— Лили, ну пожалуйста! — приходится удивляться, что я хнычу все еще как малыш, своим детским голоском, так не похожим на сочный баритон, которым меня наградило взросление.

— Хорошо, еще немного, — она пожимает плечами. — Если ты хочешь своего-моего совета, обратиться к своему подсознанию через мой образ, то я готова поработать еще немного. Только не жди ничего хорошего! В кого ты превратился? Соберись, тряпка! Тебе тридцать восемь лет, а ты похоронил себя заживо. Хотя бы эта девочка. Но это, прости, глупость несусветная. В мире полно живых женщин, есть масса вещей, которыми ты можешь заняться. Если тебе по-настоящему нравилось — а тебе нравилось, я-то знаю, —согни этих олухов снова в бараний р-о-о-о-г!..

Внезапно ее образ плывет и тает, а сквозь полуприкрытые веки прорывается свет. Мерлин свидетель, пора заканчивать с этим недугом. Или повеситься сегодня же, или довести начатое до конца. Сколько себя помню, просто не было. И решение на краю у смерти я принимал не самое простое, только сил не хватило для его осуществления.

Страшным усилием воли в гордом одиночестве я провел последнюю пробу состава и нашел его удовлетворительным. Может быть, в паре пиков и было расхождение с эталоном, но и этого могло хватить для производства сыворотки.

После выхода из больницы я предпочел уладить свои дела. Не все было гладко с моими счетами в Гринготтсе. Сколько ни пытайся относиться к гоблинам по-человечески, столько и будешь наталкиваться на совершенно иной способ мышления. Они невероятно расстроились, узнав, что я «выздоровел».

В доме был затеян ремонт. Я приказал вычистить его полностью, включая перегородки, составил новый план, в котором перенес лабораторию (заветная мечта) к солнечному свету. Да, в ущерб полезной площади, но работа была слишком большой частью моей жизни, чтобы пренебрегать дальше ее комфортом. В то время как в собственном доме жить было категорически невозможно, пришлось искать пристанище. Как водится, Хогвартс ни перед кем не закрывал двери.

Почта продолжала работать. Теперь с еще большей силой. Люди искали друг друга. Если волшебник захочет спрятаться, то может сделать это так, что сам себя не сыщет.

Минни отписалась довольно странно. Ее, мол, теперь ничем не удивишь. Но сказывалась, скорее всего, тотальная занятость. Мне ли было не знать, что такое становиться директором в эпоху «реформ»! Как и того, что произошло со школой во время последнего боя. Замок не рухнул, словно в него попала маггловская бомба. Но с ним теперь было все не то, и разрушения имелись.

Как случалось и раньше, я воспользовался маггловским транспортом. Наш поезд не имел регулярного расписания рейсов. Загруженность Ночного рыцаря и несколько неприятных воспоминаний об опыте его использования заставили прийти к такому неоднозначному для мага решению. Я купил билет на поезд в мягкий сидячий вагон, отправляющийся по дороге в Северный Йоркшир, до станции Готленд, обслуживающей Хогсмид и Хогвартс. Несколько раз в году это место становится одним из самых заколдованных в Британии.

Сел на сиденье, надвинул капюшон тонкого трикотажного свитера поглубже и принялся за изучение посадочного билета. Этой премудрости меня научила Лили в незапамятном детстве. Если количество цифр в кодовом номере четное, то делишь их пополам, а затем суммируешь между собой цифры каждой стороны. Если сумма совпадает, то билетик счастливый. Если код нечетный, то можно поискать сочетание собственной даты рождения. Счастливый билетик полагается съесть. Ребячество.

Я отрывал по маленькому кусочку всю дорогу и пережевывал, ощущая довольно приятный целлюлозный вкус, особенно, если пожевать подольше.

Взору обывателя предстает несколько маленьких уютных зданий, облицованных серо-желтым камнем, и насыпи с двух сторон, одна — чуть выше, другая — ниже, на которых вдалеке видны редкие дома и единичные машины.

Перейдя мостик через узенький овражек у подножия высокой насыпи, я направился нанимать такси. Странно, но желание трансгрессировать пропало напрочь.

— Куда вы едете-то? — с легким оттенком сострадания спросил пожилой маггл. — Там ведь ничего нет. Пустошь!

— Бабочек буду ловить, — отвечал я, не задумываясь.

— Так не ходите дальше озера. К нему и то не со всех сторон подходить можно. Таблички натыканы: «Прохода нет!» Почва у нас твердая, а там, говорят, пустоты. А при вас ни снаряжения, ни вещей толком.

Дальнейшее движение осуществлялось под комплексом невербальных заклинаний. Мне совершенно не надо было, чтобы житель местной станции видел, как я зайду за барьер, глядя на величественный замок на холме над озером.

Июньский воздух был наполнен магией. Ощущение было такое, что стоишь в эпицентре страшной грозы и молнии разлагают воздух до состояния озона. Магглам противопоказано долгое нахождение вблизи волшебства. Организм волшебников преобразует без вреда, получающуюся трехатомную структуру кислорода. А обычный человек из-за ее влияния на холестерин подвержен атеросклерозу и бесплодию. Дабы избежать вымирания маггловского населения окрест, мы и загораживаемся всевозможными понятными для людей щитами и легендами. Под воздействием озона в больших концентрациях не выживают мужские половые клетки.

В частности, это один из фундаментов под теорией о превосходстве чистокровности над полукровностью. И одна из возможных причин, кроме прочих, что у меня нет ни братьев, ни сестер. Зато вокруг Хогвартса самый чистый, без преувеличения, воздух, напрочь лишенный бактерий и плесневых грибков.

И пусть в нем шла тотальная восстановительная работа похлеще, чем в моей дыре, но учеников не было, и места для жизни было полно. Подземелья сохранились в первозданном состоянии, в них я и обустроился заново по старой привычке, занявшись электронной каталогизацией своей библиотеки.

Без малого двадцать лет назад я электрифицировал единственную часть Хогвартса — свои владения, замаскировав такую благодать простецов с помощью установки генератора в месте тока подземных вод. В остальном замок продолжал функционировать на магической энергии.

А вокруг Малфой-менора, на достаточном отдалении, законсервированный на период проживания шайки особо враждебно настроенных злодеев, стоял десяток ветряков.

Остается вопрос, почему не занялся этим ранее. Я и сам им задаюсь. Мое амплуа сказочного злодея отнимало столько духовных и физических сил, а необходимость его поддерживать кипела на медленном, но неустанно поддерживаемом огне шпионства, необходимости носить несколько масок, моих собственных комплексах относительно сына возлюбленной, промахе, данных в отсутствие разума как такового обетов.

Да если бы меня оставили в покое, вполне возможно, Грейнджер не пришлось бы внедрять мир магглов в магический. В конце концов, никто и никогда не запрещал напрямую этим заниматься.

Антитрансгрессионный барьер пока не был установлен. Несколько раз, чувствуя все еще непомерную слабость, перенесся домой, чтобы разобрать и внести в каталог свои книги, хранящиеся в Тупике прядильщиков. Закончив с этим занятием, принял по мере сил участие в восстановительных работах. Для этого понадобились мои никуда не девшиеся связи с домом Малфоев. Покидая пост главы Попечительского совета, Люциус утащил в клюве информации, сколько смог отхватить. И информации первосортной. У него имелся подробный план Хогвартса, все выкопировки, система тепло- и водоснабжения. Подробное описание устройства и расписание поворота всех ста сорока двух лестниц, со всеми формулами примененного для этого волшебства. Друг согласился, не без сопротивления, их предоставить.

И все же, когда какое-то место становится твоим домом на семь лет, трудно испытывать к нему слишком однозначные чувства. И сколько бы плохого ни случалось в его стенах, и хорошее бывало. Как ни странно, именно Люциус взял с меня обещание, что я вернусь в Хог. И если не возьму в руки все вожжи из неких морально-этических принципов, то зельеварение преподавать продолжу.

А я и не метил на место Минни. Старушка сдала, ей как раз впору было начинать есть лимонные дольки! Старушкой ведьму сделали последние пять лет. Во время своей учебы я помнил ее темноволосой сухонькой женщиной без слишком явных печатей возраста на челе. Подвижной, быстро соображающей и просто великолепной во многих магических отраслях. Теперь ее голова окончательно убелилась сединами, а вокруг рта залегли такие складки, что она могла посоперничать с более чем столетним Альбусом.