Сила профессиональных союзов прежде всего в том, что они, объединяя рабочих многих предприятий, располагают широкими возможностями влиять на трудящиеся массы. Перед большевистским подпольем стояла сложная задача — возглавить профессиональные и рабочие организации, чтобы, как говорил В. И. Ленин, «уметь безошибочно определить по любому вопросу, в любой момент настроения массы, ее действительные потребности, стремления, мысли, уметь определить, без тени фальшивой идеализации, степень ее сознательности… уметь завоевать себе безграничное доверие массы…»⁸⁴.

К началу 1919 года профессиональные союзы Закаспия представляли собой довольно внушительную силу: Кизыл-Арватский Совет профсоюзов объединял 1750, Красноводский — 500, Ашхабадский — 4468 членов. Весьма многочисленным был союз печатников и кустарей, куда входили металлисты, портные, швейники и другие ремесленники. Уже в ноябре 1918 года подполье имело влияние на отдельные профсоюзы, в частности на союз швейников и его председателя Тимофеева, выполнявшего задания большевистской организации⁸⁵.

С печатниками, активно поддержавшими большевиков, ашхабадская подпольная организация более тесные связи установила с начала 1919 года.

Профсоюзы, руководимые большевиками и сочувствующими Советской власти рабочими, занимали независимую от правительства позицию. Например, как сообщил 21 декабря «Голос Средней Азии», собрание 16 представителей профессиональных союзов, организаций и учреждений Ашхабада, созванное по инициативе печатников 19 декабря, потребовало от белогвардейского правительства повысить ставки рабочим. В присутствии управляющего делами труда и социального обеспечения закаспийского правительства Курылева выступили представители профсоюзов, в том числе подпольщики П. К. Теплищев и Виноградов[27]. Была избрана комиссия для разработки предложений по прибавке зарплаты. Примечательно, что собравшиеся не признали правомочным «делегата» от почты, назначенного администрацией, кооптировав вместо него другого члена профсоюза, и предложили представителю правительства «издать приказ о недопущении вмешательства высшей администрации в права [профсоюзной] организации».

Союз печатников, объединявший наиболее организованных рабочих, доставлял белогвардейскому правительству немало хлопот забастовками, а иногда и революционными выступлениями на митингах и собраниях. Руководители союза, в частности В. Дедаев, умели постоять за любого члена организации, вовремя прийти на помощь своим товарищам. Так, в октябре 1918 года благодаря настойчивости печатников был освобожден из-под стражи уполномоченный красноводской типографии В. Маслов⁸⁶. Во главе союза стояли люди, сочувствовавшие большевикам, Советской власти. Они вели непримиримую борьбу с белогвардейским правительством [28].

Ашхабадскому подполью, на первых порах состоявшему в основном из железнодорожников, было важно взять под свое влияние профсоюз паровозных бригад, руководство которого стояло на эсеро-меньшевистских позициях. Особенно остро это выявилось, когда подпольной организации потребовались средства для оказания материальной помощи семьям скрывавшихся от ареста большевиков, для выпуска прокламаций, доставки бакинской газеты «Набат», распространения большевистской литературы на фронте.

Чтобы взять в свои руки руководство профсоюзом паровозных бригад, большевики предложили переизбрать его комитет, обосновывая это тем, что его члены на фронте. Подпольщики повели разъяснительную работу как в депо, так и среди рабочих одной из паровозных бригад, находившейся на фронте. К тому времени рабочие воочию убедились в предательстве эсеров и меньшевиков, якшавшихся с английским командованием. Лишь в большевиках трудящиеся увидели последовательных и подлинных защитников их политических и экономических интересов. «Поставлены были две кружки для опускания голосов (бюллетеней. — Р. Э.), одна на фронте… одна в депо, — вспоминает Г. С. Кадыгроб. — Большинство голосов получила… подпольная организация»⁸⁷. Председателем союза паровозных бригад стал коммунист Г. С. Кадыгроб, секретарем — подпольщик И. К. Храбров.

Возглавив правление союза паровозных бригад, большевики, привлекая рабочих к делам профсоюза, оказывали влияние на них, сплачивали их вокруг себя, повышали их политическую активность.

Коммунисты Кизыл-Арвата, занявшие с марта 1919 года руководящее положение в профсоюзах, использовали их для разоблачения предательской политики эсеро-белогвардейского правительства, для проведения в жизнь лозунгов большевиков. Правоэсеровская партия, пользовавшаяся в Кизыл-Арвате известным влиянием, вела себя изменнически, пыталась расколоть железнодорожных рабочих. Борьбу с политиканством эсеров вела подпольная организация, и особенно группа учителей Кизыл-Арватского начального училища во главе с большевиком Николаем Григорьевичем Ссориным[29] и Сергеем Федоровичем Степановым (по убеждениям большевик), связанная и с подпольем Казанджика.

30 декабря 1918 года в Кизыл-Арвате было созвано собрание представителей профессиональных организаций и политических групп, на котором председательствовал С. Ф. Степанов. В повестке дня — текущий момент, организация Союза профессиональных союзов и другие вопросы. Докладчиками выступили ярые враги большевизма эсер Гаудиц и меньшевик Югатов[30]. С присущим мелкобуржуазным лидерам фарисейством они разглагольствовали о Советской власти, о политике правых эсеров и меньшевиков, об Учредительном собрании и даже о Ленине. Но весь смысл речей сводился к поддержке Колчака, объявившего в Сибири свою диктатуру. Эти демагогические приемы весьма симптоматичны: интервенты и белогвардейщина неуклонно вели Закаспии к военной диктатуре.

На собрании развернулась острая дискуссия. Степанов, обвинив Югатова в двуличии, разоблачил лицемерие докладчиков. П. Н. Гаудиц и Л. И. Тифомиров в бессильной злобе донесли па С. Ф. Степанова и Н. Г. Ссорина, обвинив их в «активном большевизме».

В постановлении судебного следователя военно-полевого суда белогвардейского правительства записаны показания Гаудица и Тифомирова, утверждавших, что в речах Степанова и в предложенной им резолюции выдвинуты следующие требования: «Немедленное прекращение войны на Закаспийском фронте; освобождение всех арестованных в Кизыл-Арвате большевиков; немедленный уход из Закаспия англичан; немедленный съезд представителей областных рабочих организаций для избрания нового правительства; немедленная отмена мобилизации». Тифомиров, верноподданнически усердствуя, показывал, что «на заседаниях профессиональных союзов Кизыл-Арвата Степанов открыто называл себя членом партии большевиков-коммунистов и внес резолюцию об удалении англичан с территории Закаспия, как мирового жандарма, и предлагал немедленно подать руку помощи чарджуйским братьям, причем цитировал помещенные в газете телеграммы из Германии об успехах партии «Спартак» и предлагал поддержать точку зрения Ленина…». Собрание, за исключением воздержавшегося Гаудица, единогласно приняло резолюцию: «В целях скорейшего осуществления задач трудящихся масс добиваться в области чисто рабочего правительства. Задачи его: 1) закончить войну; 2) освободить арестованных»⁸⁹.

Это была победа большевистского подполья, победа профсоюзов, рабочих, поддержавших линию коммунистов. В Союзе профессиональных союзов Кизыл-Арвата, объединявшем 17 организаций, коммунисты заняли руководящее положение. В него вошли Никита Бердин и в качестве товарища (заместителя) председателя Союза союзов Василий Гудсков, один из активных деятелей подпольной организации.

На следующий день белогвардейская контрразведка арестовала С. Ф. Степанова, Н. Г. Ссорина и других учителей. В ответ учащиеся Кизыл-Арватского училища объявили забастовку. Через два месяца кое-кого из учителей освободили, судебный следователь вынес заключение о прекращении уголовного дела против Ссорина и Степанова. Но власти не думали так просто расстаться со своими жертвами: освободив их из тюрьмы через полгода, Ссорина в трехдневный срок выслали из области, а Степанова под конвоем отправили в Красноводск, чтобы сослать в Петровск-Порт (ныне Махачкала) ⁹⁰.