— Чтобы нарушителей могла чувствовать не только я, остался последний ритуал.
Она вынула из-за пояса несколько оставшихся волосков, несколько раз их прогладила сквозь ладонь и попросила:
— Наклонись.
Я исполнил ее просьбу, понимая, что сию секунду она вплетала свои волоски в тоненькую косичку у самой моей шеи. Никаких ощущений: ни головокружения, ни еще большего азарта или внезапной неотступной привязанности. Но это был всем ответам ответ! Наш союз обрел физическую форму. На тончайшей грани соприкосновения мы стали едины.
И все же день оказался утомительным. Перехваченная пара сэндвичей в обед. И монотонное хождение маятником по людным улицам. С удивительным постоянством я чувствовал, куда она направляется. Сближение сигнализировало безболезненно. Маленькое женское колдовство работало безупречно. Немного позволили себе обзорной экскурсии. Было прохладно, и я естественно сжимал ее пальцы. Иногда с такой силой, что она морщилась, но руку не вырывала. Брошенные в затылок взгляды без внимания не оставались. Все каверзные уста были запечатаны моим присутствием. Что ж, технология порчи учебных будней была поставлена на рельсы. Приговор в моем исполнении всегда приравнивался к смертной казни через утопление в науке.
Между тем погода портилась. До вечера было далеко, а свинцово-серое небо неумолимо стремилось к земле. Будь мы на приличной высоте, продирались бы среди липкого тумана облаков. Все больше народу текло мелкими ручейками в сторону замка. Пришлось выдвигаться на позицию. Ученики выкрикивали имена, семеня мимо, не поднимая головы, зарываясь от сырости в вороты мантий. Как только списки пополнились, я скомандовал возвращение в деревню. Согласно колпаку наброшенному на местность, покидать его не собирались. Значит, оставшиеся из совершеннолетних изрядно поднабрались в одном из пабов.
Парочка нашлась у Розмерты. Романтики направились своим ходом под клятвой, что искать их не придется. В общем, ограничения для седьмого курса выглядели смехотворными. Не я ли сам в этом возрасте готовился вступить в ряды пожирателей, да и не только: готова была моя заявка на первое мастерство, в которой мне просто не могли отказать. Число моих научных публикаций перевалило за несколько десятков, два зелья дожидались патента, Слагхорн потирал вспотевшие ладони в предвкушении. Его авторитет мастера не блек, только полнился и сиял новыми красками от явления ученика. Надо ли резюмировать, что я чувствовал себя человеком взрослым? Наверно, слишком взрослым и ответственным за свои поступки!
Меня некому было направить. Мать умерла, оставив пустоту. Родной отец остался лишь носителем набора генов, подаривших мне внешность упыря. А все приятели наперебой, один влиятельней другого, поддерживали провальные начинания. Они сами были по уши в этом дерьме! Некоторые, как Люциус Малфой и Рекс Мальсибер, так давно и со знаменем в руке (на руке).
Повылавливав блох повсеместно, присели на минуточку в опустевшей «Кабаньей голове». Аберфорт расстарался подать горячий ароматный суп из говяжьих хвостов с рубцом, а к нему по рюмке самогона. Расслабляться было нельзя, но усталое тело так и просилось в ванну. У нее правый глаз стремился к левому, фокус получался смазанным.
— Отличный день, — звучало чуть с акцентом, что говорило о вихрях, бушующих в ее голове.
— Который еще не закончен… При всем уважении к заведению, ночевать я предпочту у себя!
Расплатившись, мы не в гостях были, потащил чуть хмельную, потяжелевшую напарницу на улицу. Ветер усилился и дул в лицо, заставляя трансгрессировать к барьеру вокруг школы прямо посреди улицы.
Замок высился на холме. Штурмовать его предстояло по широкой траектории, чтобы выйти к воротам. Теплицы Спраут сообщались со зданием, но вламываться в чужой дом, которым являлся барсучий факультет, с тылов было дурным тоном.
— Меня птичка обгадила? — спросила она, отирая лоб.
— Куда там!
Дождь начался внезапно с крупных капель вперемешку с градом. Льдинки больно секли. Под порывами сильного ветра, не разбирая дороги, мы поползли в горку. Цепляясь за спутанную, пожухлую траву, буквально через пару минут насквозь мокрые, утопая в грязи по щиколотку. Многочисленные ручейки радости не добавляли. Иногда я слышал ее сопение. Но говорить было невозможно. Почему-то хотелось петь. Бессмысленно, не сейчас. А когда?! Оставался последний рывок. Последний поступок на сегодня, ведущий в Ад или в Рай. Скорее в Ад… Потом решу.
Я подхватил ее на руки и внес в ворота как трофей. Но тепло и сухость помещения, еще одна широкая лестница, над которой высились статуи вепрей, внезапно вернули все на круги своя. Марийка легко соскочила, приложила палец к губам и вприпрыжку кинулась в противоположную сторону, выжимая подол насквозь мокрой юбки.
Все, что могло стоять и топорщиться в предвкушении, однозначно указывало на шесть часов, как и полы мантии, путающиеся вокруг ног, как безнадежно облепившие их брючины, как слипшиеся сосульки волос.
На этом месте стоп! Волосы. Я умею цепляться к мелочам! Она оставила кое-что, с чем можно было не расставаться. И это была не досадная оплошность. Свойства маленького колдовства позволяли почувствовать себя накрепко привязанным.
========== Правила плетения косы ==========
Новый поводок, накинутый так ненавязчиво, переполнял удивительным комфортом. Я чувствовал себя цельным, защищенным. Хотя и не нуждался ни в чьей защите. А иллюзий насчет понимания не питал изначально. Она не могла меня понимать. Это я ее, и то немножко… Никакого разочарования! Все шло как надо!
Что точно следовало сделать: немедленно отправиться к себе и предотвратить возможные последствия прогулки под ливнем в виде простуды. Вспомнив, что одежду можно привести в порядок заклинанием, я так и поступил. Никаких пошлых следов должностного преступления.
Затеянная в момент миссии по сопровождению студентов в деревню игра немало пощекотала нервы. И ничуть не уколола самолюбие. По крайней мере, я получил «выше ожидаемого», когда не ждал ничего. О ней судить было трудно.
Если сеансы извращенного выворачивания сокровенного продолжатся, все равно получу доступ к ее переживаниям, не скорректированным словами. И я пришел к выводу, что, словно в награду за терпение, посланную свыше, получаю все, ничего не отдавая взамен. Захотелось немедленно сделать какой-то аванс. Может быть, и впрямь устроить банальный кофе-вечер, чтобы в нем было меньше личного. Немного натянутой скованности и разговоров ни о чем.
И вновь это был я до мозга кости! Человек в неразрушимом футляре, пожалуй, даже в гробу при жизни!
Комнаты подарили любимую тишину уединения. Не хотелось больше анализировать, как это будет, если… Я просто достал Бодроперцовое зелье, модифицированный вариант, глотнул его, не морщась, и пошел по уши залезть в горячую водичку. Жар разогнал ток крови. Вместе с ним разболелась шея, но ненавязчиво, подзуживая. Справиться с этим ощущением возможно было с помощью мочалки. Растереться докрасна, чтобы точно знать, где находятся все части тела. А потом пристрастно, как в детстве, задушить зачатки неприятностей незамутненным удовольствием, начинающимся и замыкающимся на тебе самом.
Еще и еще раз плотный охват, быстрое движение. Не надо ни о чем думать, фантазировать совсем противопоказано. Оставляет легкое ощущение гадливости, а так это инстинкты. Не более того. Нарастающее напряжение, близость разрядки посылают сигналы в мозг, в нервные окончания, заставляют дергаться мимические мышцы. Выдавать довольно нелепое выражение муки, когда на самом деле хорошо. И пустота с легкой усталостью. В голове сгорело несколько мусорных файлов, освобождая место подо что-то более ценное. Нет желания шевелиться, наблюдая расползающиеся в воде нити спермы.
Отсутствие желаний породило справедливое решение лечь спать пораньше. Некоторое время еще ожидал эмоционального отклика через установленную связь, но его не было. Возможно, мы и не должны были чувствовать друг друга за пределами сети. Или срок давности колдовства выходил. А косичка могла оставаться простым человеческим оберегом.
