Адское пламя не испепелило меня, ледяные цепи не сковали. Простой круциатус не вырвал дыхание вместе с пеплом оседающими легкими! Она усмехнулась… Помотала головой неопределенно. И ничего не сказала вслух. Святая истина, когда молчание золото. Не момент был выбран неверно, меня не за что было казнить. Она лишь мудро оставила открытый финал, чтобы я сам не казнил себя за поспешность.

В пятницу погода испортилась. Только и разговоров было, что не погуляешь как следует. Дождь барабанил по многочисленным крышам теплиц. В теплицу номер один попал камень, вымытый потоком воды из кладки, откуда-то с самой верхотуры. Разрушения были как от полноценного взрыва. Патронус от Помоны, давно забытая, грозная, как лев, мышь-полевка, запросила помощи. Мы провозились до самого вечера. Сначала ставили крышу, трансфигурируя каркас и стекла из чего попало, а потом приводили в порядок грядки. Несколько мандрагор оказались почти на воздухе, до тошнотиков не было желания слышать их вопли.

Грязные, в земле грелись у растопленного по такому случаю котла, оттерев руки ветошью, пили целебный чай Помониной собственной композиции, к которой у меня не было ни претензий, ни дополнений. Бойкий вечер показался достойным преддверием к следующему дню. Я был мобилизован и вооружен. И я проспал…

Нет, конечно же, просто встал чуть позже, чем планировал накануне. Пришлось вламываться через камин в «Кабанью голову». Аберфорт выскочил заспанным с палочкой наперевес. Грозный старец настроил на лирический лад. Чем дальше, тем больше он напоминал Альбуса. Отрастил такую длинную бороду… А над фамильным немаленьким, мясистым носом поблескивали внимательные ярко-голубые глаза.

— Не-Мальчик-Мой, — пошутил он по старой привычке, — в такую рань? Так припекло? Или тебя спрятать? — боевой старик чуть пригнулся, оглядываясь.

— Если бы ты дал мне пристанище на весь этот день… Суббота!

— Первая суббота октября! Моргана грешница! В прошлом году было не до того.

Аберфорт немедля выдал мне всю нужную информацию. Недавно на территории открылось заведение «Перепелиная делянка». Как раз там могло притаиться зло зеленого змия для привлечения малолетней клиентуры, и я направился с рейдом, обойдя попутно рысью все узкие места деревни, памятные еще со времен студенчества, когда сходок и тайных организаций с союзами было поболе. Сейчас сама атмосфера располагала к праздному, безобидному безделью и любви.

Серые тучки висели над пепелищем Воющей хижины. Убирать и расчищать его не стали. Я впервые подходил к горелому остову дома, около которого началась новая жизнь.

— Господи, это же Снейп! — крик Грейнджер как через вату, она тащила за руку полувеликана, не упиравшегося, но лицо у него было странное.

Должно быть, Хагрид немного отрешился в бою от своей человеческой природы. И ведь это действительно была Грейнджер! Что за натура! Все-то ей надо перепроверить дважды, прежде чем сдать работу. И слава богам древнейших, что это были крайние воспоминания об этом месте.

— Слушаем меня! — профессор ЗоТИ усилила голос сонорусом. — Вы привыкли к методам работы своих учителей, подобрали ключи и нашли бреши в их системе мышления. Меня вы не знаете и знать не можете. При попытках потеряться вы узнаете, что такое периметр, накрытый сетью. Моей сетью…

Произнеся свою пламенную речь, Марийка приступила к перечислению запретов, занимающих целый свиток и состоящий более чем из двадцати пунктов. Странно, как мы умудрялись получать удовольствие, а то и выгоду из выходов в деревеньку в юношеские годы? Я вернулся и смотрел на ее выступление со злорадным восторгом. Она выглядела убедительно, но не учла одну малость. Первое, что сделают настоящие, взрослые «змеи»: расползутся и прощупают правдивость заявления.

Преувеличенно деловито я подошел и раскланялся с напарницей. Увидев, кто еще на рейде, многие огоньки в глазах потушили. Дети выходили строем, отзываясь по списку. Отгрузка шла полным ходом. Ближе к концу я тронул ее, привлекая внимание, и заговорил шепотом:

— Никогда нельзя давать необоснованных обещаний, как и ставить неоправданно жестокие запреты. Ты шутила насчет сети?

— Как раз нет, — отвечала она, почти не шевеля ртом.

Как только птенцы выпорхнули на свободу, нам не было необходимости обегать их строй, мы двинулись по пятам. Дорогу знали все, кроме идущих впервые. Младшие шли, замыкая длинную, разрозненную вереницу. Марийка достала волшебную палочку и поднесла к голове.

— Ставишь сеть? — я испытывал привычный азарт приобретения новых знаний.

Мне не надо было спрашивать. Я мог просто попросить объяснить или подсмотреть и запомнить ее движения, а слова подслушать, не поворачивая головы. Я так основательно шарил в ее голове, что мог подслушивать без зрительного контакта. Именно поэтому и было совестно.

Как интересно! Проявление зачатков совести нужно будет внести в список побочных эффектов применения нового зелья. Я почувствовал такую святость, что меж лопаток зачесалось.

— Да, начинаю. Поможешь мне?

Сам вопрос заключал предложение рассказать. Она не делала секрета из умения, или я, по ее мнению, знал все на свете.

— Если пояснишь, что делать! — масштабы понятия «колдовство» были безграничны.

Марийка отсекла тонкую прядь волос, воспользовавшись палочкой. И я, кажется, начинал понимать в общих чертах, что произойдет. Она связывала себя с самой землей. Подняла комок грязи поплотнее и вмяла в него один волосок. Сноровисто принявшись за дело с моей помощью, она соорудила несколько десятков подобных вешек. Но волоски все еще оставались.

— Что делаем дальше? — руки были чисты и готовы к колдовству с помощью палочки.

— Охватываемая территория не может быть слишком велика, — начала она с теории. — Предлагаю такой порядок действия: за барьером мы трансгрессируем с твоей помощью к самым дальним точкам, сколько захочешь, а я передвину нас наскоро между ними, чтобы потратить силы равнозначно.

Над сказанным не то что думать не хотелось — руки чесались приступить. Не дождавшись ответа, сочтя молчание знаком согласия, Марийка, уставившись на носки собственной обуви, шагнула навстречу и доверчиво прислонилась. Мой мозг упорно не желал рождать что-либо кроме тупика Прядильщиков… Когда понятно стало, что мысли витают где-то далеко от действительности, я крепко ухватился за хрупкие плечи, словно они вновь становились опорой, и трансгрессировал к точке, засевшей занозой с самого утра.

На месте пожара она положила первый маяк на землю, втоптала для верности каблуком и громко с расстановкой произнесла заклинание обнаружения. Проще не придумаешь, а эффективность была налицо. Такие понятные формулы и составляют костяк добротного волшебства настоящего практика.

Далее мы действовали по задуманной схеме, разбавляя ее не заметными глазу фривольностями. Вот я отступил назад и вбок, начиная основной квадрат движения танго. При следующей трансгрессии, совсем не замечая усталости и растраты сил, чуть приподнял ее и повернулся почти на сто восемьдесят градусов. Кто знал, что последнего романтика на земле, лежащего в руинах, так просто восстановить! Стоило лишь допустить саму мысль, что в них придется обитать женскому персонажу.

Ведьма предпочла еще бóльшую провокацию. Она обошла меня вокруг. Обнимала, уютно пристраиваясь то под левой рукой, то под правой. Прижалась к спине, сцепив руки на уровне груди и подталкивая из такого положения в трансгрессионный поток. Куда же нас могло вынести из душной темной трубы? Но каждый раз следующим местом оказывались окрестности не так далеко от предыдущего.

Расправившись подобным способом не только с комками грязи, но и с последними границами стеснения, мы были готовы показаться на глаза расслабившимся гулякам. Руки вновь блистали чистотой, помыслы горели огнем. Достойным штрихом к портрету счастливой пары оказалось то, чего я никак не мог ожидать. Красноречивая тишина стала привычной. Голос разрушил ее и создал вновь все вокруг. В начале было слово: