отправился к Дуне. Но из ее комнаты раздавался голос Никифорова, и царь повернул к себе.
Государь, получив отставку у Журавлевой, сильно сдал. Он осунулся, совсем перестал раздавать придворным щелчки и помирился с императрицей. В государственные дела император теперь совсем не входил и днями пропадал на голубятне. Устав махать шестом, государь садился на складной стул и наблюдал за кружением птиц, вздыхая об ошибках прошлой жизни.
Бывший начальник тайной полиции навестил государя.
- До чего дошло,- пожаловался император,- третью ночь снится, будто я зашел полюбезничать с горничной Дуней, а лакей Никифоров дал мне поджопник.
(- Больно?
- Даже кожа слезла. Вон, видишь?
- А что, Дуня переменила садовника на Никифорова?
- Видимо, так.)
- Строжайше наказать злодея! - вскипел бывший начальник тайной полиции.
Государь слабо махнул рукой.
- Великодушие его величества беспримерно,- восхищенно прошептал бывший начальник тайной полиции.
- Если бы я знал, что быдло будет так меня обсирать, неожиданно сказал император,- я бы не сел на престол.
- Так, может быть, отречься теперь? - возразил собеседник.
- Может быть.
- Чем же собирается заняться его величество после отречения? - спросил бывший начальник тайной службы.
Император задумался.
- Быдло грозится отправить меня в золотари, но я надеюсь, что за заслуги перед отечеством мне позволят коротать век где-нибудь в тихом домике.
