- Много крови,- опечалилось оно.
Быдло пошло обратно, перешло реку и поднялось на свой берег. Там оно увидело генерала Голованова. Он сидел прямо на земле и плакал, уткнув лицо в рукав.
- Потап Алексеевич, ты что? - удивилось быдло.
- Смерти всем ждал,- отвечал Голованов.
- Ну вот еще,- смерти! - сказало быдло. - Жить лучше.
Генерал вытер слезы и поднялся на ноги.
- И то верно, лучше.
В это время казаки пригнали в лагерь трофей: золоченую карету императора Бегонии. В ней принц Евгений собирался увезит Настасью.
- Вот, дядюшка, новая коляска тебе! - сказали казаки.
- Годится! - отвечало быдло. - Спасибо, ребята!
- Тебе спасибо, дядюшка!
Генерал Голованов сказал,
- Знаешь что, князь: этих-то я уж до границы и сам провожу. А тебе здесь больше делать нечего: ступай с ополчением в столицу, чего мужиков держать, им сейчас самая работа.
Быдло согласилось, село в карету и поехало домой. Ополчение по пути расходилось по деревням. Быдло вгляделось в местность и узнало родимые места: здесь оно проезжало с Ефимом Кулагиным. Да вот и сам Ефим - увидело быдло - идет рядом с каретой.
Быдло высунолось из окна и окликнуло:
- Эй, Ефим, будь здоров! Узнаешь?
- Как не узнать, дядюшка! И тебе здравствуй, - отвечал Ефим.
- Помнишь, как вез меня? - спрашивало быдло. - На огород хотел, вот тебе и огород! Видишь, в какой карете нынче еду?
- Как не видать!
- А видел, как я нынче бегонского принца умыло? Поди, наложил в штаны-то, засранец! Так-то я их! - хвастало быдло.
Ефим как-то старнно кривился и не отвечал.
- Ты что молчишь-то? - спросило быдло.
- На огород бы тебя,- помявшись, отвечал Ефим.
Быдло обиделось, откинулось на сиденье и задернуло шторки. Мало-помалу оно начало яриться. Но странным образом его злость направилась не на огородника Ефима, а на императора Гордея. Быдло распалялось все сильней и, когда въехало в столицу, дошло уже до последней точки кипения. Подъехав ко дворцу, быдло заметило в одном из окон бледное лицо царя Гордея и, еще наполовину только вывалдившись из кареты, неистово завопило:
- Холуина плешивая! Меня на смерть послал, сам во дворце отсиживаешься! Если бы не я, тебя бы за яйца на воротах повесили, твою бы Таську солдатня во дворе е...ла!
Император отпрянул от окна, а польщенная вниманием Таисья замахала с балкона платочком. К быдлу поскорее вытолкали Ванятку.
- С победой, дядюшка быдло! - поздравил Ванятка, протягивая быдлу букет гвоздик.
Быдло растрогалось:
- Только ты умеешь меня понять...
После этой победы положение быдла в государстве упрочилось непререкаемо. Все забросили императора и со всяким делом шли к быдлу. Калдин, Ерошка и князь Песков осаждали быдло, предлагая осуществить реформы правления. Посол Калдин предлагал ввести начала народоправства, чтобы ограничить на будущее самовластье императора.
- Что ты говоришь мне, Калдин,- с досадой отвечало быдло,- как будто я само не знаю. Да будь Ванятке хоть на восемь годков побольше, я бы давно плешивого холуя в золотари отправило!
- Быдло отлично знало, что царь Гордей, зеленея лицом, подслушивает в соседней комнате.
Так повелось, что теперь почти все государственные дела решались по вечерам в детской у Ванятки. Ванятка отвечал Настасье уроки, быдло слушало, а государственные мужи гоняли чаи, иногда пропуская по маленькой, и вперемежку с шахматами и картами толковали политику. Составился кружок из шута Ерошки, посла Калдина, епископа Павсания, князя Пескова, генерала Голованова, купца Терентьева, который переселился в город, и иногда заходил Карл Федорович или кто-нибудь еще. В шахматы лучше всех играл купец Терентьев, за ним Павсаний, за ним Ерошка, потом посол Калдин, потом генерал Голованов и хуже всех князь Песков. Зато в карты лучше всех играл купец Терентьев, потом Кадин, за ним князь Песков, за ним генерал Голованов, и хуже всех играл Ерошка, а епископ в карты не играл. Быдло иногда тянуло душу с Ваняткой, но Ванятка мухлевал, подсовывая под туза второго туза, и быдло всегда проигрывало.
Каждый день к быдлу с чем-нибудь приходили:
- Надо улучшить дороги, чтобы процветала торговля,говорили Терентьев и Калдин.
- Ну, так улучшайте,- отвечало быдло.
- Но в кажне нет на это шредштв,- возражал Карл Федорович.
- Надо взимать пошлину за проезд по дорогам, и расходы с лихвой окупятся,- предлагал шут Ерошка.
- Ну, так взимайте,- говорило быдло.
Шут Ерошка особенно досаждал быдлу, постоянно предлагая различные нововведения. Быдлу это так надоело, что оно назначило Ерофея секретарем в государственный совет:
- Будешь совет вместо меня вести, а то бегаешь тут со всем!
Калдин и Павсаний одобрили:
- Ерофею Ивановичу давно пора.
Генерал Голованов занялся устроением армии и приставал к быдлу, уговаривая сходить походом на Турцию.
- Те земли - наши исконные вотчины.
- Исконные - это как?
- А так, что пятьсот лет назад под нами были.
- А до этого?
- А до этого... То ли хазары жили, то ли печенеги, шут их знает!
- Так что же ты предлагаешь, Голованов: сейчас мы эти земли отберем, а завтра печенеги придут и скажут: раньше мы тут жили.
- Да они же вымерли!
- А если воскреснут? Ты что, Потап Алексеевич, крови хочешь?
- Да какая кровь,- ты же с нами будешь!
- А если не буду? - глянуло на него быдло.
И быдло сказало:
к нам отойдут, а если лучше, то чего же тягать их на горе.
- Не время, значит,- понял генерал.
Как-то в это время быдло спросило Калдина:
- Калдин, а вот эта вся наша знать - не бездельники ли? Даромедов зачем держать?
- Не совсем так, ваше превосходительство,- отвечал посол. - Конечно, они не работают в поле или мастерских, но, будучи освобождены от тягот низкого сословия, составляют среду, в которой поддерживается просвещение.
- То есть?
- Ну, вот Ерофей Иванович,- объяснил посол,- ездил за границу с принцем Агафоном. Агафон - оболтус был, оболтус и и остался, все так, но не было бы принца, не было бы и заграницы для Ерофея Ивановича, и где бы он всего набрался? Или князь Песков. Скажу по совести, и при европейских дворах трудно сыскать столь обходительного вельможу. Теперь его слуги смотрят на своего господина и усваивают себе, каковы должны быть правила благородного человека. Из подражания и пересказов слуг понятия учтивости расходятся далее вниз, и это так заведено во всех странах: сначала просвещение появляется наверху, а после его усваивают низшие слои. Вспомните лаваторий: сперва его построили во дворце, потом переняли вельможи, а теперь Ерофей Иванович хочет оснастить им все присутственные заведения. Да, жизнь благородного сословия оплачивает простой люд и платит недешево, но такова необходимость: просвещение стоит дорого, но его отсутствие обходится неизмеримо дороже.
- Вон оно как,- поняло быдло. - Ладно, пусть будет среда просвещения. Но только, Калдин, у наших придворных утонченности, по-моему, с гулькин хрен.
- Я на днях закончил перевод книги "Правила обходительности", где изложены все понятия благородных манер, - сказал посол. - По распоряжению господина секретаря ее уже переписывают (кстати, надо бы завести книгопечатание для таких случаев). Теперь с книгой следует ознакомить благородное общество.
- Непременно пусть каждый до корки выучит! - велело быдло.
Секретарь Ерофей, вникнув в государственные дела, нашел большие упущения в законодательстве. С послом Калдиным при участии Павсания они за неделю написали свод новых законов. Ерофей с ворохом бумаг явился к быдлу:
- Ознакомьтесь, ваше превосходительство! Новые законы на подпись.
- Ты, верно, меня замучать хочешь,- застонало быдло. Не буду я это читать!
- Надо, дядюшка! Ты - князь-правитель.
- Ерофей,- сказало быдло,- ты же в этом больше меня понимаешь. Как ты сам думаешь, нужны эти указы?
